Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

рейде. Войско уныло потянулось к берегу, на который высадилось несколько недель тому назад.

Как только оно добралось до берега, в залив один за другим вошли драккары. Их экипажи успели вернуться на борт и вывести корабли на морскую гладь; там ладьи остановились, а закаленные ветераны привычно взялись за луки. Онагр, поставленный на выгодную позицию у частокола, сделал пристрелочный выстрел, и камень плюхнулся в серую воду в кабельтове от кога «Diew Aide». Расчет катапульты аккуратно поправил прицел.

Взирая сверху на людный берег, Шеф понял, что если франкская армия усохла, то его собственная – разбухла. Стрелометы и арбалеты удалось сохранить, как он и рассчитывал; потери были ничтожны. Сотни рук охотно волокли машины, подобранные там, где их бросили франки; иные камнеметы ничуть не пострадали, другие удалось починить на ходу. Потери в людях понесли только алебардщики, да и то полегла какая-то горстка. А на ее место заступили тысячи озлобленных керлов, вышедших из леса с топорами, копьями и косами. Франкам, реши они прорываться, пришлось бы ехать в гору на усталых конях под смертоносным обстрелом.

В мозгу Шефа проснулось непрошеное воспоминание о поединке с гадгедларом Фланном. Если захочешь отправить человека или целое войско на Берег Мертвых, в Настронд, метни поверх голов копье – в знак того, что все они предаются Одину. И тогда нельзя будет брать пленных.

Раздался холодный внутренний голос, по которому Шеф узнал Одина из сновидений.

«Давай же, – приказал тот, – плати мне дань. Ты еще не носишь мой знак, но разве не говорят, что ты принадлежишь мне?»

Двигаясь как во сне, Шеф подошел к «Выкоси поле», катапульте Озви. Зарядил ее и прицелился в самую гущу смешавшейся франкской армии. Потом глянул вниз, на щиты с крестами, и вспомнил орм-гарт. Изувеченного раба Мерлу, свою поганую жизнь в доме Вульфгара, окровавленную спину, сгоревших дотла Сиббу и Вилфи, распятия… Его руки не дрожали, когда он выправлял прицел, чтобы пустить снаряд над толпой франков.

Голос, подобный треску ледника, заговорил вновь.

«Ну же! – настаивал он. – Отдай мне христиан».

Внезапно рядом оказалась Годива. Она тронула Шефа за рукав и ничего не сказала. Взглянув на нее, он вспомнил отца Андреаса, который подарил ему жизнь, своего друга Альфреда, отца Бонифация, нищую женщину на лесной опушке. Он вынырнул из грез и обнаружил вокруг себя всех до единого жрецов Пути, которые возникли невесть откуда и теперь смотрели на него пытливо и мрачно.

С глубоким вздохом Шеф отошел от катапульты.

– Скальдфинн, – позвал он, – ты у нас толмач. Ступай вниз и передай франкскому королю, что он либо сдастся, либо умрет. Я сохраню франкам жизнь и дам уйти. Не больше.

И снова послышался голос, но на сей раз другой, веселый, принадлежавший горному страннику и впервые услышанный за шахматной игрой богов.

«Молодец, – сказал голос. – Ты справился с искушением Одина. Возможно, ты мой сын. Но кто может знать своего отца?»

Глава 12

– Его искушали, – сказал Скальдфинн. – Думай как хочешь, Торвин, но что-то от Одина в нем есть.

– Здесь могла произойти величайшая бойня с тех пор, как люди ступили на эти острова, – добавил Гейрульф. – Франки выдохлись и стояли на берегу беспомощные, и английские керлы их бы не пощадили.

Жрецы Пути вновь собрались у костра и копья́ в своем священном кругу за рябиновыми гроздьями. Торвин набрал новых, огромных и спелых по осени. Их алый цвет вторил закату.

– Это стало бы величайшим несчастьем для нас, – проговорил Фарман. – При таком обильном жертвоприношении важно не взять никакой добычи, не получить никакой выгоды. Но англичанам наплевать, они раздели бы и мертвых. И мы обратили бы на себя гнев христианского бога и ярость Прародителя.

– Однако он все же не выстрелил, – сказал Торвин. – Не взял на душу грех. Именно поэтому я утверждаю, что он не порождение Одина. Когда-то я думал иначе, но теперь знаю лучше.

– Так поведай же нам, что ты узнал от его матери, – попросил Скальдфинн.

– Вот как было дело, – начал Торвин. – Я нашел ее без большого труда, она осталась в деревне своего мужа-хеймнара. Вдова не стала бы со мной разговаривать, если бы не любила девушку, хоть та ей не родная дочь. В конце концов она выложила мне все. Сигвард рассказывал верно, – правда, он утверждал, что ей понравились его ласки, тогда как она… В общем, после тех страданий, что выпали на ее долю, женщина говорила о нем исключительно с ненавистью. Но она подтвердила его слова до того места, когда он лежал с ней на песке, прежде чем посадил в ладью, а затем бросил и вернулся на берег к своим людям с их бабами. Тогда-то, по ее признанию, все и случилось. Что-то царапнуло борт, и в ночи показалась другая лодка, обычный челн, а в нем был человек. Я выспрашивал, каков он был, но она ничего не вспомнила. Средних лет, сказала вдова, среднего роста, одет не хорошо и не плохо. Человек поманил ее. Она решила, что это какой-то рыбак подоспел на помощь, и перешла к нему. Он отгреб подальше и повел лодку вдоль берега, а после высадил ее, так ни слова и не сказав. Очутившись на суше, она пошла домой к мужу.

– Может, это и был рыбак, – вставил Фарман. – Точно так же, как моржом был морж, а скоффином – придурковатый мальчишка, которому стало страшно караулить в одиночку.

– Я спросил, не потребовал ли он вознаграждения. Незнакомец мог отвести ее домой, и ему заплатили бы – если не муж, то ее родня. Она сказала, что нет, он ее просто высадил. Я надавил, попросил припомнить все подробности. Она сообщила еще одну вещь. Когда чужак доставил ее на берег, он вытащил челн на сушу и поглядел на нее. Она вдруг испытала усталость и улеглась в водоросли. Когда проснулась, его уже не было.

Торвин оглядел собравшихся.

– Итак, нам неизвестно, что случилось с ней, пока она пребывала в этом сне. Я думаю, что женщина способна понять, брали ли ее сонную, но разве она признается? Незадолго до этого ею овладел Сигвард. Возникни у нее подозрения, какая ей выгода в том, чтобы ими делиться? Или вообще вспоминать? Но меня настораживает этот сон. Скажи-ка мне вот что, – обратился он к Фарману. – Ты самый мудрый из нас, ответь: сколько богов обитает в Асгарде?

Фарман беспокойно заерзал:

– Знаешь, Торвин, вопрос-то как раз не мудрый. Один, Тор, Фрейр, Бальдр, Хеймдалль, Ньёрд, Идун, Тир, Локи – это те, кого мы часто поминаем. Но в