Почти серьезно…и письма к маме - Юрий Владимирович Никулин

в цель томагавки. Маленького роста, щуплый, но поразительно ловкий и цепкий, он пользовался успехом. Оставив артистическую деятельность, Николай не мог уйти из цирка и устроился работать бутафором. Бутафор он был первоклассный. Обладая художественными способностями, отлично чувствуя материал, он создавал великолепные вещи. Помню, нам понадобились для работы рыбки. Пришли к Николаю, он внимательно выслушал нас и сказал:

— Значит, так, рыбешки должны быть как настоящие и чтобы не портились от воды. Это вам надо? Вы мне только размеры дайте. Остальное не ваше дело.

Через несколько дней мы зашли к нему в мастерскую и увидели таких рыбок, что ахнули. Он сделал их из пористой резины, которую искусно раскрасил. Когда мы вынимали из воды этих рыбок и, нажимая пальцами, заставляли их трепыхаться, создавалось полное впечатление, что в руках бьется настоящая рыба.

Напротив конюшни — дверь в пошивочную мастерскую. Несколько человек, склонясь над длинными столами, вечно что-то кроят, шьют, перешивают. Среди ветеранов цирка — закройщики, портные. Самый известный из них — Иван Павлович Толкунов. Ему под девяносто, а он продолжает работать. Сколько клоунских костюмов он сшил для нас с Мишей! И каждый раз я слышу на примерке одну и ту же фразу:

— Юра, неужели будем делать такие короткие рукава? Ну совсем уродцем будешь!

И все-таки делает рукава короткими, как я и просил его.

Старые костюмы попадают в костюмерную. Долгие годы здесь проработала костюмерша Вера Никитична Орлова. Она собрала неисчислимое множество костюмов. Вера Никитична из тех людей, что безгранично любят цирк и остаются преданными ему на всю жизнь. Женщина со странностями: в семьдесят лет она вплетала в косы бантики, уверяя, что похожа как две капли воды на Рину Зеленую. Но это не мешало ей быть ценнейшим работником. В ее хозяйстве всегда царил идеальный порядок. В сундуках хранились костюмы еще артистов цирка Саламонского. Когда я вспоминаю старый цирк, всегда вижу ее сидящей в своей комнате за чаем. Рядом с ней толстая, перекормленная слепая собака, которую она обожала. Кроме собаки, никого из близких у нее не было. При виде меня она ставила чашку на стол и писклявым голосом кричала:

— Милый мой Юрочка! Я отыскала Мише чудесные ботиночки. А для твоего Бармалея — тельняшечку. Давай примерим.

Да, цирку больше всего нужны именно такие люди, как Вера Никитична, — преданные, добрые, любящие свою работу.

Во дворе цирка всегда порядок, который поддерживает лысоватый пожилой человек маленького роста — Семен Львович Румашевский. Его у нас знают все. Румашевский — неотъемлемая часть Московского цирка. То он выполняет обязанности экспедитора и находит артистам квартиры, то он организует уборку двора, то руководит разгрузкой сена для лошадей и вывозом навоза. Когда работает, он всегда жестикулирует, подбадривает работающих, показывая, куда и что складывать, и первый начинает действовать. Его маленькую фигурку в кургузом пиджачке и кепочке можно увидеть и во дворе, и на проходной, и за кулисами, и на конюшне. Он всюду. Он там, где нужно что-то сделать, и сделать быстро, хорошо.

Молодым человеком Румашевский поступил ассистентом в иллюзионный номер. С тех пор пошло: выступления в иллюзионных номерах, поездки по городам, а потом работа в Московском цирке.

Когда я учился в студии, Румашевский жил при цирке со своей престарелой матерью, занимая крохотную комнатку (одну из гардеробных) на втором этаже. К матери он относился с нежностью. И я часто видел, как он медленно прогуливался с ней по цирковому двору.

Медленно — это с матерью, а в остальное время — все бегом. Наверх, вниз, во двор, на конюшню, на улицу, на вокзал — всегда бегом. Если искали Румашевского, то кто-нибудь отвечал: «Где-то бегает».

Как-то в шутку я сказал Семену Львовичу, что, наверное, ему трудно засыпать — мешают гудящие ноги.

— Ничего подобного, — крикнул он мне на ходу, — я сплю как убитый!

Румашевский с удовольствием рассказывал мне об интересных встречах с артистами, о номерах гастролеров, бытовых подробностях цирковой жизни. Оказывается, до войны в Москве и Ленинграде артисты, как правило, жили в своих гардеробных. Подушки, простыни, одеяла они возили с собой. Цирк предоставлял им только кровати и матрасы. В гардеробных люди спали, готовили, ели, гримировались и прямо оттуда выходили на манеж работать.

Запомнился мне рассказ Семена Львовича о том, как до революции нанимали в цирк клоунов. Приходит артист подписывать контракт, а хозяин неожиданно вскакивает и бьет его по щеке. Не бьет, конечно, а делает вид, что бьет. А клоун должен поймать пощечину, сделать, как мы говорим, «апач». Как это делается? Кто-то как бы бьет вас по щеке, а вы, увернувшись, незаметно для публики ладонями производите хлопок, имитирующий звук пощечины.

Услышал я и рассказы о Касфикисе, с которым Семен Львович когда-то работал. У этого знаменитого иллюзиониста, приехавшего в конце двадцатых годов на гастроли в нашу страну, Семен Львович служил ассистентом. В каждом городе гастроли длились всего несколько дней. На последнем спектакле Касфикис, как правило, раскрывал перед публикой свои секреты. Коронный номер Касфикиса — трюк «Летающая дама», который он подавал в мистическом духе, говоря перед показом номера на ломаном русском языке о силе гипноза, которым он якобы обладает.

В России Касфикис получал много денег, вел шикарную жизнь, пользовался успехом у женщин. Авантюрист по натуре, он не брезговал и спекуляциями. На черном рынке занимался скупкой валюты. В специальном поясе, скрытом под костюмом, хранил бриллианты.

В одном из городов работники ЧК пришли к «мировой известности» в номер гостиницы, требуя вернуть пакет с валютой, который тот только что приобрел.

Все отрицая, Касфикис с театральным жестом сказал:

— Никакой валюты у меня нет!

Тщательно обыскали весь номер. Перерыли все: матрас, стол, шкаф, паркет, простукали стены, заглянули в туалет, ванную, обшарили прихожую, прощупали потолок, обыскали самого иллюзиониста, но валюты не нашли, хотя точно знали, что пакет в номере. Тогда старший опергруппы пошел «ва-банк», предложив Касфикису пойти на мировую.

— Скажите, — сказал чекист, — где вы спрятали пакет, и вам ничего не будет. Валюту мы у вас, конечно, заберем, но деньги, ваши деньги, вернем. Вы же купили валюту у нашего человека. Мы специально вам ее продали.

Касфикис засмеялся и, распахнув окно, попросил посмотреть вниз. И все увидели, что пакет с валютой висит на ниточке между третьим и четвертым этажами гостиницы. Дело кончилось миром.

Однажды я побывал у Семена Львовича дома. В общей коммунальной квартире он занимал крохотную, скромно обставленную комнатку. На стене — большой портрет интересного молодого мужчины.

— Кто это? — спросил я.

— Костано Касфикис. Знаменитый иллюзионист! Я о нем рассказывал…

— А что, — поинтересовался