Где ты, мой незнакомец? - Кэтлин Вудивисс

Ленора в бешенстве сорвалась с кресла.

— Прекратите немедленно эту дешевую комедию! Вы не мой отец! Вы Эдвард Гэйтлинг! И вам больше нет нужды оставаться в этом доме! — Она протянула руку и снова указала на портрет. — Вот мой отец! Вот Роберт Сомертон! А теперь я желаю знать, кто я на самом деле! Если я — Ленора Синклер, тогда для чего весь этот фарс?!

Эдвард в удивлении широко раскрыл глаза.

— Но ты и правда Ленора…а Малькольм и в самом деле твой муж!

Она в отчаянии покачала головой. Господи, а ведь она так надеялась услышать в ответ нечто совсем другое!

— Тогда для чего вы это затеяли? Для чего вам потребовалось разыгрывать передо мной отца?

— Разве ты не понимаешь, девочка? — Он подошел к ней, патетически протягивая к Леноре руки, — Ведь ты жила в его доме…считала себя его женой, Лирин…да и он с пеной у рта доказывал, что так оно и есть. Вот нам и понадобилось кое-что повесомее, чтобы подтвердить слова Малькольма.

— Но почему мой собственный отец не мог этого сделать?

— Потому что он в Англии, девочка, а Малькольм боялся оставлять тебя в руках Уингейта. К тому времени, как твой отец узнал бы обо всем и смог добраться сюда… Боже милостивый…да ты могла бы уже понести от этого человека!

Непередаваемый ужас в его голосе вызвал у Леноры слабую краску на щеках. Она стиснула руки.

— Так, значит, Малькольм просто нанял вас?

Эдвард Гэйтлинг бросил на нее короткий, беспомощный взгляд.

— Ну … можно сказать и так.

— Вы, похоже, очень преданы Малькольму, — задумчиво пробормотала она. — Вы давно знакомы?

Эдвард сделал большой глоток и стиснул в руках стакан.

— Да … да, довольно давно.

— Еще до того, как мы поженились?

— Я … да, я уезжал на некоторое время, — промямлил он.

— Так, значит, вы даже не знали о том, что он женился?

— Нет. Не знал. Право же, не знал.

— А я вот кое-что помню…об этом, — сказала она.

Эдвард вскинул голову.

— Да? Но я думал, ты не сможешь…не сумеешь ничего вспомнить.

Кривая улыбка появилась на губах Леноры.

— Я же вам говорила…память понемногу возвращается.

Глубокие морщины избороздили его лоб. Он неловко закашлялся и отставил стакан.

— Вот Малькольм обрадуется, когда услышит!

— Интересно, что же его так обрадует?

— А? — Он ошеломленно уставился на нее.

— Даже если память полностью вернется ко мне, между нами уже ничего не изменится. Честно говоря, я не понимаю, что меня заставило выйти за него замуж…но, как бы там ни было, прошлого уже не вернешь — между нами все кончено.

Плечи Эдварда устало поникли. Он тяжело вздохнул.

— Бедный Малькольм. Он ведь безумно любит тебя, неужели ты не видишь?

— Не уверена, что это так, но мне все равно. Я уже приняла решение.

— Так, значит, ты решила вернуться в Натчез с этим парнем, Уингейтом?

— Простите, но вас это совершенно не касается, — Ленора глубоко вздохнула. — Советую вам как можно скорее убраться из этого дома. У вас больше нет никаких оснований задерживаться здесь.

Удивленно взглянув на нее, Эдвард Гэйтлинг, казалось, не верил собственным ушам. Потом до него дошло. Робко кивнув, он поставил на стол недопитый стакан и направился к двери. Немного помешкал, бросил на нее долгий взгляд, а потом медленно вышел из комнаты. Ленора долго еще слышала, как он, шаркая, спускался по лестнице, и спустя некоторое время внизу хлопнула дверь. В доме воцарилась тишина.

