Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир - Игорь Иосифович Ландер

в ней свою главную операционную базу в Центральной Азии. Она опиралась на эмигрантские, преимущественно религиозные организации и смогла завоевать серьезные позиции в советской Средней Азии. Среди использовавшихся японцами структур особенно выделялись панисламистская партия “Совет улемов”, “Общество пробуждения Великой Азии”, “Белый волк”, “Пантуранское общество” и “Великий Туран”. Они сделали ставку на поддержку узбекского лидера исламской оппозиции Туркестана Ибрагим-бека Чакбаева и в особенности его ближайшего помощника Утан-бека. В 1931 году их вооруженные формирования были разбиты, и японцы утратили имевшиеся у них ранее разведывательные возможности в среднеазиатских республиках. Вопреки этому, операционная база в Афганистане продолжала действовать, хотя после этого размах ее действий существенно сократился.

Еще одним государством этого региона являлся Ирак, состоявший из трех бывших вилайетов Османской империи: Багдада, Мосула и Басры с ранее выделенным из нее Кувейтом. Мандат на управление им в апреле 1920 года на конференции в Сан-Ремо получила Великобритания, а в 1921 году Ирак стал королевством во главе с эмиром Фейсалом. Несмотря на наличие двухпалатного парламента, принятие решений по основным вопросам взодило в компетенцию верховного комиссара и местного командования британских ВВС. Даже после формального обретения Ираком независимости в 1932 году ситуация изменилась лишь внешне. “Невидимым правительством” страны стало теперь посольство Великобритании, основной задачей которого являлось обеспечение реального контроля над стратегическими коммуникациями и нефтяными запасами Ирака.

В Багдаде советская разведка в рассматриваемые годы из-за отсутствия резидента не работала, что было большим упущением, поскольку британская авиация на авиабазах в стране однозначно нацеливалась на нефтепромыслы Баку и Грозного. Зато агентурные сети ИНО полностью охватывали Персию (Иран). Резидентуры в Тегеране и Мешхеде для получения доступа к переписке иностранных посольств использовали специфическую особенность региона, заключавшуюся в ее пересылке по каналам государственной почты вместо дипломатических курьеров. Вскрытие пакетов в этом случае не составляло особых проблем.

Наиболее оберегаемым азиатским элементом Британской империи была, конечно же, ее “жемчужина в короне” — Индия, где в 1920-е годы проходила кампания гражданского неповиновения властям метрополии. Сопротивление было ненасильственным, но, несмотря на это, стало весьма досадным для администрации фактором и тревожило ее не менее, чем вооруженные восстания. Это убедительно доказывают масштабы проведенных арестов: с декабря 1921 по январь 1922 года им подверглись около 30 тысяч человек. Как уже упоминалось, британская разведка в лице ИПИ сохраняла ошибочную убежденность в том, что национально-освободительное движение финансируется и направляется Коминтерном. В действительности резидент ИККИ Уильямс (Михайлов) обосновался в Индии лишь в 1924 году, а уже в следующем году был расшифрован, что повлекло аресты 60 членов компартии. Более в 1920-е годы доказанных случаев советского вмешательства в индийские дела не было. Тем не менее, руководители ИПИ всегда усматривали главную угрозу империи в деятельности СССР, а если учесть, что эта служба представляла собой своего рода постоянный резервуар для пополнения кадрами МИ-5 и СИС, то становится более понятной своего рода “зацикленность” сотрудников разведки и контрразведки на советском направлении, заслонившем в их глазах германское. Директорами Индийской политической разведки являлись будущий генеральный директор МИ-5 Дэвид Петри (1924–1931), Хорейс Уильямсон (1931–1936) и Джон Юарт (1936–1939), в Центральном разведывательном бюро в Нью-Дели работал также известный специалист по коммунизму и контрразведке Феликс Каугилл. Британская разведка установила в Индии пост радиоперехвата и дешифрования в Герате, который во взаимодействии с постом в Шанхае обеспечивал радиоконтроль по значительной части Южной, Юго-Восточной Азии и Дальнему Востоку.

Как уже указывалось, сферой действия ИПИ являлись прилегающие к Индии территории, а внутренней разведкой и контрразведкой в стране ведал созданный в 1918 году Центральный разведывательный департамент (СИД), два года спустя переименованный в Центральное разведывательное бюро (СИБ). Однако операции СИБ зачастую выходили за пределы Индии, а ИПИ подчас действовала и внутри нее, что приводило к конкуренции этих разведорганов в Северо-Западной пограничной провинции и Зоне племен, Афганистане, Тибете, и пограничных районах Советского Союза. Тем не менее, основным направлением деятельности СИБ, помимо обеспечения политического контроля, оставалась контрразведка против спецслужб СССР, Коминтерна, Афганистана и ряда государств Европы. Территориальными органами СИБ являлись Особые отделы в управлениях полиции провинций, которым после 1930 года наряду с обеспечением внутренней безопасности, было поручено также и ведение закордонной пограничной разведки.

3. ПАЛЕСТИНА

Вплоть до окончания Первой мировой войны Палестина являлась колонией Турецкой империи. До конца 19-го столетия население этого региона было практически целиком арабским, но с 1904 года там начали появляться разрозненные еврейские поселения. По призыву международного сионистского движения евреи из разных частей света постепенно начали перебираться на земли предков, чтобы обрести там свою историческую родину. Первая иммиграционная волна, получившая название “старый ишув”, была враждебно встречена обитавшими в Палестине арабами. Разница религий этих двух народов была хотя и существенным, но все же второстепенным фактором, а основным источником конфликта, как всегда, служили экономические и бытовые проблемы. Главными причинами раздоров являлись безработица, ограниченные возможности сбыта продукции и распределение земельных участков в регионе. Местные арабы не желали тесниться на весьма ограниченном пространстве Палестины и давать место тысячам прибывающих поселенцев, поскольку совершенно не усматривали необходимость в чем-либо ущемлять себя ради пришельцев. Их подавляющее преимущество поставило немногочисленных евреев в положение людей второго сорта, в значительно большей степени зависящих от прихоти коренных обитателей региона, чем от официальной политики властей. Периодически пришельцы подвергались насилиям, при этом турецкая полиция представляла для евреев весьма слабую, скорее символическую защиту.

Переселение на историческую родину, в слабо обжитую местность со скверным климатом и агрессивным окружением могло прельстить лишь две категории потенциальных иммигрантов: немногочисленных фанатичных приверженцев иудаизма и сионизма и, главным образом, неустроенных обитателей городов Европы, надеявшихся начать в Палестине новую жизнь. К огорчению последних, вскоре от призрака декларированного равенства между поселенцами не осталось и следа. Постепенно сформировалась политическая и военная элита еврейских организаций, фильтровавшая приезжих на более и менее нужных, в результате чего социальное и идеологическое расслоение в их среде сглаживались крайне незначительно. К этому периоду (1904–1914 годы) в Палестину прибыла уже вторая волна иммиграции, которую, впрочем, сами евреи именовали репатриацией, то есть возвращением на родину. По мере возрастания их численности реакция арабов на незваных соседей становилась все острее. Однако иммигранты так называемой “второй алии”, приехавшие в основном из Российской империи, были отнюдь не столь беззащитны, как их предшественники. Многие из них прошли школу революционной борьбы и отрядов еврейской самообороны против черносотенных погромов, не менее опасных, чем арабская враждебность. Палестину они воспринимали как свою новую родину, безопасность жизни на которой иммигрантам предстояло обеспечить и для себя, и для своих далеких