100 великих гениев - Рудольф Баландин

В ту пору Сальвадор Дали был ближе к футуризму и воспевал нечто совсем иное. Призывал «раскрыть глаза на простую и волнующую красоту волшебного индустриального мира, красоту техники… Телефон, унитаз с педалью, белый эмалированный холодильник, биде, граммофон – вот предметы, полные истинной и первозданной поэзии!» Однако слова его расходились с художественным творчеством. Он создавал свои первые сюрреалистические картины, синтез бреда и яви, сновидений и продуманных фантазий.

В том же 1925 году Дали познакомился с французским писателем Полем Элюаром и его женой Галой (русской Еленой Дмитриевной Дьяконовой). Тогда же он пишет с другом кинорежиссером Луисом Буньюэлем сценарий авангардистского фильма «Андалузский пес». А на следующий год Гала становится женой Дали, его натурщицей и музой, опекуншей, спасающей художника от депрессии, а также его «коммерческим директором», банкиром и кассиром (подчас чрезмерно алчным). Увлеченный фрейдизмом, он вносит в картины эротические символы, сюжеты и ассоциации. В конце 1930 года выходит его книга «Зримая женщина», посвященная Гале. У него появляется все больше поклонников. Он организует в разных странах свои выступления и выставки, выполняет живописные и графические работы, сотрудничает с театрами, публикует статьи и книги, оформляет журналы мод…

В 1936 году он пишет фантасмагорию «Предчувствие Гражданской войны» – тело, расчленяющее, раздирающее самое себя. С началом гражданской войны в Испании Дали покидает родину и едет с Галой во Францию, Англию, а затем обосновывается в США. Возвращается в Европу только через 12 лет. Им завладевают религиозно-мистические темы, которые он решает по-своему. Финал жизни Дали был печален и жалок. Когда в 1982 году умерла Гала, он впал в депрессию. Великий актер-художник ушел со сцены. Возможно, ему уже нечего было сказать людям…

В книге «Тайная жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим» (1941) художник уже проявляет признаки усталости от своего постоянного и утомительного актерства: «Довольно отрицать – пришла пора утверждать. Хватит выправлять – надо поднимать, возвышать, сублимировать. Хватит растаскивать – надо собирать и строить. Хватит забавляться автоматическим письмом – надо вырабатывать стиль. Пора кончать с разрушением и разбродом – надо учиться ремеслу. Довольно скепсиса – нужна вера. Довольно блуда – нужна чистота. Довольно уповать на коллектив и униформу – нужны индивидуальность, личность. Нужна иерархия. И хватит экспериментов – нужна – Традиция. Ни революций, ни контрреволюций – ВОЗРОЖДЕНИЕ!»

В заключение – несколько высказываний Сальвадора Дали, которые иногда полезно продумать с полной серьезностью:

– Трудно привлечь к себе внимание даже ненадолго. А я предавался этому занятию всякий день и час. У меня девиз: главное – пусть о Дали говорят. На худой конец пусть говорят хорошо.

– В наше время, когда повсеместно торжествует посредственность, все значительное, все настоящее должно плыть или в стороне или против течения.

– Я совершенно нормален. А ненормален тот, кто не понимает моей живописи, тот, кто не любит Веласкеса, тот, кому не интересно, который час на моих растекшихся циферблатах – они ведь показывают точное время.

– Меня зовут Сальвадором – Спасителем – в знак того, что во времена грозной техники и царящей посредственности я призван спасти искусство от пустоты. Только в прошлом я вижу гениев…

– Анархия при монархии – вот наилучшее государственное устройство. Монарх должен быть гарантом анархии.

– Люди вообще мало что понимают. Особенно образованные – им недостает культуры.

– Мода – это то, что способно выйти из моды.

– Я пишу картину потому, что не понимаю того, что пишу.

– Я бы не купил ни одну из своих картин.

– Особенность моей гениальности состоит в том, что она проистекает от ума. Именно от ума.

– Суть параноидального преломления в том, чтобы навязать жизни бред. Из этого, кстати, можно извлечь выгоду. В частности, таким образом я зарабатываю деньги. Не могу сказать, что я понимаю, в чем именно заключается этот способ, но применил я его впервые 30 лет назад, и до сих пор удивляюсь результатам.

– Если бы я не работал, что бы я делал здесь, на земле? Скучал бы, как устрица. Поэтому я терпеть не могу устриц.

– Я думаю, что современное искусство – это полный провал, но ведь другого искусства у нас нет и быть не может, а то, что есть – дитя времени, дитя краха.

Вторжение техники во все сферы человеческой жизни, торжество механизмов над организмами, явное проявление на планете техносферы – области глобальной технической деятельности человека. Таков XX век, о чем мы уже не раз говорили, обращая внимание на негативные последствия этого явления.

Однако создание технических систем – замечательное достижение человечества. Оно противоречиво, как все творимое людьми; может использоваться для добрых и благородных, но также для злых и низменных целей. Роковая проблема XX столетия – перешедшая в нынешнее – постоянное возрастание негативных последствий технизации как для окружающей природной среды, так и для внутреннего духовного мира личности.

Сто лет назад, когда лишь немногие предчувствовали грядущие мировые войны и революции, среди деятелей искусств преобладало уважительное, а то и восторженное отношение к технике.

Она необычайно раздвигала возможности человека. В изобразительном искусстве удалось преодолеть статичность с помощью сменяющихся на экране кинокадров (позже пришли звук и цвет, и это добавило выразительности, особенно – звуковое сопровождение). Сравнительно быстро кино стало массовым и начало выполнять функции экономические, социально-политические. И если на Западе величайшей кинозвездой заблистал Чарли Чаплин, то в СССР – Сергей Михайлович Эйзенштейн. Есть все основания выделить его из большой группы великих кинематографистов уже потому, что его «Броненосец “Потемкин”» через полвека после создания был назван ведущими кинокритиками мира в числе лучших 10 фильмов всех стран, получив наибольшее число голосов, даже несмотря на то, что среди «судей» большинство не были сторонниками советского искусства…

Сергей Эйзенштейн родился в Риге в семье главного архитектора города. С детских лет полюбил театр, много рисовал, сочинял пьески, устраивал домашние представления.

По настоянию своего отца в 1916 году, окончив Рижское реальное училище, поступил в 1918-м в Петроградский институт гражданских офицеров. Под влиянием революционных идей на следующий год вступил в студенческий отряд народной милиции, а затем ушел добровольцем в Красную армию, участвовал в боях и агитационных мероприятиях.

После Гражданской войны учился в Академии генерального штаба и одновременно работал художником в молодежном театре «Пролеткульт» (Москва). Оставив Академию, поступил в Высшие режиссерские мастерские. Он был убежден: необходимо обновить театр, устраивать «монтаж аттракционов», ошеломляющих зрителя. Воплощением такого идеала стало для него кино.