Черная акула - Иван Сербин

…Патрульный метался на фоне горящих строений, словно птица вокруг разоренного гнезда. Заметив приближающуюся фигуру, он заполошенно вскинул пистолет, затем, разглядев Алексея, опустил «ПМ» стволом вниз и завопил во все горло:

— Ну что? Живой есть кто? Или чего там? Алексей отрицательно покачал головой.

— Два трупа. Хотя я пульс у них не щупал. Слушай, браток, ты с диспетчерской ближайшего железнодорожного узла связаться можешь?

— Могу. А что?

— Давай свяжись. Выясни, были ли на этом участке сегодня еще какие-нибудь срывы. Аварии, задержки или что-нибудь подобное.

— Ага, понял. — Водитель метнулся к машине.

— Погоди! — крикнул Алексей ему вслед. — Кого-нибудь нашел?

— Там, — махнул патрульный рукой в сторону приземистого кирпичного здания. — Мертвяки. Штук сорок. Всех помочили. А живых никого не видал. Алексей почувствовал, как сердце его проваливается в холодную пустоту. Живых не видел. Неужто Проскурин и полковник там, среди трупов, изрешеченные пулями…

— Ладно, беги узнавай. Он сперва пошел, а затем побежал к указанному строению. В просвете справа мелькнули ряды колючей проволоки — ограждения, широкая площадка и стоящий на ней «МИ-24». Та самая машина, на которой убийцы прилетали в Старошахтинск. В груди Алексея бушевали странные чувства. Он ощущал отчаяние от мысли, что Проскурин и полковник скорее всего погибли, и в то же время его пожирало дикое, до дрожи, возбуждение. Теперь роли переменились: Саликов и компания волей-неволей должны были бежать — точь-в-точь как Алексей все эти три дня, — а он преследовал… Кирпичное строение, видимо, отводилось под склад. Внушительных размеров помещение с высоким потолком и шершавым бетонным полом, оно было сплошь заставлено обычными пружинными кроватями. Алексей потянул дверь, шагнул внутрь и замер на пороге, скованный ужасом. Превращенный в казарму склад оказался изрешечен пулями и забрызган кровью от пола до потолка. На бетоне чернели лужи крови. Громадные, похожие на маленькие озера. Изорванные в клочья тела лежали повсюду. Патрульный не преувеличил. Здесь было никак не меньше сорока трупов. И все молодые. Алексей не заметил никого старше двадцати. Судя по всему, солдаты спали, когда убийцы вошли в казарму и открыли ураганный огонь. Самые везучие умирали во сне, другие успевали проснуться и даже вскочить, но тут же падали снова, опрокинутые свинцовым дождем. По расположению тел без труда можно было догадаться, что мальчишки от страха потеряли голову, превратились в обезумевшее стадо. Однако убийцы были беспощадны. В их планы не входило оставлять свидетелей. Пол у дверей оказался сплошь застелен латунным ковром. Наверное, боевики Сулимо расходовали обойму за обоймой, пока не стихли последние стоны. В воздухе плавал сладковато-прогорклый запах крови и порохового дыма. Алексей схватился за живот и выскочил на улицу. Его вывернуло. Он выпрямился, привалившись спиной к кирпичной стене и жадно глотая морозный воздух широко открытым ртом. Основное здание продолжало полыхать. Пламя уже выбралось на крышу и теперь весело потрескивало, вскидывая к темно-синему небу желтые языки-руки. Вдали отчетливо выли сирены. Сюда уже спешили милиция, пожарные и «Скорые». Подошел патрульный.

— Что, плохо? Во, чего наделали, гады! Я тоже чуть не стошнил… Алексея выплюнул кислую вязкую слюну и сипло спросил:

— Ну что? Насчет аварий?

— А… Да… Диспетчер волосы рвет. Кричит: в одно дежурство столько ЧП. Говорит, удавится. Как думаешь, вправду удавится?

— Что с аварией?

— Была. Часа полтора назад. Товарный состав встал. Хотели ремонтников послать, да машинист сказал, что сами управятся.

— Быстро управились? — Алексей понемногу приходил в себя.

— Диспетчер сказал: минут за десять. График даже поправлять не пришлось. Слава богу, говорит, а то бы неприятностей было — не оберешься.

— Куда направился состав?

— Так это… То ли в Астрахань, то ли в Ахтубинск.

— Где сейчас состав?

— Так где-нибудь у Богураева. Если полтора часа в пути-то.

— Слушай, передай дежурной, пусть сообщит по линии: состав нужно остановить. Патрульный закивал.

— Ага, понял. А что в том составе-то?

— Беги! Передавай!

