Созидающий башню - Елена Райдос

Узнав от Кейтиля о реальном положении вещей, Кира буквально взбесилась, потеряв способность к какому бы то ни было рациональному мышлению. Ей даже не пришло в голову, что со стороны Риса взвалить на свои плечи заботу о двух малолетних сиротках было актом самопожертвования, ведь ему ради этого пришлось круто изменить свою жизнь. Кира увидела в его действиях лишь коварство и злой умысел, а потому, вместо того, чтобы спокойно всё обдумать, она, как злобная фурия, ринулась разбираться с обидчиком. Теперь Кире было стыдно за отвратительный скандал, который она устроила ничего не подозревающему Рису, но в тот момент даже проблемы с Мартином отошли на второй план, страх за оказавшуюся в лапах убийцы дочь парализовал её способность к самоконтролю.

Долгих двенадцать лет Кира носила маску спокойной уверенности, чтобы не выдать тюремщикам и, главное, сыну своего отчаяния. Казалось, эта маска уже должна была прирасти к её лицу, став второй кожей, однако стоило ей узнать про угрозу дочери, как фальшивое выражение безразличия в момент смыло с её лица как макияж. Праведный гнев загорелся яростным огнём в её глазах, подобно отблеску пожара на стальном клинке безжалостного мстителя, губы сжались в тонкую полоску, а кисти рук в кулаки. Ошарашенный таким преображением своей спутницы Джарет невольно отшатнулся от этого воплощения ярости, которое он по ошибке принимал за хрупкую и беззащитную барышню, и в душе даже порадовался, что этот ураган вскоре обрушится не на его голову.

Если уж даже бессмертному сделалось не по себе рядом с этой гневной фурией, то можно себе представить состояние Риса, когда Кира внезапно появилась в его кабинете. Думаете, он испугался? А вот и нет, всё было гораздо хуже, бедняга едва ни лишился чувств, но вовсе не от испуга, а от безмерного, поглотившего всё его существо счастья. Как ни удивительно, именно это и спасло «злодея» от неминуемой расправы. Эмпат тупо не справился с управлением своим природным даром, и все его чувства выплеснулись на беззащитную Киру, погружая её в состояние радостного возбуждения. Впрочем, бывшей жене эмпата и раньше случалось подвергаться подобным эмоциональным атакам, так что распознать наведённый морок не составило для неё никакого труда.

– Прекрати свои фокусы,– спокойно приказала она. – Нам нужно поговорить о серьёзных вещах, и твои трюки не проканают.

Рису далеко не сразу удалось выполнить полученный приказ, ещё с минуту на Киру продолжал изливаться этот бурный поток неадекватных эмоций, пока наконец эмпат ни сумел взять его под контроль, и мстительница снова окунулась в свой собственный праведный гнев, вместо чужой радости.

– Что тебе нужно от моих детей? – Кира быстренько вернулась к исходному плану своего наезда на бывшего супруга. – Зачем они тебе понадобились? Мало тебе моей дочери, захотелось прибрать к рукам ещё и сына?

Возможно, она бы и дальше продолжала засыпать ошарашенного Риса гневными вопросами, но выражение полного недоумения на его лице, быстро уступившего место глупой счастливой улыбке, немного остудило её бойцовский задор.

– Мартин тоже жив?! – наконец сподобился выдать бедняга, снова превращаясь в фонтанирующий источник безбрежного счастья.

Что ж, следует признать, что заряд ненависти, выпущенный фурией в адрес своей жертвы, не оказал на последнюю ожидаемого эффекта, поскольку прошёл сквозь неё, как солнечный луч проходит сквозь прозрачное стекло. Похоже, само по себе явление воскресшей покойницы произвело на Риса такое неизгладимое впечатление, что смысл слов Киры до него тупо не дошёл. Он просто вслушивался в голос давно оплаканной любимой женщины, и эти звуки казались ему ангельским пением в райских садах. Впрочем, Кира и сама начала догадываться, что в её разоблачительной миссии что-то пошло не так, злодей явно был не в курсе инкриминируемого ему состава преступления, по крайней мере, в отношении Мартина, которого он, судя по всему, до сего момента считал мёртвым.

