Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру

в спальню к мадемуазель Стейнджерсон, ни на секунду не сомневаясь, что его могут там поджидать. Да, я должен ему помешать, пусть даже ценою его жизни, но при этом дать ему возможность приблизиться настолько, чтобы хорошенько разглядеть его лицо – живое или мертвое. С этим нужно кончать, нужно избавить мадемуазель Стейнджерсон от этого неуловимого преступника. Да, друг мой, – продолжал Рультабийль, положив трубку на стол и опорожнив стакан, – я должен как следует разглядеть его в лицо, чтобы убедиться, что человек этот входит в мысленно очерченный мною круг.

В эту секунду появилась хозяйка, неся традиционную яичницу со шпиком. Рультабийль принялся заигрывать с женщиной, что та приняла вполне благосклонно.

– Она выглядит гораздо более веселой, – заметил юный репортер, – когда папаша Матье лежит с ревматизмом, чем когда он бодр.

Но мне было ни до чего – ни до шуток Рультабийля, ни до улыбок хозяйки: я все еще находился под впечатлением последних слов моего друга и странного поведения Робера Дарзака. Когда мы расправились с яичницей и опять остались вдвоем, Рультабийль продолжил свое повествование:

– Посылая сегодня утром вам телеграмму, я еще придерживался мнения Дарзака, что преступник, возможно, придет этой ночью. Теперь могу вам сообщить, что он явится наверняка. Да, я его жду.

– Откуда вдруг такая уверенность? Уж не…

– Стойте! – улыбаясь, прервал меня Рультабийль. – Стойте, а не то наговорите глупостей. Уверенность появилась у меня сегодня утром, в половине одиннадцатого, то есть еще до вашего приезда и, следовательно, до того, как мы увидели в окне Артура Ранса.

– Вот как? В самом деле… – проговорил я. – Да, но почему именно в половине одиннадцатого?

– Так как в половине одиннадцатого мне стало известно, что мадемуазель Стейнджерсон прикладывает столько же усилий, чтобы позволить убийце проникнуть ночью к ней в спальню, сколько приложил Робер Дарзак, обратившись ко мне с просьбой этому воспрепятствовать.

– Не может быть! – воскликнул я и тихо добавил: – Не вы ли мне говорили, что мадемуазель Стейнджерсон любит Робера Дарзака?

– Говорил, потому что это правда.

– Тогда не кажется ли вам странным…

– В этом деле все странно, мой друг, но уверяю вас: известные вам странности не идут ни в какое сравнение с теми, с которыми вам предстоит еще столкнуться.

– По-видимому, нужно признать, – сменил я тему, – что мадемуазель Стейнджерсон и преступник поддерживают между собой связь, по крайней мере письменную.

– Признайте, друг мой, признайте. Это вам ничем не грозит. Я же рассказал вам о письме на столе у мадемуазель Стейнджерсон – письме, оставленном убийцей в ночь происшествия в таинственном коридоре и исчезнувшем… в кармане мадемуазель Стейнджерсон. Кто поручится, что убийца не требовал в этом письме очередного свидания и что после отъезда господина Дарзака он не даст ей знать, что свидание состоится нынешней ночью?

Мой друг молча ухмыльнулся; порою я спрашиваю себя: не дурачит ли он меня?

Дверь трактира отворилась. Рультабийль вскочил столь стремительно, словно получил на стуле удар током.

– Господин Артур Ранс! – вскричал он.

Артур Ранс флегматично с нами поздоровался.

Глава 20

Поступок мадемуазель Стейнджерсон

– Вы не узнаете меня, сударь? – спросил Рультабийль у американского джентльмена.

– Прекрасно узнаю, – ответил Артур Ранс. – Вы парнишка из буфета. – (При слове «парнишка» Рультабийль побагровел.) – Я спустился из своей комнаты, чтобы пожать вам руку. Вы очень веселый парнишка.

Американец протянул руку, Рультабийль повеселел, с улыбкой ее пожал и, представив меня Артуру Рансу, предложил ему разделить с нами завтрак.

– Нет, благодарю вас. Я завтракаю с господином Стейнджерсоном.

По-французски Артур Ранс говорил прекрасно, почти без акцента.

– Я полагал, сударь, что больше не буду иметь удовольствия вас видеть. Разве вы не собирались уехать из нашей страны на следующий день или через день после приема в Елисейском дворце?

Мы с Рультабийлем, с виду небрежно ведя этот ничего не значащий разговор, на самом деле насторожились. Багровое бритое лицо, набрякшие веки, нервные подергивания – все выдавало в американце пьяницу. И этот унылый тип – сотрапезник господина Стейнджерсона? Как случилось, что он близок с прославленным профессором?

Несколько дней спустя я узнал об этом от Фредерика Ларсана, который, как и мы, был удивлен и озадачен присутствием американца в замке и навел необходимые справки. Господин Ранс пристрастился к спиртному пятнадцать лет назад, то есть после отъезда профессора с дочерью из Филадельфии. Живя в Америке, Стейнджерсоны стали бывать у Артура Ранса, одного из виднейших френологов Нового Света. Благодаря своим новым замысловатым экспериментам он сделал огромный шаг вперед в науке Галля и Лафатера. И наконец, за Рансом числилась еще одна услуга, оказанная им мадемуазель Стейнджерсон и объясняющая радушие, с которым он был принят в Гландье: однажды он с риском для жизни остановил экипаж девушки, когда лошади понесли. Возможно, после этого случая между нею и Артуром Рансом завязалась недолгая дружба, однако ничто не дает оснований предполагать любовную связь.

Где Фредерик Ларсан мог получить эти сведения? Мне он этого не сказал, хотя в точности их был почти уверен.

Если бы к тому часу, когда Артур Ранс присоединился к нам в «Донжоне», мы знали эти подробности, то, возможно, не так удивлялись бы его присутствию в замке, но и тогда бы они усугубили наш интерес к этому новому действующему лицу. На вид американцу было лет сорок пять. На вопрос Рультабийля он ответил вполне естественно:

– Узнав о покушении, я отложил отъезд в Америку, так как хотел убедиться, что мадемуазель Стейнджерсон жива. Пока она вполне не оправится, я не уеду.

После этого Артур Ранс взял нить разговора в свои руки и, пропуская мимо ушей некоторые вопросы Рультабийля, стал по собственной воле делиться с нами своими соображениями по поводу случившегося, соображениями, не очень-то отличавшимися от мнения Фредерика Ларсана: американец тоже полагал, что в деле замешан Робер Дарзак. Он не сказал об этом прямо, но не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, куда он клонит. Он заявил, что ценит усилия, прилагаемые юным Рультабийлем, чтобы распутать клубок, в который сплелась драма Желтой комнаты. Он сообщил, что господин Стейнджерсон поведал ему о событиях, происшедших в таинственном коридоре. Слушая Артура Ранса, нетрудно было догадаться, что он обвиняет во всем Робера Дарзака. Он неоднократно повторил, что, к сожалению, господин Дарзак всякий раз отсутствует в замке, когда там происходят столь загадочные события; нам было ясно, что он хотел этим сказать. Наконец он заявил, что господин Дарзак поступил весьма удачно и разумно, пригласив в замок господина Жозефа Рультабийля, который рано или поздно обязательно разоблачит