Кружева бессмертия - Юрий Пашковский

Но даже те вопли не сравнить с криком Глюкцифена. Тебе хотелось заткнуть уши, хотелось закричать в ответ, хотелось оглохнуть, лишь бы не слышать воплей убога, только что лишившегося правой ноги.

Джетуш все описал верно: шевельнулись зрачки в глазах, она приоткрыла рот, высунула язык — и спустя мгновение убог упал, с ужасом глядя на чистый срез под правой коленкой. А спустя еще мгновение козлоголовый уже вовсю орал, а из разреза тугой струей выплескивалось серебро. И ужаса в голосе убога было больше, чем боли. Ты понимал почему. Нога не возвращалась. Онтологический Эфир не регенерировал ногу козлоголовому. Мало того что Онтологический Эфир позволил убогу лишиться конечности — Онтос ее не восстанавливал!

Умная энергия. Нарушение законов магии, магии смертных и Бессмертных. То, что превыше и Эфира смертных, и Эфира Бессмертных.

Чудо-чудовище.

Ты уже знал это. Но одно дело просто знать, а другое дело познать на собственном опыте. Ибо каждый смертный в Равалоне ведает: Бессмертные бессмертны, а смертные смертны; и ни оружие смертного, ни его магия не навредят Старшему Бессмертному, а если смертный посмеет поднять руку на Младшего бога, бога конкретного леса, конкретной реки, конкретного холма, конкретной горы, иными словами, конкретного святого места, то кара Небес последует незамедлительно.

Конечно, чернокнижники и Черные маги, обращающиеся за Силой к Нижним Реальностям, могут даже уничтожить Младшего бога, скрывая себя от Взора Богов энергией Разрушителей, но после смерти душа этих магов уходит в вечное служение убогам, лишаясь права перерождения.

Но Старшие, те, кто сражался с титанами, и те, кто ныне рождается в Небесном Граде, защищены Онтологическим Эфиром в измерениях Небесного Града и Нижних Реальностей. А в мире смертных Онтическим Эфиром, на который можно воздействовать магией смертных и даже пробивать, если ты Младший бог или убог, но никак не Старший Бессмертный, спустившийся или поднявшийся в Равалон. Это знают все. Это — аксиома. Аксиома, в свое время проверенная Магами-Драконами, бросившими вызов богам в мире смертных — и проигравшими.

Вокруг Подземелье — Основа Нижних Реальностей. Здесь Онтологический Эфир должен быть крепче, чем Божественный доспех Подгорного царя Вестистфальда, созданный из мифрила и адамантия и способный, по слухам, выдержать удар перуна Громовержцев. Ты знаешь, все знают: в сакральных измерениях Онтологический Эфир неуничтожим.

Но ты уже узнал: у богов и убогов есть магия, способная лишать Онтологического Эфира в Небесном Граде и Нижних Реальностях. Ты уже ведаешь: существует умная энергия, способная лишать Бессмертных Бессмертия.

И теперь ты еще изведал: некая Гула спокойно может проглотить кусок Онтологического Эфира убога вместе с ногой этого убога. Гула, чья черная аура не содержит ни намека на Бессмертие; Гула, которая является носителем умной энергии; и ни ты, ни Джетуш, ни Фа так и не поняли, как умная энергия обретает носителя, хотя Варрунидей рассказал об умной энергии все, что знал.

Вокруг Подземелье. А еще вокруг Аномалия, уже убивавшая Старших убогов. Иными словами: пробивавшая их Онтологический Эфир и обращавшая бессмертные тела в прах.

Меон и умная энергия. Великая Жертва направлена на Аномалию. Подобное — подобным? Кто-то возжелал проникнуть внутрь Меона и для этого не пожалел сил, убивая и лишая Бессмертия убогов, заклинанием титанов надеясь пробить защиту неподвластного Разрушителям явления. Надеясь — или зная, что пробьет? Кто-то, кому подвластна умная энергия, но не подвластен Меон.

