Ликующий на небосклоне - Сергей Анатольевич Шаповалов

– Но откуда он? – Меритре попробовала на вкус снежинку.

– Мать Сауска щиплет гусей. Она укрывает пухом землю. Иначе земля замерзнет, и травы уродятся скудные. А когда пригреет солнышко, пух превратится в воду и ручьями стечет в долины.

Подъем до перевала проходил долго. Узкие тропинки терялись, занесенные снегом. Камни предательски выскальзывали из-под копыт. Надо было иметь хорошую выдержку и внимание, чтобы не дать животным запаниковать и свалиться в пропасть, увлекая за собой колесницу. Даже опытным воином порой приходилось тяжко. Наконец поднялись к седловине. Обжигающий холодом ветер ударил в лицо, слепил и пытался сорвать плащи. Руки и ноги немели от холода. Кони отказывались идти. Приходилось слезать с колесниц и понукать, упирающихся животных. При этом ноги проваливались по колено в холодные сугробы. Мученья продолжались бесконечно долго, пока перевал не был преодолен.

Дорога побежала вниз. Ветер понемногу стих. Яркое солнце не давало смотреть вперед, да еще снег переливался разноцветными искрами. Постепенно среди сплошной белизны показались черные проталины. Чем ниже в долину, тем проталин становилось больше, вскоре снег совсем исчез. Амени кутал Меритре в плащ, а у самого руки синели от холода. Но девушка держалась, да еще пела, чтоб согреться.

Через пару дневных переходов, холодные горы, наконец, остались позади. Отряд спустился в теплые долины Митанни, где зеленели поля, и цвели сады. Они миновал две небольшие крепости. Раньше укрепления принадлежали Митанни и охраняли путь из Хатти на Вашшукканни. Теперь же они стояли заброшенные. Гарнизоны распущенны, так, как охранников нечем было кормить, да и само государство Митанни перестало существование.

Появились разведчики и доложили, что крупное соединение ассирийцев с колесницами, тяжелой пехотой и метательными орудиями движется к переправе через Евфрат.

Мурсили решил не спешить. Войска из Керкемиша и из Хаттусы прибудут не раньше, чем дня через три. Пусть ассирийцы подойдут к переправе. Через реку он их не пустит.

Заночевали в одной из заброшенных крепостей. Не шумели, костры не разводили, чтобы не выдавать свое присутствие. Воины подкрепились сыром с черствым хлебом, закутались в плащи и уснули.

Ранним утром, под прикрытием тумана, хетты подкрались к переправе. На реке кипела работа. Ассирийцы наводили мост. Прочно связывали длинные толстые бревна в широкие плоты. В местах, где сильное течение, вбивали подпорки, чтобы плоты не сносило. Мост почти закончили собирать, когда Мурсили со своим отрядом налетел и разогнал строителей. Переправу разрушили, и бревна поплыли свободно вниз по течению. Ассирийская армия выстроилась на противоположном берегу, но никак не могла наказать дерзкую горсточку хеттских воинов. Даже стрелы едва перелетали через реку.

– Нам их не остановить, – озабоченно произнес Мурсили, внимательно всматриваясь во вражеские ряды на том берегу. – Их никак не меньше двадцати тысяч. Это не просто передовые отряды – это войско Ашшура. Я вижу штандарт туртана65. Нам надо очень постараться, чтобы удержать их, пока лабарна не подойдет к Вашшукканни и не выкурит оттуда Шутарну.

– Штурм города отнимет много времени, – предположил Амени.

– Нет. В городе наши люди. Они захватят ворота и впустят войска Суппилулиумы, – успокоил его Мурсили. – Вот как бы нас всех здесь не перерезали. У меня всего три сотни легковооруженных воинов, да двадцать колесниц.

К вечеру появился разведчик. Сообщили, что из Вашшукканни к ним в тыл движется городской отряд.

– Никак сам Шутарна решил идти к ассирийцам на подмогу, – решил Мурсили. – Теперь совсем дела плохи. Придется биться на два фронта.

