Королевские клетки - Илья Ганин

Офицер направился к ней, встретил на полпути — они встретились и тихо заговорили. Амалия вздернула голову. Уж эта парвеню от нее точно покорности не увидит!

— Хороший день, Лети. Что случилось, еще одна? Отправляли бы ко мне как обычно.

— Мадам. — приветственно склонил ей голову офицер. — Не совсем. Явилась дама, орет как ужаленная, что она герцогиня.

— Кто?!

— Вот-вот. Вы этих… сильно благородных как, знаете? Не взглянете? Уж больно не хочется командира попусту дергать. Сами знаете, что он по поводу баб приказал. А верещит уверенно.

— Ну пойдем, посмотрим, что за птица гордая прилетела…

Уже на подходе Лилиан присмотрелась к группе и сказала:

— Ну, Лети — летите к графу. Это и правда герцогиня. Причем такая, что командир ахнет. Скажи ему, что это некто герцогиня Амалия — он сразу все поймет. Узнаю, как говорится, родственницу.

— Э-ва!… Это чего ж делать-то? Она ж сейчас восвояси от злости рванет, а ребята помнут — нам оскорбление дворянской чести не припаяют?

— Пока пойду, поговорю.

— Ох она зла…

Лиля пожала плечами. Зла так зла. Видывали мы лилипутов и покрупнее.

Она направилась "на арену". Судя по кислым выражениям лиц, дежурному взводу порядком не нравилась эта баба, и находиться рядом не хотелось. Поэтому им был очень быстро обеспечен приличествующий "круг".

Этикет предписывал ждать, пока находящийся выше на феодальной лестнице соизволит заметить. Это верно. Конечно же, глядя на нее как на неприятное образование, мадам изволили молчать. Но это бы подействовало при дворе. А тут Лилиан просто стояла и гостеприимно улыбалась. Заодно оценивая состояние пациентки. Неплохо, неплохо. Судя по всему, после тяжких родов Амелия восстановилась. Не мешало бы, разумеется, умыться — как-то она уже и отвыкла от манеры "штукатурить" лица.

— Графиня.

— Ваша Светлость. Рада видеть вас в добром здравии.

— Объясните этим мужланам, как надлежит обращаться с герцогиней, будьте уж любезны!

— Они и обращаются, как приказал командир. В его приказе никаких оговорок не было. Придется немного подождать.

— Тут всегда так тупо исполняется приказ?! А думать не пробовали?!

— При исполнении приказа думать разрешается. Но действовать нужно по приказу. Не возбраняется при этом восхваление мудрости командира… Проявите толику терпения.

— Вижу, Вы тут как своя.

— Надеюсь, что не "как". В полку моего мужа я искренне стремлюсь быть своей.

— Брат мой всегда отличался наплевательским отношением к этикету, приличиям, а вашем случае — и к здравому смыслу. — прошипела Амелия. — Трудно было ожидать, что Вы его хоть как-то урезоните.

Злить эту тетку оказалось весело.

— Не замечала наплевательства. В личных же отношениях… — Лиля в рамках приличия повторила "вкусное" движение, подсмотренное у горничной. — Рассудочность не всегда необходима.

— Вы так же свободно рискуете своей честью в этом сборище быдла, как рисковали и честью своей падчерицы!

Похоже, мадам были и правда злы. Стоило бы, конечно, поинтересоваться почему это все не вызывало у нее вопросов раньше (например при отправке родственниц в тьмутаракань), но усугублять не хотелось.

— Рискую? Быдло? — Лилиан правда не поняла, что имеет в виду эта расфранченная стервь.

— Кто же вас тут может спасти от… бесчестья? — доспешный рыцарь, сопровождавший герцогиню, сделал вид, что двинулся на Лилиан. Как бы для демонстрации.

— Дзынь. — раздался короткий лязг. — Простите, ваше дворянчество. Это я по неловкости, значит вот, алебарду-то уронил…

По неловкости — точно обухом на наплечник. Вот такая вот специальная пехотная неловкость.

— Рут. А чегой-то это ведро бродячее хочуть? Ох ты, лэйр, вы уж простите — мы тут люди простые, обхождения не понимаем, не признали вот…

Как-то вдруг, хотя и не было, казалось, никого, рядом с Лилиан образовалось десяток мрачных мужиков в разных доспехах. Кто шпагу точил, кто сулицу правил, кто со щитом. А кто вообще мимо алебарду нес, и задержался. Чисто посмотреть. Как-то вдруг их уединение закончилось. И патруля рядом не случилось.

Лилиан посмотрела герцогине Ивельен прямо в глаза.

— Они — не быдло. Они бойцы Пятого пехотного Его Величества полка, коим командует граф полковник Иртон. Ваш брат. Мой муж. И где я имею честь быть полковым лекарем. Я бы просила вас, Ваша Светлость, проявлять надлежащее уважение. В конце концов, если Вы не забыли — если бы не я и мое искусство, вас бы тут не было. Мое купеческое происхождение просто умоляет меня произнести фразу "Должок за вами" — но воспитание не дает. Кажется, вас ждут — не советую задерживаться.

К ним спешил Фрайги.

— Ты гля, Сули, они когда вот так вот гремят — это они ходют, от оно как.

— Эва!! Можа, колокольчик какой таскать оно попрошше будет?..

Этикет требовал одернуть нахалов… А настроения это делать не было. Лиля безадресно вознесла молитву Альдонаю о даровании смирения и, за отсутствием такового в зоне видимости, отправилась искать Томмена. Что-то ей подсказывало, что этот больной режим не соблюдает. Разумеется, надлежало такое поведение пресечь.

По дороге герцогиня постаралась взять себя в руки. Сдержанность. Спокойствие. Приличия. Даже с братом.

— Господин граф полковник Иртон ожидает вас. — сказали ей часовые рядом с большой палаткой, стоявшей в середине лагеря. — Только вас.

Она кивнула своим сопровождающим. Позже поговорим.

В палатке было довольно много вещей, расставленных по периметру — в основном оружие, сбруя, сундуки. Палатку перегораживал полотняный полог. С левой стороны от входа стоял старый рабочий столик — так вот оказывается куда отправились эти дрова, вместо печки, как приказывал батюшка… Рядом со столиком стоял ее брат и смотрел на нее.

Амелия не видела Джеррисона четыре года… Уже четыре. Брат оставался таким же высоким, сильным и стройным. В волосах его не было седины. Но за это время взгляд его стал холоднее, поведение — пока, во всяком случае — сдержаннее.

— Брат мой.

— Мадам, Ваша Светлость. Был удивлен, услышав что вы в лагере. К счастью, сколько могу судить, вы в добром здравии?

Разговор явно обещал быть непростым.

— Вас не радует моё появление?

— Пока не знаю, мадам. Сопутствующие обстоятельства, как вы, полагаю, знаете, очень непросты.

— Я бежала из плена — она добавила в голос сдержанного горя на грани слез. — И вот какой приём я встречаю у своего брата?

Когда-то Джеррисон сразу терялся, если она огорчалась. Времена эти явно прошли.