Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы - Алан Гринспен

Инфляцию удалось обуздать практически во всем мире. Инфляционные ожидания, которые сказывались на доходности долгосрочных долговых обязательств, стремительно снижались. Доходность долговых обязательств развивающихся стран стала беспрецедентно низкой. Инфляция, темпы которой выражались двузначными и трехзначными числами, — традиционный атрибут экономики развивающихся стран — появлялась лишь в исключительных случаях. Гиперинфляция стала чрезвычайно редким явлением[86]. Если с 1989 по 1998 год годовое повышение потребительских цен в развивающихся странах в среднем составляло 50%, то к 2006 году оно не превышало 5%.

Но хотя глобализация привела к снижению долгосрочных процентных ставок, летом 2004 года у нас были все основания предполагать, что жесткие меры ФРС приведут к их повышению. Мы думали, что просто начинаем с более низких долгосрочных ставок, чем привыкли в прошлом. Беспрецедентная реакция на ужесточение денежно-кредитной политики ФРС в тот год говорила о том, что помимо глобализации действуют еще какие-то силы, которые только начали проявляться. Состояние, в котором мы оказались, я назвал «головоломкой». Бесчисленные бутылки вина Conundrum[87], которые приносили мне в офис, не могли вывести меня из замешательства. Вино было высшей марки, но я не помню его вкуса.

Первым ключом к разгадке было практически незамеченное событие в Европе. Компания Siemens, один из крупнейших экспортеров Германии, проинформировала свой профсоюз IG Metall, что в случае отказа от снижения зарплаты на двух заводах на 12% производственные мощности будут переведены в Восточную Европу. Загнанный в угол профсоюз уступил, и перевод заводов Siemens в страны Восточной Европы был отложен[88]. Это событие не оставило меня равнодушным, поскольку я уже видел сообщения о случаях подобной конфронтации. Это натолкнуло меня на мысль проанализировать тенденции роста зарплаты в Германии. Работодатели давно жаловались, что высокая зарплата делает их неконкурентоспособными, хотя среднечасовая заработная плата росла не слишком быстро — годовой прирост в период с 1 995 по 2002 год составлял 2,3%. Теперь стало понятно. что они хотели сказать. В конце 2002 года темпы роста часовой заработной платы внезапно снизились вдвое и оставались чрезвычайно низкими до конца 2006 года.

Благодаря реформам, позволяющим шире использовать так называемых временных работников, компания Siemens и промышленность Германии в целом теперь могли ограничить рост зарплаты, затрат и. следовательно, цен. Инфляционные ожидания снижались вместе с фактическими темпами инфляции. Причины того, что IG Metall лишился возможности диктовать свои условия, лежали за пределами Германии — на конкурентном рынке появилось по меньшей мере 1 50 млн низкооплачиваемых, хорошо обученных рабочих, вырвавшихся из тисков советской экономической системы с централизованным планированием.

Конец холодной войны — прекращение противостояния двух ядерных сверхдержав — стал, несомненно, самым значимым геополитическим событием второй половины XX века. Как отмечается в главе 6, экономическая значимость развала Советского Союза грандиозна сама по себе. Падение Берлинской стены обнажило такие масштабы экономической разрухи, что централизованное планирование, которое прежде превозносили как «научно обоснованную» замену «хаоса» рыночной экономики, окончательно покрыло себя дурной славой. Никто не произносил панегириков и не занимался анализом и осмыслением произошедшего в экономике. Прежняя система исчезла из поля зрения, и никто не сокрушался об утрате. В результате коммунистический Китай, который открыл для себя практические преимущества рынка десятью годами ранее, стал двигаться к рыночному капитализму ускоренными темпами, разумеется, не признавая этого. Индия начала выходить из летаргии бюрократического социализма, построенного бывшим премьер-министром Джавахарлалом Неру. А идеи внедрения или расширения централизованного планирования, которые прежде возникали в развивающихся странах, были потихоньку сданы в архив.

Вскоре более миллиарда низкооплачиваемых, зачастую хорошо обученных работников потянулись на мировой конкурентный рынок из стран, где ранее экономика полностью или частично планировалась централизованно и была изолирована от глобальной конкуренции. По оценкам МВФ, в 2005 году численность работников, занятых на экспортно ориентированном. а следовательно, конкурентном рынке превышала 800 млн человек, т.е. выросла на 500 млн с момента падения Берлинской стены и на 600 млн с 1980 года, при этом половина прироста приходилась на Восточную Азию. Меньшее по масштабам движение трудовых ресурсов произошло в Восточной Европе, где люди вышли из-под «защиты» системы централизованного планирования и переместились на внутренний конкурентный рынок. Сотням миллионов людей, главным образом в Китае и Индии, этот переход еще предстоит.

Такая миграция рабочей силы на рынке снизила мировой уровень заработной платы, инфляцию, инфляционные ожидания и процентные ставки и тем самым способс1вивала зкиномическиму росту в глобальном масштабе. Хотя совокупные выплаты передислоцировавшимся работникам составляли лишь малую часть от оплаты труда в развитых странах, последствия были весьма ощутимыми. Они состояли не только в том, что дешевый импорт вытеснял продукцию, а вместе с ней и рабочую силу в развивающихся странах, но и в эффекте конкуренции — уволенные рабочие искали новые места, и это сдерживало зарплату в странах, где не было наплыва дешевого импорта. Кроме того, миграция дешевой рабочей силы из Восточной Европы в Западную вызвала острую конкуренцию зарплат на Западе, что отразилось на внутренних трудовых ресурсах. В конечном итоге экспорт из стран, где прежде господствовало централизованное планирование, стал сдерживать экспортные цены в других странах.

Одномоментное появление миллиарда низкооплачиваемых работников на мировом рынке труда, несомненно, вызвало бы хаос. В странах Восточной Европы, некогда подконтрольных Советам, переход, который был не слишком гладким, занял около 10 лет. Однако это была лишь малая толика предстоящего сдвига. Куда грандиознее были масштабы происходящего в Китае, где данные о трудовых ресурсах (если им можно доверять) говорят о том, что трудоспособное население под контролем государства медленно, но верно перемещается из аграрных провинций в динамично развивающиеся рыночные регионы в дельте реки Сицзян и другие экспортно ориентированные зоны. Огромное количество китайцев оставило сельское хозяйство, чтобы работать на производстве и в сфере услуг в городах. На значительную часть трудовых ресурсов Китая, численность которых приближается к 800 млн человек, начал претендовать частный бизнес. К 2006 году количество занятых в сельском хозяйстве немного превышало две пятых от общей численности работающих. Численность работников в производственном секторе Китая в последние годы остается стабильной, несмотря на массовые сокращения на государственных предприятиях. Самый большой прирост числа занятых за последнее десятилетие наблюдался в сфере услуг.