— Понял. Я мигом. Милиционер резво потрусил к стоящему поодаль «жигуленку». Вернулся он через пару минут.

— Ну что? — спросил Алексей.

— Ничего. Говорят, не могут они тот состав остановить.

— Почему?

— Сказали, что имеется какое-то указание, — патрульный многозначительно указал глазами в небо, — аж оттуда. Из самой Москвы.

— Да ну! — зло хмыкнул Алексей. — Что ж вы тут такие пугливые-то? Где точно состав? Узнал?

— Ага. Только-только прошел Богураев. Сейчас, стало быть, двигается к Белой Калитве. У него «зеленый свет». Идет шустро. Алексей рванул к вертолетной площадке, молясь только об одном: чтобы баки «МИ-24» были заполнены хотя бы наполовину. Поезд ушел километров на сто. Пока вертолет поднимется, пока догонит, еще километров сорок-пятьдесят. Итого около полутора сотен. Трети бака должно хватить.

— Эй, ты куда? — завопил за спиной патрульный. — Что случилось-то, скажи? Эй, браток! Алексей не слушал. Он запрыгнул в кабину и лихорадочно защелкал тумблерами. Над головой мягко загудели двигатели, заурчал за спиной редуктор, приборная панель расцвела задорными зелеными огоньками. На индикаторе остатка топлива стрелка уперлась в отметку: «MAX». «Видать, хотели лететь, да сорвалось», — злорадно подумал Алексей. Лопасти дрогнули и медленно пошли по кругу. Патрульный подбежал ближе, вскидывая пистолет.

— А ну, вылазь! Это нельзя!

— Уйди, дурак! — заорал Алексей. — Уйди! Башку срубит! Милиционер моментально втянул голову в плечи и прыгнул в сторону, подальше от набирающих обороты лопастей.

— Где это? — выглянув из кабины, крикнул Алексей.

— Что?

— Где этот Богураев?

— По двухрядке! По двухрядке иди! — заорал в ответ патрульный, размахивая руками. — Все время по двухрядке! Направо!

— Что? — Свист лопастей достиг максимальной громкости, став ровным и чистым.

— За Лиховской. Направо. И вдоль шоссе!

— Понял. Спасибо… «МИ-24» качнулся. Колеса шасси оторвались от бетона, и вертолет мягко пошел вверх.

