Алиенора Аквитанская. Непокорная королева - Жан Флори

Даже не принимая эти гипотетические, а следовательно, спорные сопоставления, стоит согласиться с тем, что Бенедикт предназначал свой роман двору Плантагенета, рассчитывая на то, что с ним ознакомится и Алиенора. Упомянутая нами похвала королеве позволяет установить время написания романа, завершенного, очевидно, до 1173 г. Опала королевы, затянувшаяся на долгие годы, может объяснить то, почему в некоторых манускриптах романа этот отрывок отсутствует[825]. Бенедикт де Сен-Мор, как и Вас, принадлежал к числу писателей, приближенных ко двору Генриха II и Алиеноры, и мнение королевы имело для него огромное значение. Ее покровительство, в широком смысле этого термина, конечно, остается гипотетическим, но все же возможным. Зато ее интерес к литературе не вызывает сомнений.

4. Об этом равным образом свидетельствуют и стихи Бернарта де Вентадорна. Конечно, говоря об Алиеноре и Бернарте, следует остерегаться крайностей и чересчур смелых обобщений. Так, достоверно известно, что он познакомился с Алиенорой при дворе Генриха II — об этом свидетельствует сам Бернарт. В одной из своих песен поэт описывает ее в образе «королевы Нормандской», к которой он посылает своего гонца, дабы познакомить ее со своей песней:

В свое время (как, впрочем, и сегодня) множество толкователей утверждали, что Бернарт выражал таким образом свою «куртуазную» любовь к Алиеноре, называя ее в других песнях своим «магнитом» (Moz Azimans). Некоторые даже предположили, что между королевой и поэтом существовала настоящая любовная связь[827]. Это предположение относится к области гипотез, а потому мы не будем останавливать на нем свое внимание. Зато три поэмы Бернарта заключают в себе очевидные аллюзии на короля Генриха II, как на единственного человека, способного разлучить поэта с его дамой, его подругой[828]. Даже если автор не воспевает своей любви к какой-либо конкретной женщине, объект его устремлений отнюдь не бесплотный или абстрактный: вполне вероятно, он заимствует некоторые черты у Алиеноры Аквитанской[829]. Прославление дамы сеньора, как известно, является классическим приемом в лирике трубадуров. Во всяком случае, эти аллюзии свидетельствуют об интересе, проявляемом к королеве Бернартом-поэтом, но интерес этот вовсе не предполагает наличия между ними каких-либо близких отношений. Бернарт де Вентадорн, как и другие писатели, зависел от милостей двора, а потому можно предположить, что Алиенора, так же, как и Генрих, помогала поэту. Возможно, ироничный намек на такое покровительство заключен в одном из приговоров «судов любви», приписанных дочери Алиеноры Андреем Капелланом (решение третье).

5. «Житие святого Эдуарда», переведенное на старофранцузский язык монахиней из Баркинга между 1163 и 1170 гг., включает в себя два отрывка, в которых воздается похвала королю Генриху и его королеве и содержится призыв к Богу благословить королевскую чету и их детей. Монахиня сетует на неважное владение французским языком, изученным ею в Англии, и просит тех, кто знает его лучше (может быть, короля и королеву?), внести в рассказ свои поправки, если это необходимо[830]. Эти два упоминания, конечно, не являются доказательством литературного патронажа Генриха или Алиеноры, но они тем не менее напоминают своего рода условное посвящение своего произведения этим двум высокопоставленным персонам.

6. «Бестиарий» Филиппа де Таона[831], составленный между 1121 и 1135 гг., сначала был посвящен Адели, второй супруге короля Генриха I. Один из трех дошедших до нас манускриптов включает в себя, однако, видоизмененный пролог, в котором место Адели занимает Алиенора. Филипп представляет ей свое произведение и настойчиво просит заступничества у короля Генриха. В этом случае с уверенностью можно говорить о повторном посвящении, написанном после брака королевы и Генриха II. Отсюда следует, что Алиенора «не заказывала» «Бестиария», но его посвящение служит доказательством того, что Филипп де Таон придавал большое значение заступничеству не только короля, но и его супруги, считая, что она, как истинная «куртуазная королева», в большей степени содействует продвижению поэтов и писателей своего времени. Ее роль, пусть даже опосредованная, в литературном патронаже очевидна.

В конечном счете, несмотря на то, что литературные произведения XII в. включают в себя очень мало прямых указаний на покровительство Генриха II и не содержат ни одного упоминания об исключительном патронаже Алиеноры, окружение Плантагенета все же оказывало поддержку артистам, на что указывает изобилие литературных памятников, появившихся при его дворе в это время. Конечно, отнюдь не все поэты и писатели получали, как Вас или Бенедикт де Сен-Мор, «заказы» от королевского двора. Но они все же надеялись привлечь к своему творчеству его внимание и милости, получить от него определенную выгоду, на что указывают рассмотренные нами примеры. Многие из них служат доказательством того, что в умах писателей и поэтов королева Алиенора, как и ее муж, играла важную роль в литературном покровительстве двора Плантагенетов. Однако патронаж этот не стоит приравнивать к рекламным кампаниям нашего времени, призванным, по условиям контракта, обеспечить коммерческий успех какой-либо продукции или победу на президентских выборах «по-американски».