Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский

полотенец.

В коридоре послышалась быстрая возня и в коридор влетели бойцы СОБРа, выставив вперёд бронещит со смотровым оконцем.

– Всё, всё, всё! – заорал Шишкин, размахивая правой рукой с белыми полотенцами, как объявлением о капитуляции, а левой прижимал полотенце к лицу ошалевшего Антона. Оно было всё в крови.

Квартира наполнилась людьми и шипением радиостанций. Стрелок ворочался на полу, кулаки сжимались, и разжимались в тщетных попытках порвать стальную цепь наручников. Возле открытой двери на балкон валялись двустволка, и целая россыпь гильз.

Шелестов сидел на стуле в комнате, прикладывая полотенце к трём длинным глубоким царапинам на лбу. Всё полотенце пропиталось кровью и набухло.

– Как ты? – спросил один из СОБРовцев. – Ничего, жить будешь! Щас скорая поднимется, потерпи немного.

– Макс! Джон! Пакуем клиента и на вынос! – в проёме возник высокий парень в бронежилете, ровесник Антона, светловолосый и голубоглазый, державший в руках каску спецподразделений «Сфера».

Два мощных бойца схватили лежащего стрелка по бокам, и бегом кинулись из квартиры.

– Оклемался? – Шишкин тронул за плечо Антона.

В комнату вбежали Изверов и Стас Свирский.

– Повезло парню вашему, в него из ружья палили, но не попали. Пуля прошла рядом, – командир СОБРа уже разобрался в обстановке и теперь ткнул пальцем на здоровенную дыру в стене напротив, с опаленными краями обоев, как раз за спиной Шелестова, когда в него выстрелили.

– Вот, чёрт! – Изверов держался за сердце. – Жив, слава Богу!

– Антон! Ну, и напугал ты нас! – Стас мотнул головой.

– Где раненый? – в комнате появились две женщины в белых халатах с пластиковыми саквояжами, с красным крестом на боку. Бригада «Скорой помощи» прибыла.

Старая знакомая (продолжение).

Кто-то осторожно постучал в дверь. Шелестов не пошевелился.

– Кого ещё нелёгкая с самого утра принесла? – едва успел подумать Шелестов, как резко открылась дверь, и в его кабинет ворвалась облаченная в сногсшибательную тёмно – коричневую норковую шубу нараспашку Танька Шипилова, сразу заполнив собой всё небольшое пространство его рабочего места. В руках она держала фирменный пакет с изображением верблюда и надписью: «Camel».

– Антоша! Ух, ты, какой ты стал, а? Какой красавец! Ни хрена себе, мужик, так мужик! Ты уже начальник? Отдельный кабинет! Здорово! Ой, Антоша, а почему у тебя на лбу повязка?

Антон бросил ручку на стол и встал, дама всё – таки, да и любил он её когда-то, по – настоящему.

– Да, это я с антресоли на голову утюг уронил, когда доставал.

Пройдясь весёлой юлой по его кабинету, она обняла его и мягко поцеловала, оставив на губах привкус чего-то сладкого, осторожно скинула шубу и упала на диван, небрежно закинув ногу на ногу в роскошных замшевых сапогах по цвету под стать шубе. Тёмно – коричневые женские брюки, умело заправленные в эти сапоги, дополняли общую картину, а короткий пиджак, с отложным воротником и накладными карманами, её завершал. Шелестов всё же отметил тщательно загримированные морщинки у глаз и толстый слой косметики на лице. Да и дивные лучистые глаза, некогда приведшие его в смятение, уже таковыми не казались…

– Да! Для девушки, а потом женщины, время – самый беспощадный враг! – подумалось Антону, и он опустился на свой стул. – Давай, рассказывай, что ты успела натворить?

Она улыбнулась.

– А ты всё такой – же, всё сразу по делу! Нет, чтобы узнать, как у меня дела, как я себя чувствую?!

– Танюша, я, правда, занят! Давай как-нибудь потом, поговорим за жизнь, а сейчас расскажи о своей проблеме!

– Ладно, уговорил! – она сразу стала серьезной. – Я тебя всегда любила и буду любить, как бы ты ко мне не относился после того случая…

– Таня!

– Проблема в следующем. Я летом снова влюбилась! Ты представляешь?

Сколько до этого шикарных мужиков я упустила, не счесть! Тысячу раз им говорила, что я хорошая и добрая. Кричала, матом ругалась, некоторым даже сковородкой по башке била: не верили!!! А этот поверил, представляешь?

– И что?

– Короче, мужик, обалдеть! На тебя похож! Большой, сильный, поджарый, умный – короче, я упала в любовь, словно прыгнула со скалы в тёплое, ласковое море!

