Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Скибинских (Лихно)

хочу сразу пояснить: все сказанное — не хорошо и не плохо, все сказанное — просто факт.

Со школьной парты всем известно, что логика — наука о мышлении.

Вот и поразмыслите: есть ли в этой формуле место женщине?

На сей счет справедливо заметил М.Ю. Лермонтов: «Чтобы выучиться женской диалектике, надо опрокинуть в уме все школьные правила логики».

С той же школьной парты всем известна и схема логического суждения: две посылки — один вывод. Например: первая посылка — «все птицы летают», вторая посылка — «орел птица», вывод — «орел летает».

Но женщина эту классическую схему взрывает вдохновенно и бесповоротно. У женщины логическая посылка только одна: «Все мужчины — подлецы».

Из чего уже следуют всяческие выводы.

Вот, скажем, звонит телефон, женщина отвечает «алло», а в трубке — короткие гудки. Какой из этого следует вывод? Да какой угодно: не сработала связь, автомат проглотил жетон, ошиблись номером…

Но женщина из всего богатства предположений выбирает свой убогий и абсолютно нелогичный вывод: звонила любовница.

Или вот: мужчина приходит домой со следом помады на щеке. Опять-таки выводы из этой посылки могут быть самые разнообразные: его поздравила начальница отдела за рационализаторское предложение, он был на презентации косметической фирмы, наконец, просто в автобусной давке его случайно задела губами какая-то пассажирка…

Но вывод женщины вновь примитивно однозначен: поцелуй любовницы.

Или же так: мужчина не ночевал дома. Почему? Да мало ли — опоздал на последнюю электричку, случился приступ аппендицита, просто заблудился в темноте…

Но нет, вывод женщины тверд: ночевал у любовницы.

Вся лирическая логика женщины укладывается в прокрустово ложе анекдота:

— Представляете, любовник Татьяны — садовник.

— Почему?

— Да как я к ней ни приду, у нее в постели — цветы.

— A-а, тогда любовник Натальи — железнодорожник.

— Почему?

— Да как я к ней ни приду, у нее в постели — железнодорожник.

Женщина умеет вообще перевернуть причинно-следственную связь так, что телега оказывается впереди лошади. Сначала она втемяшит себе в голову вывод, а уж затем подгоняет под него посылку.

Вот знакомая ситуация. Женщина убежденно заявляет: у него появилась другая, потому что он давно не дарит мне цветы.

Но когда его вдруг угораздит цветы принести, женщина заявляет еще более убежденно: у него есть другая, потому что он хочет усыпить мою бдительность цветочками.

Короче говоря, логические построения женщины можно вполне описать двумя народными присказками: «Где — имение, где — наводнение?» и «В огороде — бузина, а в Киеве — дядька!».

Так что несомненно прав был А.П. Чехов: «Мужской логике никогда не совладать с женской».

Однако при всем при этом я не могу не отметить одну необъяснимую странность: полное отсутствие логики женщины наиболее вопиюще проявляется именно и только в отношениях с мужчинами.

А в других жизненных сферах женская логическая несуразность почему-то наблюдается гораздо менее.

Она не очень бросается в глаза на работе женщины, почти неприметна в ее суете на кухне и практически не мешает уходу за детьми

И вот еще что. Бытует парадоксальное мнение, что великие открытия могут делать только полные невежды в данном вопросе, ибо они не знают, что это в принципе открыть невозможно, и просто берут да и открывают. Так и женщина, будучи абсолютно логически невежественной, не понимая никаких причинно-следственных связей, все же порой может совершать неожиданные открытия.

Например, из-за неумения женщины логически мыслить, а следовательно, пользоваться индуктивным и дедуктивным методами, вы не найдете ни одного женского имени среди всемирно известных детективов — Нат Пинкертон, Арсен Люпен, Шерлок Холмс, патер Браун, комиссар Мегрэ, майор Пронин… Даже Агата Кристи избрала мужского героя — Эркюля Пуаро.

Однако при этом каждая женщина безо всякой дедукции-индукции даст сто очков вперед любому детективу-мужчине в отыскании денежной заначки супруга, в расшифровке его амурной конспирации и даже в обнаружении какого-нибудь завалявшегося в шкафу трупа. Что подтверждается хотя бы примером не профессионального, а доморощенного детектива — проницательной старушенции мисс Марпл в описании той же Агаты Кристи.

И потому, завершая логический анализ женской алогичности, я неожиданно для себя самого обнаруживаю следующее.

Во-первых, свою алогичность женщина проявляет с весьма последовательной логикой.

А во-вторых, ожидать логичного поведения от заведомо алогичной женщины было бы просто нелогично.

Из этих двух посылок следует один вывод: пожалуй, может быть, с определенной натяжкой, в самом первом приближении и с минимальной долей вероятности, но все-таки возможно предположить, что и у женщин логика есть.

Только — женская логика.

ЖЕНЩИНА И РАЗГОВОРЫ

Знаете историю, как женатый мужчина уговаривает холостого друга жениться?

Он не просто уговаривает, а еще иллюстрирует эти уговоры положительным примером собственной семейной жизни: «Вот, ты — один, как перст, приходишь домой, там пусто, даже некому ужин подать, а то ли дело я — прихожу с работы, меня встречает жена…»

Далее в рассказе важна интонация, и я попытаюсь передать ее ремарками в скобках.

Итак, он говорит: «А вот я — прихожу домой, меня радостно встречает жена, заботливо подает ужин, садится напротив и ласково щебечет, щебечет… (слегка заводясь) щебечет, щебечет… (уже раздраженно) щебечет, щебечет… (с безысходной тоской) щебечет, щебечет, щебечет!»

Нужен ли какой-нибудь комментарий к этой истории?

По-моему, не нужен. Да у меня и нет никаких слов.

А вот у женщины слова, конечно бы, нашлись. Потому что библейское «в начале было Слово» прежде всего относится к женщине.

Согласно медицинской статистике, после появления на свет младенцев первыми из них в подавляющем большинстве начинают разговаривать девочки.

Казалось бы, вот и хорошо, первыми начали — первыми и заканчивайте.

Однако нет, женщина начинает говорить первой, но заканчивает последней.

Если вообще когда-нибудь заканчивает.

Французский писатель Гийом де Буше сказал об этом так: «Существует тысяча уловок, чтобы заставить женщину заговорить, но нет ни одной, чтобы заставить ее замолчать».

Ярчайший пример — Шахерезада.

Ну кто, кроме женщины, смог бы неустанно проговорить тысячу и одну ночь! Впрочем, и никто, кроме мужчины, не смог бы доверчиво выслушивать, как ему в течение тысячи и одной ночи вешают лапшу на уши.

Случай с Шахерезадой — единственный, когда разговорчивость женщины спасла ей жизнь.

Во всех прочих случаях, наоборот, ее умопомрачающая болтливость понуждает мужчину — хотя бы в мечтах — лишать женщину жизни.

В удостоенном шести «Оскаров» фильме «Английский пациент» есть такой эпизод. Герой едет по пустыне вдвоем с женщиной — при этом подчеркнем, любимой и любящей женщиной. И вот эта женщина не то чтобы даже щебечет, а просто задает один вопрос, другой, третий, десятый… Наконец герой