Мир до и после дня рождения - Лайонел Шрайвер

В книге «Детский размер» коренастая, плотная девочка влюбляется в одноклассника и ради того, чтобы привлечь его внимание, сидит на всевозможных диетах. Все время голодная, она из веселой становится раздражительной. Вскоре оказывается, что предмет ее обожания тоже ей симпатизировал, но лишь до тех пор, пока она не стала вредной. Маленькая девочка понимает, что нужно питаться разумно и любить свое тело, даже если она никогда не будет худой, — счастливый конец.

— Знаешь, кажется, Рэмси не в восторге от моего появления, — сказал наконец Лоренс. — Пожалуй, я быстро выпью что-нибудь и уйду. Не хочу портить тебе настроение. Это же твой день.

— Давай говорить по-русски, ладно? — попросила Ирина и продолжала вполголоса уже по-русски: — Да, это мой день, а это значит, что я имею право пригласить тебя, если хочу здесь видеть. Ты должен быть здесь. Ты поддерживал меня и помогал в работе над иллюстрациями много трудных для меня лет. Прошу тебя, не уходи. Пожалуйста.

— Хорошо, я останусь, если ты так хочешь, — успокоил ее Лоренс. — Но почему он так обижается, ведь столько времени прошло? — Он на удивление свободно говорил по-русски.

— Может быть, потому, что он видит, что я еще тебя люблю.

Смутившись, Лоренс перешел на английский:

— Ты любишь меня лишь в определенном смысле. Может, тебе сказать ему, что я женюсь, ему станет легче.

Ирина вскинула голову:

— Но ведь это ложь.

— Нет, — спокойно ответил Лоренс.

Она посмотрела на мыски и опять подняла глаза.

— Поздравляю. Полагаю, это хорошая новость. — Она не должна была говорить «полагаю», но не смогла сдержаться.

— Да, на самом деле, — пылко продолжал он. — Очень хорошая. Надеюсь, ты не будешь расстраиваться, что мы с тобой так никогда и не… что мы так и не поженились. Может, нам и не надо было, но на этот раз я уверен, что все делаю правильно.

— Лоренс Трейнер! — Рядом появилось платье-палатка. — Какая пара, все как в былые времена! Прежняя четверка в сборе, просто роли немного изменились.

— Привет, Джуд, — нервно произнес Лоренс. Он всегда терпеть не мог Джуд Хартфорд.

Джуд представила ему Дункана, и тот в свою очередь произнес заученную фразу о том, как он рад видеть очередного человека, на которого ему абсолютно наплевать. Лоренс в свою очередь не упустил случая вставить в ответ:

— Очень, очень рад познакомиться с вами, дружище, — старательно имитируя его акцент.

Впервые с начала приема что-то мелькнуло в этих мутных глазах, кажется, Дункан проснулся.

— Издевается, да? — произнес Дункан.

— Вы все правильно поняли, — сухо парировал Лоренс и отвернулся.

— Обожаю тебя, — прошептала Ирина.

— Разумеется, — весело усмехнулся Лоренс. — А почему бы и нет? Меня можно обожать.

Тугие нити в его душе ослабли — ему уже не было больно ее видеть. Ирина поняла, что он наконец отпустил ее.

Ужин проходил в соседнем зале, участники и гости сидели за большим круглым столом. По счастливой случайности место Ирины было между Рэмси и Дунканом. Лоренс же, согласно карточке, устроился за соседним столом, и Ирина краем глаза следила за ним, отмечая, с какой готовностью он завел разговор с соседями. Несомненно, о политике — Непал, Чечня, тем предостаточно. Забавно, но раньше ее раздражала его манера общаться с людьми, теперь же она была ею очарована.

Ирина задала Дункану вопрос о роде его занятий, и он ответил, что попробовал себя в инвестициях, что, видимо, следовало понимать, что он и его величество королева поделили между собой Англию.

— Не могу сказать, что меня очень интересуют финансы, — отметила Ирина, на что Дункан снисходительно заметил:

— Это заставляет мир вращаться, дорогая.

— Но это не мое, — выпалила Ирина. От разговора двоих людей, покровительственно поглядывающих друг на друга, неизменно веет холодом, поэтому Ирина, имевшая большой опыт в умении избежать нежелательного разговора, поспешила сказать, что жизнь слишком коротка.

Однако Рэмси недалеко продвинулся по пути спасения. Его манера держаться напоминала о каменном изваянии. Бокал его был постоянно пуст, Ирина пожалела, что внимательный официант наполняет его с такой поспешностью. Она была замужем за человеком, ненавидящим светские беседы, он чувствовал себя не в своей тарелке в любом обществе, кроме игроков в снукер, но в этот вечер устроенное Рэмси шоу в стиле выброшенной на берег рыбы нарушало даже минимальные нормы приличий, на соблюдении которых она настаивала. Впрочем, и до совершения ею Великого греха, открывшегося с появлением одного мужчины, он вел себя так, что у окружающих могло возникнуть впечатление, что они общаются с комнатным растением.

— Ненавижу, когда подают закуски, плавающие в майонезе. — Рэмси покосился на нее с недоверием.

— Террин из лосося совсем неплох, если убрать излишки соуса.

Официант унес тарелку Рэмси, к блюду он так и не прикоснулся.

Когда он даже не попробовал горячее, она посмотрела на него с подозрением.

— Тебе не кажется, что стыдно совсем ничего не съесть? — прошептала Ирина.

— Это тебе за меня стыдно?

Разумеется, она не могла не задать вопрос, который непременно испортит ей вечер.

— Что случилось?

— Ты меня унизила.

К счастью, остальные присутствующие оживленно беседовали, разбившись на пары, и небольшая размолвка могла остаться незамеченной.

— Я полагала, ты будешь гордиться, что твоя жена номинирована на престижную премию. Жаль, что я ошиблась.

— Ой, ты ошиблась, да. Ты на это и рассчитывала.

Чуть приподняв бровь, официант унес тарелку Рэмси, второй в это время наполнил его бокал.

— Следует ли понимать, что эта голодовка как-то связана с появлением Лоренса?

— А ты как думаешь?

Когда официанты принялись убирать со стола, Ирина случайно поймала взгляд Джуд. В мечтах о сегодняшнем вечере Ирина надеялась продемонстрировать, как идеально они с Рэмси подходят друг другу, как безмерно любят друг друга. Подразумевалось, что Рэмси Эктон наконец-то нашел подходящую ему женщину: он весел, галантен и находится в прекрасной физической форме. В этом смысле, только в этом, и никаком другом, Ирина хотела заставить Джуд ей завидовать. Но сейчас в ее глазах читалась жалость и сочувствие. Сегодня перед ней был не изменившийся Рэмси, успешный и уверенный, пусть и поздно, но познавший счастье, — перед ней сидел Рэмси, которого она отлично знала. Лицо Джуд приобрело то восторженно-счастливое выражение, будто в карточной игре ей удалось вовремя сбросить даму пик.

Церемония шла своим чередом. Поднявшись на трибуну, директор фонда Льюиса Кэрролла поочередно представлял авторов, кратко передавая их биографии. Когда о книге Ирины было все сказано, Рэмси с прежней яростью продолжил: «очень плохо», что она пригласила на ужин своего «ботаника», но хуже всего, что она продемонстрировала «все недостатки их брака» перед его бывшей женой. Склонившись к ее уху, Рэмси загородил ей представленные на экране иллюстрации из «Фрейм и матч».