Татьяна мечтательно закатила глаза…

– В общем, цветы, рестораны, магазины, подарки…

– Ну, и отлично! Чисто твоя жизнь, как ты и хотела! – Шелестов подался вперед. – Так что не так – то?

Она фыркнула.

– В общем, все было хорошо, мы стали жить у меня, он мне купил машину, я окончила курсы вождения, а вчера мы с ним на Ленинских горах катались и нас остановили гаишники! Я была за рулём. А один из них сказал, что я выпивши. Мы до поездки, были в ресторане, где я выпила бокал шампанского.

Шелестов прыснул.

– Ты созналась, что выпила, а потом села за руль?

– Что ты! Нет, конечно.

– А, ну тогда другое дело.

Татьяна кивнула.

– Короче, права забрали, машину арестовали! Давай, меня спасай!

– Так, а что твой парень?

– Стасик? Нет, он хоть с виду и грозный, на самом деле он лааааапа! Он всего боится.

Антон вздохнул. Влезать в чужие дела и вызывать лишние разговоры не хотелось. Воробьёвское шоссе обслуживало третье ГАИ. К тому – же, участок от его родного дома до самой смотровой площадки, где стоял Большой трамплин, считался правительственной трассой. С другой стороны, там работал капитан Витька Саблин, по кличке «Гнутый», старый приятель Антона, пьяница и баламут. Виктор был высокого роста, почти сто девяносто пять сантиметров, но постоянно сутулился, и от этого казался ниже. То, что он им сумеет помочь Шелестов не сомневался.

Дверь открылась. Заглянул Шишкин, поморгав, окинул плотоядным взором изящно скрещённые ноги Танюхи.

– Занят?

Шелестов кивнул.

Шишкин улыбнулся девушке и исчез, аккуратно прикрыв за собою дверь.

Она вопросительно посмотрела на Шелестова.

– Так, что?

– Ладно, я сейчас!

Шелестов, погремев связкой ключей, открыл сейф и достал свою старую записную книжку. Открыл на нужной странице и поднял трубку городского телефона.

– Кто там командовал, не запомнила? – спросил он у Тани, набирая номер телефона.

– Он представился, но я не запомнила. Но на его шинели, на погонах было по три пупырошка? – сообщила она. – Блестящих.

– Какие – такие пупырошки, деревня! Это звёздочки. Три – это старший лейтенант!

– Да! Я это и имела в виду! – она обиженно откинулась на спинку дивана и замолчала.

– ТретьеГАИдежурныйкапитанСкворцовслушаю! – голос в трубке был молодым и звонким. На заднем плане трещала и шипела рация.

– Девяносто шестое беспокоит, Шелестов, опер! Саблин нужен, можешь его позвать?

– Момент!

В трубке что-то щёлкнуло, вызов видимо переключили на другую линию.

– Алло! Слушаю! Саблин.

Шелестов хмыкнул. Таня сползла на самый краешек дивана и прижала руки к груди.

– Витька привет, это Шелестов!

– Ааа, наконец-то, появился, значит по делу! Куда пропал, брателло! Как говориться: если друзья не звонят, значит у них всё хорошо!

– Вить, да дела всё!

– А со старым другом рюмку чая, значит, выпить времени нет, да?

– Вить, я готов, как пионер, но на следующей неделе!

– Вот это разговор! Ладно, жалуйся!

– Вчера права и машину изъяли, по – пьяному, фамилия Шипилова.

– Татьяна Александровна? – подсказал Саблин. – Ребята сказали – шикарная тёлка! Вовка Свиридов составлял протокол. Свой парень. Проблема решаема – надо «проставиться»!

– Да, не вопрос! Она готова, прямо сейчас!

– Сейчас не надо, а вот часов в семь вечера, пусть подъедет. Сам будешь?

– Договорились! Сегодня я занят. Спасибо, дружище, до встречи!

– Будь!

Антон положил трубку.

– Все нормально, в семь приедешь, найдешь Саблина, отдашь пару бутылок коньяка, и заберешь машину и права.

Татьяна встала и вдела себя в шубу.

– Спасибо Антоша! Только на тебя и надеялась. Полечу. У меня сейчас важная встреча с подругой.

– Не за что. – Шелестов пожал плечами. – Позвони, как там пройдёт всё!

– Спасибо, обязательно! – она кивнула на яркий пакет, оставленный на диване. – Это тебе. Не помню, что ты любил выпить тогда, но думаю, это подойдёт.

– Мог бы и обойтись. – Шелестов заглянул в пакет, и увидел бутылку виски «Ballantine’s Finest», объёмом 0,7 литра.

– Позвони, я ещё привезу, – ответила Шипилова, чмокнула его в щеку. – Пока, Антоша.

В кабинет зашёл его начальник Сергей Изверов.

Как полагается, Антон встал,