Врачи двора его Императорского величества, или Как лечили царскую семью - Игорь Зимин

Затем подобные рапорты от дежурных гофмедиков Зимнего дворца пошли буквально потоком. 6 марта 1871 г. гофмедик Крюков рапортом сообщил: «В 5 часов пополудни 5 марта был я позван в подвальный этаж Зимнего дворца к финляндцу газовщику Роткину, который ночью находился на дежурстве, почувствовал озноб, утром незначительное расстройство желудка… около часу назад… судороги в спине и рвота».[1059] После этого заболевшего немедленно отправили в госпиталь. Болезнь развивалась так стремительно, что 36-летний уроженец Выборгской губернии Поль Польсон Рюткянен умер от холеры в 10 часов утра 6 марта 1871 г. На следующий день в госпиталь отправили жену умершего газовщика.

К этому времени в придворном Конюшенном госпитале открыли холерное отделение на 24 кровати, в Зимнем дворце – приемный покой на 2 кровати; 23 июля открыли холерное отделение в Царскосельском Дворцовом госпитале.

Поскольку заболевали преимущественно работники, квартировавшие в подвале Зимнего дворца, то придворные медики, прекрасно знавшие условия жизни в подвалах, воспользовались ситуацией, для того чтобы изменить образ жизни рабочих к лучшему. 8 марта 1871 г. управляющий Придворной медицинской частью рапортом на имя министра Императорского двора сообщал результаты осмотра подвалов: «Помещение для 20 чел. дровоносов под аптекою на Черном дворе и таковое же для 20 чел. под Военной галереей весьма тесны, комнаты чрезвычайно низки, воздух спертый и совершенно недостаточно света, а потому люди в этих помещениях оставаться никак не могут… отхожее место, а также помойные ямы на Черном маленьком дворике, в которую сливают помои и другие нечистоты из Главной кухни и прочих должностей, распространяют по двору сильное зловоние и требуют посыпки хлористой известью и вливания в помойную яму и ретирадные ящики крепкого раствора железного купороса».[1060] Однако изменить ситуацию с жильем в Зимнем дворце для многочисленной обслуги было фактически невозможно, и все осталось как есть.

Эпидемия холеры продолжала развиваться, и вспышки болезни были зарегистрированы буквально у дверей императорских половин. Так, в начале марта 1871 г. заболела камер-фрау императрицы Марии Александровны, хранительница коронных бриллиантов[1061] К. К. фон Винклер. После «незначительного бреда» камер-фрау пошла на поправку, хотя у нее сохранялась «нервная слабость».[1062]

30 марта 1871 г. в Зимнем дворце одновременно заболели три человека: у дворцового гренадера, стоявшего на дежурстве в Темном коридоре Зимнего дворца на половине Александра II, началась рвота; у урядника казачьего пикета Николая Евтушенко, стоявшего в карауле в Фельдмаршальском зале, – тошнота; у рядового лейб-гвардии Семеновского полка Бурова, находившегося на гауптвахте Зимнего дворца, – расстройство желудка.[1063]

Список заболевших холерой прямо в Зимнем дворце свидетельствует, что болели преимущественно простолюдины: дворцовый гренадер 66 лет; 30-летний кондитерский помощник; садовник высочайшего двора; истопник Гатчинского дворца и др. Последний документ о заболевании холерой среди дворцовых служащих был зафиксирован Придворной медицинской частью в ноябре 1871 г.

Накопленный опыт по борьбе с холерой вылился в составленное Инспекцией Придворной медицинской части «Наставление о том, как поступать в ожидании и при появлении холеры» (Царское Село, 1908), в котором констатировалось, что «холера есть заразная болезнь», что «главным признаком этой болезни служит понос» и «чтобы уберечься от заразы, следует в точности соблюдать следующие советы: необходимо соблюдать чистоту и опрятность в жилье, для дезинфекции отхожих мест, мусорных и выгребных ям рекомендуются нижеследующие средства: едкая известь, серно-карболовый раствор, раствор хлорной извести, щелочно-дегтярная смесь».

Одним из главных средств борьбы против эпидемических болезней стало превращение пригородных дворцовых городов в образцовые с санитарно-эпидемической стороны. Важным шагом в этом направлении стала организация городской канализации и водопровода.

В императорской семье заболевание менингитом[1064] стало причиной нескольких смертей. Предположительно, жертвой менингита (как осложнения скарлатины?) стала внучка Николая I – 8-летняя великая княжна Александра Александровна,[1065] умершая 16 июня 1848 г. в Зубовском флигеле Екатерининского дворца.

В апреле 1865 г. менингит стал причиной смерти 22-летнего цесаревича Николая Александровича, который был должен стать Николаем II.[1066]

Великий князь Николай Александрович

Цесаревич, родившийся 8 сентября 1843 г. в Царском Селе, был вторым ребенком и первым сыном в семье будущего императора Александра II. Из упоминаемых в литературе заболеваний цесаревича отмечается только золотуха.[1067] По свидетельству современников, «золотушное расположение» было замечено врачами в 1854 г. и для лечения его использовались ежегодные грязевые ванны в Гапсале[1068] и морские купания в Либаве, после которых Николай Александрович чувствовал себя хорошо.

В сентябре 1859 г., по протекции лейб-медика И. В. Енохина, лечащим врачом наследника-цесаревича стал 28-летний доктор медицины коллежский советник Николай Александрович Шестов.[1069] Александр II подписал указ, по которому назначается «батальонный лекарь С.-Петербургского Гренадерского Короля Фридриха Вильгельма III полка, Доктор Медицины, Коллежский Асессор Шестов – Доктором Его Императорского Высочества, Государя Наследника Цесаревича, с зачислением по Военно-морскому ведомству».[1070]