Огненный крест - Диана Гэблдон

лучшее, что можно было сделать в тех обстоятельствах, — это дать молодым немного форы. А к утру снег смешался с грязью, так что и стаю медведей не выследишь, не говоря уж о парочке влюбленных.

Морозы сменились оттепелью, и домой милиционеры приехали в добром расположении духа, но по уши в грязи.

Брианна вздохнула, и от теплого воздуха по груди Роджера побежали мурашки. Она вдруг приподняла голову, с любопытством их разглядывая.

— Что такое? Я не всю грязь смыл?

Роджер умывался довольно торопливо, спеша в теплую постель.

— Нет. Просто мне нравится, когда у тебя мурашки. Волоски на груди встают дыбом, а соски сморщиваются.

Она пощекотала один из них, вызывая на радость себе новую волну мурашек. Роджер недовольно заерзал. Надо бы сменить тему. Он глубоко вздохнул и оторвал голову от подушки, с интересом принюхиваясь к густым ароматам, текущим с кухни.

— Что готовят?

— Гуся. Точнее, гусей, их там с десяток.

В голосе Брианны отчего-то послышалось сожаление.

— Здорово… — Он лениво провел ладонью по ее спине, бледно-золотой от сияния свечи. — А по какому случаю? Из-за нашего возвращения?

Брианна смерила Роджера долгим пристальным взглядом.

— На Рождество.

— Что?! — Он заморгал, пытаясь подсчитать дни; календарь в голове начисто сбился. — Когда?

— Завтра, идиот ты эдакий, — с нарочитым вздохом проговорила она, подалась ближе и проделала что-то невообразимое с его соском, а потом в шорохе постельного белья сползла вниз, лишая Роджера уютного тепла. — Ты что, не видел украшения в доме? Мы с Лиззи заставили чертенят Чишолмов наломать еловых веток и три дня плели венки и гирлянды.

Ее голос из-под надеваемой сорочки звучал неразборчиво, но, как Роджер смел надеяться, без особой обиды.

Он сел и свесил ноги, поджав пальцы, когда босые ступни коснулись холодных деревяшек пола. В их собственной хижине у кровати лежал плетеный коврик, однако там сейчас обосновались Чишолмы… Роджер запустил руку в волосы, срочно придумывая себе оправдание.

— Я ничего перед собой не видел, только тебя одну.

Это истинная правда — а она, как известно, лучше самой сладкой лжи. Высунув голову из сорочки, Брианна с прищуром уставилась на Роджера, но, увидев его искренний взгляд, медленно улыбнулась.

Она подошла к постели и обняла его, окутывая запахом бархатцев, душистого белья и молока. Ребенок скоро опять проголодается… Смирившись, Роджер обхватил ее за бедра и привлек к себе, чтобы хоть на секунду прижаться лицом к пышной груди.

— Прости… Совсем забыл. Иначе обязательно привез бы тебе с Джемом что-нибудь в подарок.

— Что, например? Кусочек Исайи Мортона?

С тихим смехом она высвободилась и стала заплетать волосы. На запястье покачивался браслет, который Роджер подарил ей в прошлый сочельник.

— Ага. Из его шкуры вышел бы неплохой переплет для книги. Или ботиночки Джему.

Путь домой был неблизок. Роджер не чуял под собой ног от усталости и хотел лишь одного подарка: снова нырнуть с Брианной в постель и провалиться в глубокий сон любовных грез. Однако его звал долг, и Роджер, зевая и помаргивая, встал.

— Значит, на ужин сегодня гусятина? — уточнил он, копаясь в груде грязной одежды. Где-то должна быть чистая рубаха, но раз хижину заняли Чишолмы, а Брианна перебралась в комнату Уэмиссов, Роджер не представлял даже, где теперь искать свои вещи. Да и нет смысла надевать чистое, чтобы отмывать хлев или кормить лошадей. Переоденется потом, к ужину.

— Угу. А на завтра миссис Баг запечет половину свиной туши. Гусей я подстрелила вчера, и она решила их не коптить. Мы надеялись, вы успеете вернуться к празднику.

В ее голосе опять прозвучали странные нотки.

— Ты что, не любишь гусятину?

— Никогда ее даже не пробовала. Роджер…

— А?

— Просто хотела спросить. Ты знаешь…

— Что знаю?

Голову еще заполнял приятный туман усталости и любовного истощения. Брианна успела надеть платье и уложить косу, а он до сих пор искал чулки и ботинки. Роджер рассеянно тряхнул штаны, и осыпавшиеся с них комки грязи градом застучали по деревянному полу.

— Ты что делаешь! Что с тобой такое?! — рявкнула вдруг Брианна. Она раздраженно вырвала у него штаны, распахнула ставни и с силой принялась выбивать их за окном. Потом швырнула штаны через всю комнату обратно Роджеру.

— Эй! Это с тобой что такое?!

— Со мной?! Ты раскидал грязь по всему полу — и обвиняешь меня?!

— Прости. Я не подумал…

Она сдавленно хмыкнула. Роджер торопливо сунул ногу в штанину, повинуясь чисто мужскому рефлексу. Назревала буря, а любую опасность лучше встречать не с голой задницей. Поспешно завязывая пояс, он затараторил:

— Слушай, прости, я совсем забыл, что скоро Рождество. Я… у меня были важные дела. Я все исправлю. Давай, когда поедем в Кросс-Крик на свадьбу твоей тетушки, я…

— К черту гребаное Рождество!

— Что?..

Он замер, так и не успев застегнуть штаны. Даже в сумраке комнаты было видно, как Брианна наливается краской.

— К черту Рождество, и Кросс-Крик пусть катится ко всем чертям вместе с тобой!

Мимо его уха просвистела деревянная мыльница, с силой грохнувшая о стену.

— Да подожди ты, черт бы тебя побрал!

— Не смей при мне выражаться!

— Ты ведь сама…

— У тебя, значит, «важные дела», да?!

Брианна схватила с умывальника большой фарфоровый кувшин. Роджер пригнулся, но она опомнилась и поставила его на место.

— Я весь последний месяц провела по уши в стирке и детском дерьме, среди истеричек и орущих младенцев, пока ты занимался своими «важными делами», и вот ты заявляешься весь в грязи и топчешься по чистым полам! Ты хоть представляешь, каково скоблить их, стоя на четвереньках? Этим гребаным щелоком?

Она затрясла перед ним руками.

— Ты даже на сына не взглянул и ни слова о нем не спросил — а он, между прочим, научился ползать! Тебе хотелось поскорее завалиться в постель, и ты даже не побрился!..

Роджер почесал куцую бороду.

— Я… хм… просто решил, что ты тоже хотела…

— И пусть! — Брианна топнула, поднимая облачко пыли. — Это здесь ни при чем!

— Ладно. — Он наклонился за рубашкой, опасливо кося на Брианну одним глазом. — Выходит, ты так взъярилась, потому что я не заметил чистые полы?

— Нет!

— Нет, — повторил он, глубоко вдохнул и попробовал снова: — Значит, из-за того, что я забыл про Рождество?

— Нет!

— Тогда потому, что я поспешил заняться с тобой любовью?

— НЕТ! Ты можешь уже заткнуться?!

Роджер и сам над этим подумывал. Однако непреодолимое желание докопаться до правды его не оставляло.

— Тогда я не понимаю, почему…

— Вот именно! В этом-то все и дело!

Развернувшись на голых пятках, она протопала к сундуку возле окна и принялась в нем рыться, что-то злобно бормоча под нос.

Усилием воли Роджер