Хетты быстро оттянулись за холмы и затаились, ожидая отряд из Вашшукканни. Вскоре на дороге появились копьеносцы. Мурсили прикинул силы противника.

– Не больше двух тысяч, и нет ни одной колесницы. С ними мы справимся.

– А кого они ведут с собой? – Амени указал на воинов, которые на толстых поводках вели львов. Сразу и не понять, что это львы. Зверей обрядили в прочные кожаные доспехи, укрепленные круглыми медными щитками.

– Вот, что придумали, – покачал головой Мурсили. Глаза его тревожно забегали. – Митаннийские боевые львы. Они их используют в сражениях с колесницами. Теперь наши повозки бесполезны в бою. Как только мы помчимся в атаку, поводыри спустят львов. Лошади перепугаются и перестанут подчиняться вознице. Помнишь свой трюк с бешеной кобылицей? Та просто лягалась, а львы будут бросаться на коней.

– Львов надо перестрелять, – предложил Амени.

– Смотри, как их увешали: со всех сторон защищены. Надо отступать, – решил Мурсили. Мы проиграли.

– Подожди! – остановил его Амени. У них всего три зверя. – Я знаю, чего боятся львы.

Митаннийцы увидели хеттов и, встав боевым строем, двинулись в атаку. Мурсили сделал вид, что пытается зайти с тыла. Поводыри спустили львов. Звери кинулись вслед колесницам, но тут на их пути встали воины с длинными жердями, на концах которых горели смоляные факела. Они тыкали в морды зверям огнем и обсыпали их камнями. Противно запахло паленой шерстью. Обезумевшие от боли и страха львы кинулись обратно, на своих же. А в это время колесницы налетели с фланга и смешали ряды митаннийцев. Легкая пехота хеттов тут же вклинилась в строй неповоротливых копьеносцев, и раскололи митаннийцев пополам. Колесницы ударили снова, на это раз в тыл. Началась жестокая сеча. Хоть митаннийцев было в несколько раз больше, но строй рассыпался, и они бежали с поля боя.

– Справились! – выдохнул Мурсили.

Солнце клонилось к вечеру. Мурсили приказал разбить лагерь. Надо было дать отдохнуть бойцам и перевязать раны. Меритре сидела на земле, устало прислонившись к колесу распряженной повозки. Амени чуть поодаль кормил коней. Мурсили подошел к девушке.

– Ты держалась не хуже любого воина, – восхищенно сказал он.

Меритре слабо улыбнулась. Лицо ее казалось совсем обескровленное. Мурсили ее бледность не понравился. Он заметил, что девушка прижимает руку к правому боку, там, где заканчивался нагрудник.

– Тебе плохо.

– Позови лекаря, когда он закончит с ранеными, – слабо попросила она.

У Мурсили от ужаса волосы встали дыбом. Он схватил ее руку, оторвал от тела. Вся ладонь оказалась красной.

– Тише, – попросила Меритре. – Амени не должен знать.

– Да какой – тише? Лекарь! Сюда! – заорал он, увидев, как Меритре теряет сознание.

– Повезло, – проворчал лекарь, осторожно выкручивая обломок стрелы с каменным наконечником из тела Меритре.

Стрела попала вскользь и уперлась в нижнее ребро, отчего причиняла невыносимую боль. Сейчас, когда лекарь вынул стрелу и промыл рану, Меритре стало намного легче.

– Надо бы прижечь рану, иначе воспалится, – сказал врачеватель. – Но я не смею. Девушка не выдержит.

– Жги! – приказала Меритре. – Все терпят – и я вытерплю.

Она вцепилась побелевшими пальцами в руку Амени. Мурсили обмотал рукоять ножа кожаным ремнем и вложил ей в зубы. Она так сильно сжала руку Амени, когда лекарь прижигал раскаленным ножом рану, что потом синяки не сходили дней десять. Выпив успокаивающего отвара, девушка уснула.

– Надо же, – восхищенно произнес Мурсили. – Она такая хрупкая, нежная – и такая