Луиза Сан-Феличе. Книга 2 - Александр Дюма

Тут же был собран военный совет, решивший, что капитан Белли должен безотлагательно возвратиться в Монтекальвелло, а полковник Карбоне с тремя линейными батальонами и отрядом калабрийских стрелков выступит в авангарде русских войск. Для надзора за доставкой провианта был назначен особый комиссар по имени Апа, получивший самые строгие указания следить за тем, чтобы союзники короля Фердинанда ни в чем не терпели нужды.

Капитан Белли со своей стороны обещал (и выполнил обещание) оставить у моста в Бовино, куда 2 июня должен был прибыть кардинал, тридцать русских гренадеров, его почетных телохранителей.

Кардинал спешился у дворца герцога Бовино, где в качестве адъютанта Пронио его встретил барон дон Луис Ризеис.

Впервые кардинал получил достоверные сведения из Абруцци. Только теперь он узнал о троекратной победе, одержанной французами и неаполитанским гарнизоном при Сан Северо, Андрии и Трани, но узнал также и о поспешном их отступлении в Северную Италию по причине отзыва Макдональда. Роялистские главари, действовавшие в Абруцци, в провинциях Кьети и Терамо, просили распоряжений главного наместника.

Инструкции, переданные им через дона Луиса де Ризеиса, состояли в том, чтобы взять в тесное кольцо Пескару, где укрепился граф ди Руво. Всем остальным частям, не занятым блокадою, надлежало направиться к Неаполю, согласовывая свои передвижения с армией санфедистов.

Что же касается Терра ди Лаворо, она полностью оказалась во власти Маммоне, которому король писал, называя его «Дорогой генерал и друг мой», и Фра Дьяволо, которому королева послала перстень со своими инициалами и прядь своих волос!

По воззванию короля читатели могли судить о том, в какое смятение ввергла палермский двор весть о появлении в Средиземном море французского флота.

А теперь посвятим главу письмам королевы; прочитайте их своими глазами: они дополнят картину страха августейшей четы, а заодно дадут более ясное представление о том, как смотрела на события Каролина.

«17 мая.

Хочу поговорить с Вашим преосвященством о добрых и дурных известиях, нами полученных. Начну с печальной вести. Да будет Вам известно, что французский флот 25 апреля покинул Брест, прошел Гибралтарский пролив и 5 июня проник в Средиземное море, обманув бдительность английской флотилии, главнокомандующий которой вбил себе в голову, будто Директория задумала экспедицию в Ирландию, и, вообразив, что французы туда и направляются, нимало не обеспокоился их появлением. Так или иначе, французский флот миновал пролив в составе тридцати пяти кораблей, если считать наряду с линейными судами и все прочие. А между тем в надежде или уверенности, что две английские флотилии не могут упустить французов и Гибралтарский пролив, охраняемый адмиралами Бридпортом и Джервисом, закрыт для французского флота, лорд Нельсон разделил и подразделил свою эскадру таким образом, что оказался в Палермо с единственным английским линейным кораблем, да еще с одним португальским судном — иными словами, с двумя военными судами против двадцати двух или двадцати трех. Все это, как Вы понимаете, повергло нас в немалую тревогу, и мы отправили нарочных во все концы, чтобы собрать как можно больше кораблей в Палермо. Приходится полностью или частично снять блокаду Неаполя и Мальты, ибо Нельсону необходимо иметь здесь все силы, коими мы располагаем, дабы спасти нас от бомбардирования или нападения. Но прошло уже одиннадцать дней, однако ни одного французского паруса не видно, и я начинаю уповать на то, что республиканская эскадра направилась в Тулон, чтобы взять на борт десантные войска, и, следственно, у графа Сент-Винцента достанет времени соединиться с эскадрой лорда Нельсона, а две соединенные эскадры смогут не только оказать сопротивление французам, но и разбить их.

Сама я, поразмыслив, полагаю следующее: цель французской экспедиции в том, чтобы принудить нас снять осаду с Мальты, а оттуда двинуться в Египет, забрать Бонапарта и препроводить его в Италию. Как бы то ни было, это известие нас чрезвычайно встревожило.