Дом застыл в каком-то странном оцепенении. Сидя в опустевшей гостиной, Ленора не спускала глаз с портрета, пытаясь вспомнить, что же за человек был ее отец. Если она правильно поняла то неясное, что мельком являлось ей в видениях, он искренне и нежно любил своих дочерей. Эштону бы это пришлось по душе, подумала она с улыбкой. Он тоже будет прекрасным отцом, ведь он так умеет любить. И в самом деле, подумала она, почему же сестра не боролась за свою жизнь и за то ослепительное счастье, которое он мог ей дать?

Ленора покачала головой, стараясь отогнать прочь тоскливые мысли, что одолевали ее. Но все было напрасно, она не могла справиться с овладевшим ей отчаянием. Неужели она завладела местом, которое по праву принадлежало ее сестре? Воспользовалась тоской Эштона, его любовью к умершей и эгоистично присвоила все себе? Он, правда, не раз уверял ее, что Лирин она или Ленора, он все равно любит ее, но было ли это так на самом деле? Погруженный в отчаяние после разразившейся трагедии, не был ли он захвачен в плен простым сходством и не пал ли жертвой неосознанного желания любой ценой вернуть утраченную любовь? А она воспользовалась его горем, любовью к погибшей сестре, чтобы заполнить возникшую пустоту?

Огромное чувство вины навалилось на нее, и Ленора в отчаянии застонала. Как Гэйтлинг назвал ее? Падшая женщина? Содержанка мужа собственной сестры? Шлюха?

Ее ладони похолодели и стали влажными, в желудке образовался огромный, ледяной ком. Она уже осознала, что этот седовласый мужчина — на самом деле ей вовсе не отец, и вместе с этим крепла надежда, что и она, вполне возможно, не Ленора. И вот теперь она стояла лицом к лицу с жестокой реальностью, с необходимостью принять свое прошлое таким, каким оно было в действительности. Ведь вспомнила же она свадьбу с Малькольмом! Светло-голубое платье…гостей на свадьбе … сундук …

Ленора резко подняла голову, вспомнив, что она собиралась посмотреть, что в нем. Спустившись вниз, она отыскала стамеску и молоток, и в который раз вскарабкалась по лестнице на чердак. Теперь, когда солнце клонилось к закату, жара и духота стали просто невыносимы. Но она ничего не замечала, с каким-то фанатичным упорством набросившись на замок, не обращая внимания на то, что рубашка и платье прилипли в влажному телу. Наконец замок глухо щелкнул и подался. Она быстро откинула крышку. На глаза ей попался пустой поднос, и перед глазами сразу вспыхнуло видение — тот же поднос, но весь уставленный сверкающими бокалами. В памяти всплыли разноцветные платья, лежавшие раньше в этом сундуке. Ленора торопливо отложила в сторону поднос. Тут воспоминания резко оборвались. В сундуке ничего не было…только наваленные грудой на дне огромные камни. Она ошеломленно разглядывала их, чувствуя какую-то странную неуверенность, даже слегка испуганная. Ленора робко отодвинула один из них в сторону. Какой-то странный, тошнотворно-сладкий запах ударил ей в лицо…запах разлагающейся плоти. Она отпрянула в сторону, и глаза ее расширились от ужаса, когда она увидела на деревянных панелях сундука красновато-бурые пятна.

С испуганным криком Ленора отпрянула назад, больно ударившись головой об угол сундука. Острая боль немного привела ее в себя, но при одном взгляде на ужасный сундук тошнота мгновенно подступила к горлу и она зажала рот трясущейся рукой. Отвернувшись в сторону, стараясь не смотреть, она прижалась лбом к покатой крышке. Страшная слабость овладела ею, сердце колотилось в груди, как бешеное, по спине поползли ледяные мурашки. Словно огромная спираль начала раскручиваться у нее в мозгу, и Ленора стиснула зубы, чтобы отогнать ночные кошмары, не дать им затянуть ее на дно чудовищной воронки.