Кире даже не потребовались её незаурядные аналитические способности, чтобы сделать вывод, что Джарет тупо наврал ей про встречу Мартина с отцом. Что ж, его мотивы были вполне ясны, бессмертному требовалось быстренько замотивировать упрямую арестантку на побег. А вот почему сама Кира поддалась на эту провокацию, хотя не питала никаких иллюзий в отношении моральных качеств своего тюремщика? Вместо того, чтобы проанализировать слова этого пройдохи, она тупо купилась на его разводку и как глупая курица кинулась наводить порядок в своём курятнике. Впрочем, в тот момент никакой неловкости за устроенную ею отвратительную сцену Кира не испытывала, чувства человека, разрушившего её жизнь, были ей до лампочки. Сожаление пришло позже, когда она немного остыла и смогла взглянуть на произошедшее со стороны.

Выяснив, что Мартину встреча с его отцом не грозит, Кира сразу успокоилась. Собственно, можно было со спокойной совестью возвращаться в лабораторию Кейтиля, где она оставила своего спасителя, даже толком не объяснившись. Однако, вспомнив про Кейтиля, Кира вспомнила и про его слова о Тиночке. В отличие от хитрюги-Джарета, старому изобретателю не было нужды врать своей бывшей напарнице, а значит, Тиночку убийца Семёна всё-таки прибрал к своим кровавым рукам. Пока Кира размышляла, как бы перейти к обсуждению судьбы дочери, Рис поднялся из-за стола и как сомнамбула двинулся к ней, вытянув вперёд руки, словно боялся, что волшебное видение вдруг исчезнет.

– Не прикасайся ко мне,– выпалило волшебное видение, отступая к двери,– стой, где стоишь.

Рис послушно остановился, но его взгляд буквально приклеился к лицу Киры, а потом заскользил по всему её телу, по-видимому, в попытке убедиться, что перед ним не призрак, а живая женщина. Кира невольно поёжилась, поскольку ощущение прикосновения ненавистных рук стало настолько явственным, словно Рис действительно до неё дотрагивался.

– Прекрати на меня пялиться,– она не выдержала этой игры в гляделки и отвела взгляд. – Отвечай, что ты сделал с моей дочерью.

Несмотря на яростный обвинительный запал, такой реакции Кира всё-таки не ожидала. Её слова словно бы сыграли роль триггера, включившего наконец способность Риса хоть что-то соображать. Более того, они произвели с ним столь ошеломляющую метаморфозу, что её можно было бы сравнить не иначе как с колдовством. Крепкий моложавый мужчина прямо на глазах превратился в дрожащего старика, краска стекла в с его щёк, глупая счастливая улыбка померкла, и в глазах заметался страх.

– Я ведь думал, что ты погибла,– промямлил Рис, едва ворочая языком.

Его слова прозвучали как оправдание, посеяв в душе Киры вполне обоснованные предположение, что с её дочерью случилась беда. Разве станет оправдываться тот, кто не считает себя виновным? А что если этот горе-папочка угробил Тиночку? От мысли о том, что дочери уже нет в живых, у Киры потемнело в глазах.

– Ты её тоже погубил, как и её отца,– бросила она скоропалительное обвинение. – Зачем? Она узнала о твоём преступлении?

Кира сделала шаг к замершему в ступоре Рису с явным намерением вцепиться в его горло, но тот не сделал ни единого движения, чтобы защититься, так и завис, глядя расширенными от ужаса глазами на приближающееся возмездие. В целом его реакцию на нападение, наверное, можно было бы счесть адекватной, если бы ни одно «но», взгляд Риса был устремлён не на агрессоршу, а куда-то за её плечо.