Сладкий вкус любви - Кейт Кентербери

же поморщился. — Ты просто не знала об этом.

— Почему ты не сказал мне раньше? — спросила я.

Он смахнул немного засохшей грязи со своего запястья.

— «Раньше» — когда ты вернулась, или «раньше» — в старшей школе?

— Давай начнем со школы, а потом разберем нашу недавнюю историю.

Ной уставился на медицинские инструменты на столе.

— Ты помнишь меня в школе? Я был застенчивым, неловким и боролся с кучей проблем. Я был трагически не крут, а ты была идеальна.

— Я не была идеальной. Ты лучше всех это знаешь. Если те записки что-то и доказывают, так это то, что я была далеко не идеальна.

— Ты была идеальной, — сказал он. — Черт, Шей, ты приехала сюда из Швейцарии. Ты хоть представляешь, как это звучит для детей из этого города? Ты жила в Лондоне и Нью-Йорке. Я не мог с этим соперничать. И не мог конкурировать со всеми остальными. Популярная толпа, спортсмены, богатые дети. Все хотели тебя.

— Мне не нужно было, чтобы ты конкурировал. Я лишь хотела, чтобы ты был моим другом.

— Я был поражен тому, что ты выбрала меня, — сказал он.

— И записки. — Я опустила ладонь на центр его груди. — Все эти записки. Не могу поверить, что ты их сохранил. Они были у тебя все это время.

— Если хочешь, чтобы я умер от смущения, то нужно было оставить меня там с козами.

— Я не хочу, чтобы ты умер от смущения, — сказала я со смехом. — Я пытаюсь любить тебя, и мне будет очень тяжело, если ты умрешь прямо сейчас. Пожалуйста, не делай этого. Но я хочу прояснить несколько подозрений, которые у меня есть.

Ной обхватил меня за талию и притянул ближе.

— О чем бы ты ни думала, ты права.

— Расскажи мне про «Маленькие Звезды».

Из него вырвался тяжелый вздох.

— Это ты, — прошептал он. — Это должна была быть ты.

— А те причудливые звезды на логотипе?

— Твои, — сказал он. — Я использовал твою интеллектуальную собственность без соответствующего разрешения, но надеюсь, что ты простишь меня за это.

Я стерла немного крови с его щеки и поцеловала в уголок его рта.

— Прощаю. — Затем: — А сине-серый?

— Звезды не могли быть без сине-серого. Они существовали только вместе. — Он выдохнул еще раз. — Всякий раз, когда ты смотрела на мою кепку, или на рыночную палатку, или даже на банки с вареньем, я думал, что это вернется к тебе. Что ты вспомнишь, все поймешь, и мне не придется объяснять… все.

— Думаю, ты хотел, чтобы я вспомнила.

— Да, — согласился он, — но сначала я хотел найти способ сделать так, чтобы это сработало. Чтобы все получилось по-настоящему.

Я улыбнулась своему мужу. От его лба до левого глаза тянулся уродливый синяк, но я любила этого мужчину, и знала, что он тоже любит меня, и все это пугало меня до смерти.

— Я хочу попробовать, чтобы все получилось, — сказала я, — если ты хочешь попробовать со мной.

— Расскажи мне все, что ты хочешь попробовать, жена.

Я наклонила голову, ухмыляясь ему в шею.

— Я хочу семью.

— Что это значит для тебя?

Я пожала плечами.

— Это значит ты, я, и Дженни, и «Два Тюльпана» и этот странный город, который я люблю ненавидеть, но и вроде как люблю.

— И Джейми, — добавил он.

— О, боже, Джейми. Да. Только не говори ей, что я забыла включить ее в этот список.

— Никогда, — прошептал он мне в волосы.

— Я хочу попробовать строить планы не только на ближайшие несколько недель, несколько месяцев. Я хочу остаться в школе в следующем году, и хочу, чтобы мы осуществили эту идею с местом проведения свадьбы. И хочу, чтобы мы попробовали пожениться. По-настоящему.

— Мне интересно, когда ты начнешь относиться к этому браку серьезно.

— Ради тебя я проехала на квадроцикле сквозь бурю. Ночью, — добавила я. — Ну как тебе такая серьезность?

— Больше похоже на то, что тебя нужно снова отвести в сарай, где я…

— Хорошо! Похоже, кому-то здесь нужно сделать несколько рентгеновских снимков. — Мы подняли взгляд и увидели медбрата, ожидающего в дверях. Он указал на стоящую перед ним инвалидную коляску. — Мы собираемся прокатиться, — сказал он.

— Я сам могу идти, — сказал Ной.

— Нет необходимости, когда у нас есть колеса. — Еще один жест в сторону кресла. — Давай покончим с этим, здоровяк. Чем быстрее закончим, тем быстрее мы сможем подлатать тебя и вытащить отсюда.

— Давай, — сказал я ему. — Я буду здесь.

Ной поцеловал меня в губы.

— Я люблю тебя, жена.

— Я тоже люблю тебя, муж. — Улыбка появилась на моем лице, и слезы навернулись на глаза, когда я произнесла эти слова. Я прижала пальцы к губам. — Вау. Вот на что это похоже.

Наклонившись близко к моему уху, он прошептал:

— Только представь, насколько будет лучше, когда я буду внутри тебя.

Было уже почти полночь, когда мы вернулись домой с гипсом на руке Ноя и четырьмя швами на лбу. Сотрясения мозга не было, но было строгое предупреждение не напрягаться в течение следующей недели. Он был уставшим и болезненным, и еще более ворчливым, чем обычно. Мне казалось, что я никогда не любила его рычание больше, чем в тот момент. Оно служило прекрасным отвлекающим маневром от того факта, что этот несчастный случай мог быть намного, намного хуже.

Когда мы вошли в дом, то увидели, что Дженни сидит за кухонным столом, на ее iPad шли «Пираты Карибского моря», а перед ней были разложены все маркеры и цветные карандаши в доме.

— Как прошло? Ты в порядке? — спросила она. — Им пришлось что-нибудь ампутировать?

— Ампутации не потребовалось, — сказал Ной. — Просто скучный старый гипс на некоторое время и швы на лбу.

Дженни засияла.

— У тебя будет крутой шрам.

— Думаю, это светлая сторона аварии с квадроциклом. — Он огляделся вокруг. — Подожди. Почему ты не спишь? И где Боунс?

— Я не устала, а мистер Боунс спит, — сказала она, все еще сосредоточившись на своей раскраске.

— Замечательно, — сказал Ной. — Завтра я убью этого парня. А потом уволю.

— Нет, — сказала я. — Ничего из этого не произойдет.

— И никакого расчленения, — добавила Дженни.

— Спорно, — пробормотал он.

Дженни подняла глаза от своей раскраски и ожидающе посмотрела между нами.

— Пока тебя не было, я решила, что нам нужны некоторые правила дома.

— Правда? — спросил Ной, открывая морозильник.

— Я составила список, — продолжила она. — Хочешь послушать?

Достав из сумки рецепты Ноя, я сказала:

— Да, раз уж мы все не спим, давай, прочитай нам.

Она держала бумагу перед собой.