Мост над бездной - Гарри Тертлдав

Выехав на берег, Ршава избавился от хаморской одежды и переоделся в рясу. Он также впервые за несколько последних недель побрил голову. Он хотел, чтобы на галерах в нем сразу узнали видессианина.

Галеру он увидел лишь на следующий день. Она шла на веслах неподалеку от берега.

— Что вы там делаете, святой отец? — окликнул его кто-то из команды.

— Собираюсь обратить в истинную веру язычников на другом берегу, — ответил Ршава, сказав ту часть правды, которая могла бы прийтись по душе команде галеры. — Мне надо перебраться через реку.

— Тех дикарей? Да они вас съедят без соли!

— Я ничего не боюсь, ибо бог на моей стороне, — возвышенно ответил Ршава, снова не солгав, но и не раскрыв истины тем, кто его слушал. Потом он решил немного сблефовать: — Если вы откажетесь мне помочь, автократор и вселенский патриарх об этом узнают.

Поразмыслив, он решил, что даже эти слова не были полностью блефом. Капитан галеры наверняка это поймет, когда в столице догадаются, кого он переправил через Астрис. И уверенность в голосе Ршавы добавила веса его словам.

Галера пристала к илистому берегу, с борта перекинули сходни. Несколько моряков перешли по ним и помогли Ршаве завести лошадей на корабль.

— Похоже, что этих лошадей вы получили прямо от варваров, — заметил один из них.

— Так оно и есть, — подтвердил Ршава, что произвело на моряка впечатление.

— В таком случае, может быть, хаморы действительно прислушаются к вам, святой отец. Вы смелее меня, и мне не стыдно в этом признаться.

Ршава быстро обнаружил, что он смелее и капитана боевой галеры. Когда длинное и узкое судно коснулось северного берега Астриса, офицер засуетился, словно контрабандист, выгружающий товар.

— Быстрее! Быстрее! — выкрикивал он вновь и вновь с явным испугом в голосе. — Если отряд дикарей набросится на нас, пока мы тут торчим, мы все умрем, но не так быстро, как нам захочется. Быстрее!

Наконец Ршава и его лошади оказались на берегу. Моряки поднатужились и столкнули галеру на воду. Они радостно закричали, когда корабль снова оказался на плаву. И закричали Ршаве:

— Прощайте, святой отец!

— Мы вас больше никогда не увидим, клянусь благим богом!

— Удачи! Она вам понадобится!

Ршава лишь пожал плечами. Они верили в своего бога — он верил в своего. Вряд ли Скотос даст ему погибнуть, прежде чем Ршава добьется задуманного. Он стукнул лошадь по бокам. Вскоре река Астрис — и империя Видесс — остались позади. Он выехал в Пардрайскую степь.

Видесские авторы часто сравнивали широкие равнины севернее и западнее империи с океаном. Ршава не понимал этого сравнения, когда жил в столице или Скопенцане. Теперь же, увидев степь, он его оценил. Все вокруг было зеленым и плавно перекатывающимся. Когда ветер свистел в высокой траве, она сгибалась и вздымалась наподобие волн, катящихся по морской глади.

И, подобно морю, степь была огромной. Когда Ршава плыл в Скопенцану, земля редко скрывалась из виду. Но даже при этом он живо ощутил безмерность моря. То же самое чувство охватило его и сейчас. Расстилавшаяся перед ним степь вполне могла быть бесконечной. Во всех направлениях она выглядела одинаково. Ршаве показалось, что нигде в мире больше не было и нет ни единого человека. Только он один, под бесконечным небом пересекающий столь же бесконечную равнину.

Когда солнце село, он развел костерок. Пшеничные лепешки, которые он съел вместе с копченым мясом, показались ему не такими черствыми, когда он разогрел их над огнем. Он тревожился, не привлечет ли костер степняков, но все же был бы рад увидеть кого-нибудь из них рядом, когда издалека послышался волчий вой. В море есть акулы. В степи тоже есть хищники, и не все они двуногие.

Когда настало утро, он проснулся — никем не обнаруженный и не съеденный. Он оседлал другую степную лошадку, а трех остальных повел в поводу. И поехал по широкой, неизменной равнине.

Группа кочевников наткнулась на него четыре дня спустя. Степняки охотились и решили, что им попалась дичь лучше кроликов или соседского скота. Они помчались к нему галопом с пронзительным уханьем, которое напомнило ему карканье ворон и стервятников.

Он проклял хаморов, и они один за другим свалились с седел. Их лошади остановились и стали пастись. Ршава забрал еду из всех седельных сумок и двинулся в прежнем направлении.

Миновала неделя, прежде чем он встретил другого человека. Кочевник ехал рядом с большим стадом коров. Заметив едущего навстречу Ршаву, пастух развернул свою лошадь. Ршава приготовился убить его, как тех четверых. Однако этот кочевник не стал целиться в него из лука или обнажать саблю. Вместо этого он помахал Ршаве и что-то крикнул на своем языке. В его голосе чувствовалось любопытство, а не злоба.

— Я тебя не понимаю! — крикнул в ответ Ршава на видесском.

Слова на чужом языке заинтриговали хамора, и он опять что-то крикнул. Ршава вновь ответил на видесском. К тому времени пастух приблизился уже настолько, что Ршава мог хорошо его разглядеть. Хамор был молод, с открытым приветливым лицом. Ткнув себя пальцем в грудь, он сказал:

— Аргиппаш.

Потом указал на Ршаву и изобразил на лице любопытство.

— Ршава, — представился Ршава. — Я из Видесса. — Он указал на юг и попытался жестами объяснить, что одолел долгий путь и путешествует уже давно.

Аргиппаш что-то радостно воскликнул, показывая, что понял. Потом жестами пригласил Ршаву в лагерь своего племени. Он не походил на человека, намеревающегося убить незнакомца. Через секунду-другую Ршава понял, на кого тот похож: на человека, нашедшего кое-что необычное и решившего похвастаться находкой перед друзьями и соседями. Ршава не возражал. Он надеялся встретить дружественный прием в одном из таких племен, но не был уверен в этой возможности. И такая встреча показалась ему наилучшим шансом.

Лагерь этих кочевников не очень отличался от лагеря кубратов Колакши. Вождем здесь оказался седобородый мужчина с бочкообразной грудью по имени Такшакай. К удивлению и восторгу Ршавы, тот немного понимал по-видесски — меньше, чем Колакша, но вполне достаточно, чтобы объясниться.

— Учиться у торговцы, — пояснил он. — Ты торговец? Вино есть? — Его кустистые брови с надеждой приподнялись. Да, он точно знал, чего хочет.

— Нет, я не торговец. Я священник.

Такшакай изменился в лице.

— Фаос, Фаос, Фаос, — пробурчал он. — Не хочу слышать Фаос. — Он сказал Аргиппашу несколько слов на своем языке. Юноша произнес что-то в оправдание — судя по интонации: «Откуда я мог знать?»

— Я не буду говорить о Фосе, — пообещал Ршава. — Если захочешь меня слушать, я буду говорить о Скотосе. А если не захочешь слушать о нем, я не буду говорить ни о каком боге. Зато я скажу тебе, что большая часть Северного Видесса открыта для твоих кочевников и твоих стад.