Нет, тебе не раскрыть эту загадку. Ты уловил контур, форму, но к содержанию не подобраться. Понятно лишь одно: что-то таит в себе Меон, что-то такое, что превосходит способность убивать Бессмертных, способность управлять умной энергией. Кому-то необходимо это что-то, кому-то не хватает власти над умной энергией. Над чем же жаждет властвовать этот неизвестный кто-то?

И как ученик Джетуша смог сделать то, ради чего лишали Бессмертия и убивали Бессмертных и смертных? Что за фрактальный клинок создан им? Клинок, превзошедший умную энергию…

Мир сошел с ума, если в руках девчонки Деструктор Бессмертия, а мальчишка размахивает ужасающе могучей Силой.

Мир сошел с ума — а тебе почему-то хочется смеяться.

Супербий поморщился, когда Глюкцифен заорал, бросил недовольный взгляд на Гулу и сжался в алую точку, забрав с собой алую пирамиду. К хозяину возвращается. К хозяину, одарившему убийцу Джетуша чарами Бессмертных без лишения Онтоса, создавшему Инфекцию и носителей умной энергии. Хозяину, который должен узнать, что в Великой Жертве больше нет необходимости.

В тебе и в Фа — больше нет необходимости. А к ученику Джетуша у рыжего Луксурия остались кой-какие счеты…

Ты улыбаешься. Кажется, ты все-таки сможешь расплатиться с Джетушем.

Глюкцифен замолчал. Неужели фиолетововолосая откусила убогу башку? И то хорошо, не будет воплей… Нет, ты видишь: убог исчез полностью. Наверное, применил свою Функцию Искажения и убрался подальше. Ну и правильно. Если не защищает Онтос, то помощи от Глюкцифена, как от козла молока. Сын царя, которому все поддавались в драках, неожиданно получивший сдачи. Все, на что он способен, это только разреветься — вот что такое Бессмертный, которому не воспользоваться преимуществами Онтологического Эфира.

— Куда?! — закричала Гула. Рыжий недовольно скривился. — Луксурий, куда делся козлик?! Он вкусный! Он мне понравился! Хочу еще козлика!

— Те двое тоже вкусные, — бросил рыжий, направляясь к расколотому Меону. — Особенно эльф. Ты же раньше не пробовала эльфов, Гула?

— Не пробовала!

— У тебя потрясающая возможность исправить свое упущение. — Рыжий торопился. Кой-какие счеты — такие счеты, которые не терпят отлагательств!

Гула уставилась на тебя. Из уголков рта фиолетововолосой стекала слюна. Зрачки в глазах завертелись, она наклонилась, открывая рот.

Ты стиснул крепче рукояти мечей и шагнул навстречу.

Как же удивился рыжий, когда воющая Гула пролетела рядом с ним, грохнулась и покатилась по серому ничто. Как резво развернулся, как уставился на тебя, недоумевая, отчего ты еще жив. Магические цвета его одежды ярко вспыхнули и тут же стали блеклыми. Бледный октарин, тусклый эннеарин, мутный декарин.

— Больно, Луксурий! Больно! Можно я съем сначала ее?! Она плохая! И невкусная! Но я съем ее!

Фа шла следом за тобой, грозная и прекрасная. Сила окутывала ее, Сила огненной шалью пылала на плечах, гранитными чешуйками покрывала плечи, водяным поясом обвивала талию, струйками ветра окутывала ноги. На пальцах правой руки кристаллы, самая упорядоченная структура во всей Большой Вселенной. По пальцам левой хаотически скакали то возникающие, то исчезающие черные огоньки. И у Фа не одна, а две тени: темная-претемная и светлая-пресветлая. А в глазах, словно в подражание Гуле, тоже три зрачка Октариновый, эннеариновый и декариновый. Не блеклые, а яркие, сияющие так, что Фа невозможно смотреть в глаза.