— За Лиховской… — бормотал под нос Алексей. — Знать бы еще, где эта Лиховская… Пылающий комбинат провалился вниз. Справа, из темноты, вдруг появились огни Шахтинска, шоссе, забитое сине-красно-оранжевыми маячками и длинной вереницей стоящих неподвижно легковушек, пропускающих тревожно сигналящую колонну, горящий состав с самолетами и бронетехникой и совсем рядом — подъездная дорога, упирающаяся в распахнутые настежь ворота угольного заводика, ставшего последним пристанищем для нескольких десятков солдат. Алексей щелкнул тумблером, убирая шасси, затем потянул штурвал, и вертолет, послушно клюнув носом, пошел вперед, к шоссе, едва не задевая брюхом куцые верхушки сосен. Мигающая, словно новогодняя елка, гудящая колонна красно-белых пожарок, бело-красных санитарных «рафов» и пестрых милицейских «Жигулей» и «УАЗов» шустро втягивалась в горловину подъездной дороги. В эту секунду Алексей и вспомнил о том странном одиноком «уазике», который они встретили, подъезжая к комбинату. Тогда он не обратил на машину особого внимания по той простой причине, что думал, будто подъездная дорога уходит еще дальше, за комбинат, но… Выходит, машина выехала с завода! Черт! Они упустили убийц! Алексей потянул штурвал влево и уменьшил шаг лопастей. «МИ-24» завалился на левый борт, одновременно снижаясь метров до пятнадцати. Шоссе придвинулось и стремительно понеслось навстречу, убегая под брюхо вертолета. Дорога наконец открылась, и теперь машины двигались сплошным глянцево-разноцветным потоком. Дальше, впереди, сплошная яркая река дробилась на отдельные брызги в соответствии со степенью нахальства водителей и мощностью моторов. «УАЗ» не мог уйти далеко. С момента встречи прошло всего минут двадцать. Алексей увеличил скорость, турбина загудела, выдавая предельные обороты. «МИ-24» пожирал километры так же легко, как легендарный Робин-Бобин — коров. Постепенно плотность движения машин на шоссе снизилась. Кто-то ушел вперед, кто-то отстал. Алексей пожалел, что рядом нет оператора. Вдвоем было бы проще. Сейчас ему приходилось одновременно следить за приборами и разглядывать проносящиеся внизу легковухи. «Уазик» появился, когда он уже решил, что убийцам удалось ускользнуть. В самом деле, они легко могли свернуть на проселок или какую-нибудь обводную дорогу, но почему-то не сделали этого. Может быть, не верили в погоню, а скорее всего просто торопились догнать уходящий состав… Значит, можно догнать, можно. «МИ-24» опустился еще ниже, обогнул «УАЗ» справа и пошел параллельно, едва не задевая колесами землю. Деревья отступали от дороги метров на десять, и какое-то время Алексей мог не волноваться о том, что вертолет зацепит лопастями сосны. Убийцы отреагировали моментально. «Уазик» вдруг резко принял влево, задняя дверца распахнулась, и в темноте салона замелькали вспышки выстрелов. Пули зацокали по борту, однако ни одна из них не попала в кокпит. Через секунду Алексей понял, почему. Дело было вовсе не в меткости стрелка, убийцы и не старались попасть в кабину, они целили в двигатель. Розовато-желтый цветок огня продолжал мелькать в полумраке, озаряя лица сидящих в «УАЗе» людей. Алексею показалось, что он разглядел Сулимо, одного из широкоплечих молодчиков и еще кого-то, лежащего на заднем сиденье, прямо на коленях у остальных. «Кто-то из них ранен, — подумал он. — Ну и хорошо. Ну и ладно. И поделом». Пуля ударила в «фонарь», пробив толстое стекло, оставив на нем белесое «солнышко» с аккуратной дырой в центре. «Чуть-чуть правее, и не стало бы капитана Семенова», — подумал Алексей, посылая машину назад и влево. Вертолет послушно сбросил скорость и переместился, оказавшись прямо позади «УАЗа». Впереди, метрах в двухстах, вспыхнули огни идущего навстречу грузовика. Водитель «козлика» был вынужден сейчас смотреть на дорогу. Слишком велика скорость и слишком высока вероятность заноса. «Уазик» начал было забирать вправо, но в этот момент Алексей послал вертолет вперед, одновременно разворачивая его вокруг оси. «МИ-24» мгновенно догнал машину и ткнул бортом в основание кузова. Заднее окошко «козлика» лопнуло, брезентовое покрытие вместе со стальным каркасом оторвалось и бесформенным мусором шлепнулось на асфальт. «Уазик» завилял, но водителю удалось совладать с управлением. Машина выровнялась. Теперь можно было увидеть тех, кто сидел в салоне. Двое на передних сиденьях, двое на заднем и еще один, лежащий, раненый. «И двое ведут состав, — добавил Алексей про себя. — Итого семеро». Грузовик приблизился метров до шестидесяти. Пора. Алексей вновь потянул штурвал, изменяя наклон винта. Вертолет, набирая скорость, понесся вперед. В кузове уже поняли, что сейчас произойдет, и открыли беглый огонь. В мгновение ока пули изрешетили стекло. Желтые искры отплясывали безумный танец на корпусе вертолета. Черная фигура одного из убийц поднялась на сиденье во весь рост. Алексей успел заметить, что широкоплечий отводит руку для броска, и понял: тот держит гранату, а граната — не пуля. Рванет — мало не покажется. Секунду спустя борт вертолета смял задок «козлика» в гармошку. Удар получился даже более сильным, чем рассчитывал Алексей. Машину подбросило сантиметров на тридцать. Широкоплечего вышвырнуло из салона. Он взлетел в воздух — черный силуэт, парящий в желтом свете фар, — и тут же угодил в бешеную мясорубку лопастей. Вертолет тряхнуло. Влажные брызги окатили кокпит. Ошметки плоти посыпались на дорогу. Алексей увеличил шаг несущих плоскостей, и «МИ-24» резко взмыл вверх. «Уазик» все еще вилял, выписывая на скользком асфальте замысловатые узоры. Водитель пытался погасить скольжение и вновь овладеть ситуацией. Внезапно в салоне вспыхнуло пламя. Оно разгоралось все ярче и ярче. Длилось это ничтожные доли мгновения, затем сквозь свист лопастей и равнодушный баритон двигателей до Алексея докатился глухой хлопок. Видимо, в момент удара боевик выронил гранату, и она упала в салон, под сиденье. Истошно завизжали тормоза громадной фуры. Грузовик едва избежал столкновения с кувыркающимся огненным болидом, всего несколько секунд назад бывшим «УАЗом». Раскаленная «мельница», скрежеща смятым железом, переворачивалась вокруг своей оси, сминая пылающие фигурки людей, заглушая крики и стоны. Гулко взорвался бензобак, разбросав по дороге желто-белые капли огня. Шофер, выбравшийся из кабины грузовика, остолбенело шептал помертвевшими губами: