Клятва Смерти - Юлия Цезарь

накидка ‒ она ждала его прямо здесь, у дверей.

‒ Кон! Ты на время смотрел? Я чуть с ума не сошла! Ты хочешь, чтобы у меня сердце остановилось? Писать совсем разучился? Ты когда должен был… Ты что, пьян?!

‒ Риз, он вернулся? ‒ А вот и дедушка с розгой вышел из-за угла. Он был суров, и все мужское воспитание мальчик принял именно от деда. Но если дед брался за воспитание, то тут стоило только бежать. Но не сегодня… ‒ Ах, ты, негодник, мать до истерики довести собрался?!

‒ У нас в роду не было ведь беловолосых? ‒ перебил деда Кон, опуская голову. Оба родителя заметно напряглись, но в глазах матери волнение не светилось страхом. А какой-то обреченностью, в отличие от деда. Второй пытался увернуться от вопроса:

‒ Какое это имеет сейчас значение? Это не оправдание…

‒ Подожди, пап. ‒ Но мама Кона понимала, что сейчас внутри творилось у мальчика. Она знала. Готовилась к этому разговору с самого момента, как увидела его белые волосы в колыбельке. ‒ Кон, приведи себя в порядок. Я скоро поднимусь в твою комнату.

***

‒ Конец марта выдался очень холодными дождливым, ‒ шептала мать, убаюкивая своего сына и гладя его по голове, пока тот внимал её словам и боролся с искушением засунуть. Алкоголь давал о себе знать, но мама была настроена на правду. Он не мог потерять такой шанс. ‒ Я начала рожать, когда мы только-только переехали в Летарт. Голые стены этого дома приняли в себя истошные крики беременной, а потом и крики младенца. Я была очень слаба, малыша забрали от меня еще до того, как я пришла в себя. Только через неделю я смогла встать и подойти к колыбельке, где увидела тебя.

‒ Я не понимаю…

‒ Я тоже многого не понимаю, малыш, ‒ прошептала мама. ‒ Я увидела в колыбельке прекрасного ребенка. Самого лучшего на свете. Это был ты. Но даже в младенчестве у тебя была пышная такая шевелюра. ‒ Она попыталась улыбнуться, но как-то кисло. ‒ И я поняла, что по каким-то причинам моего малыша украли, а вместо него оставили тебя.

‒ Это звучит так глупо… ‒ фыркнул Кон и отвернулся, накрываясь одеялом с головой. ‒ Я не верю! Я знаю, откуда берутся дети! Ты мне врешь! Ты просто подобрала меня! Или купила! Не могла иметь своего ребенка из-за травмы, а сейчас говоришь такое вранье!

***

‒ Мама тогда не разговаривала со мной очень долго, ‒ заканчивал свой рассказ Кон. ‒ Я её очень обидел, но мне было легче поверить в эту правду, чем в то, что кому-то захотелось подменить младенцев. И теперь, сопоставляя все факты, я понимаю… ‒ В глазах Кона стояли слезы, и одного только моргания хватило, чтобы они капнули в снег, но он держался. Ему было плевать на свою родословную. Он обожал свою мать, что вырастила его, готов был за неё жизнь отдать! Он безумно уважал своего отчима, деда и бабушку. Но… ‒ Королева Айка всегда была ко мне слишком добра. Её отношение ко мне не отличалось от отношения моей матери ко мне. Но это не отменяет того факта, что она променяла меня на власть. Своего родного сына подменила своей подруге и выкрала её кровь! А все ради того, чтобы королевство не признало в ней изменницу короля.

В нём были и горечь, и обида, и злость на Айку. Сколько добра в его сторону, столько подарков! Не удивительно, что мать недолюбливала её, но ничего не могла сделать ‒ Айка королева. Любое обвинение в сторону королевы могло восприниматься как измена. И каково же было маме смотреть на своего родного сына в королевском саду и не иметь даже возможности поговорить? Приблизиться?

А может, мама и не догадывалась, что Айка была причастна? Но Кон все знал. Теперь знает.

Обдумывая рассказ Кона, Мира не совсем понимала, что произошло в королевской семье и какое отношение ко всему этому имела его мать. Но если настоящей родительницей являлась королева, причем не от короля, то это все равно не объясняло причин, по которым от Кона отказались. Может, она действительно променяла его на власть, а может, она думала, что спасет его от расплаты перед Грот? Как родители Саймана думали, что служение Мигу спасет его. Но правду они смогут узнать, когда вернутся из храма победителями и отправятся в Летарт. Мира решила, что они поедут с Коном к нему домой, Сазгаус будет не против пойти с ними. Только в этот раз без убийств королей.

‒ Мы во всем разберемся, ‒ пообещала Мира и взяла Кона за руку. Всё-таки он не был ей чужим человеком, она помогала ему сейчас, поможет и в дальнейшем. ‒ В наших снах мы все были в Летарте, чем не знак? Если мы победим богиню, короли нас уже не напугают.

‒ Грот непобедима, людям не справиться с богиней, ‒ вставил свое Зед, за что собрал кучу убийственных взглядов в свою сторону. Ему не снилось снов, в которых не было Грот, но было легко представить, как закончилась бы его жизнь. Это была бы не жизнь, а простое существование. Отвернувшись, он сунул в рот кусок мяса, который достался ему. В отличие от остальных, ему не было дела до его прошлого, которого он и не помнил, а волновало лишь служение Грот в будущем.

У Саймана не было слов поддержки для Кона, а о своем сне рассказывать он не хотел. Молча выслушав всех, он виновато отвернулся от Мары. Ее сон подтверждал, что его вина была в том, что ее изгнали из деревни. Лучше бы не было этой сделки. Возможно, тогда действительно его жизнь сложилась бы чуточку счастливее. Для всех. Он возненавидел Грот ещё больше.

‒ Мы обязаны справиться, ‒ мрачно сказал Сай.

‒ Мне плевать на королей, как ты не понимаешь? ‒ поднялся со своего места Кон. ‒ Причем здесь страх перед ними? Какой ты знак увидела? Хватит с меня этих знаков!

‒ Не кричи на неё, ‒ поднялся со своего места Сазгаус, подходя к Кону и оттесняя его от Миры. ‒ Что распихивался?

‒ А что она за чушь несет?

‒ Думаешь, тебе одному в жизни досталось? ‒ не услышал его Саз, не меньше белобрысого повышая голос. ‒ Ой-ой, мамочка от меня отказалась, какой кошмар! У тебя хотя бы была семья и