Возможно также, что, заставив нас прекратить блокаду Неаполя, французский флот направится прямо на Константинополь, чтобы отвлечь силы русских и турок.

Следует учитывать и ту вероятность, что французскому флоту велено вынудить нас снять блокаду Неаполя, а потом забрать оттуда французские войска и, присоединив к ним несколько тысяч наших фанатиков, напасть на Сицилию. Но все эти операции требуют времени, так что у нас тоже будет время собрать эскадру Нельсона, которая соединится с флотилией графа Сент-Винцента, а тогда уж сможет сражаться против французов с равными силами. Остается единственное опасение, как бы флот, что стоит в Кадисе и после снятия блокады получит свободу передвижения, не явился сюда, увеличив таким образом численность наших врагов. Я лично думаю, что французы пойдут на все, чтобы достигнуть именно этого результата. Впрочем, через несколько дней мы будем знать, чего нам следует опасаться и на что надеяться. Во всяком случае, если нам посчастливится разбить эту эскадру, все будет кончено, потому что у французов нет другого флота, который они могли бы выставить против нас. Но кто может знать, что случится, если французский флот свалится нам на голову прежде, нежели Нельсон соединится с графом Сент-Винцентом?

Л теперь перехожу к добрым вестям. Через посредство английского фрегата, который 5-го числа сего месяца вышел из Ливорно, нам стало известно, что французская армия была почти наголову разбита при Лоди, где произошло весьма кровавое сражение, вследствие чего имперские войска беспрепятственно вошли в Милан; народ встретил их восторженными криками, а французского коменданта осыпал бранью и оскорблениями. Наши союзники заняли также Феррару и Болонью, и русские перебили всех, кто после отступления оскорблял ни в чем не повинного великого герцога и членов его семьи. 5-го утром, в самый день отплытия фрегата, имперская армия должна была войти во Флоренцию и восстановить на престоле великого герцога. Кроме того, одна австрийская колонна двинулась на Геную, а другая — на Пьемонт, в крепостях которых засели французы. После всех этих побед у наших союзников осталось еще сорок тысяч свежих войск под командованием генерала Страссольдо, они готовы к бою, и, надеюсь, их будет достаточно, чтобы в недалеком будущем принести Италии избавление.

Я велела составить сводку всех этих событий, и, как только она будет напечатана, я перешлю ее Вашему преосвященству, а пока посылаю две копии обращенного к сицилийцам воззвания короля; оно будет распространено в провинции, поскольку в данный момент нам нежелательно чрезмерно разжигать страсти в столице.

Есть ли надобность говорить Вам, что я с великим нетерпением жду вестей от Вашего преосвященства? Заверяю Вас: все, что Вы делаете, восхищает меня — и глубина Ваших мыслей, и мудрость высказываний. Однако должна сказать, что не могу полностью разделить Вашего мнения насчет того, будто нам следует не замечать, позабыть главарей наших бунтовщиков, в особенности же когда Вы, Ваше преосвященство, договариваетесь до того, что надобно подкупить их наградами. И не потому я не разделяю такого мнения, что обуреваема духом мщения — страсть эта неведома моему сердцу, — и если я говорю с Вами так, словно желаю мстить, то лишь из величайшего презрения к этим негодяям, коих я ни во что не ставлю и кои не заслуживают ни того, чтобы переманить их на нашу сторону, ни того, чтобы их покупать, а напротив, их надо отделить от всего остального общества, которое они развращают. Примеры милосердия, прощения, а в особенности вознаграждения не только не внушили бы нации, столь подлой и столь испорченной, как наша 53 (Примеч. автора.)], чувства признательности, благодарности, а, напротив, внушили бы ей сожаления, что не совершено было во сто крат более. С горечью говорю Вам, тут не может быть никаких колебаний: всех этих людей следует покарать смертью, в особенности же Молитерно, Роккаромана [Королева тогда еще не знала, что Роккаромана искупил измену, в которой она его обвиняла, другою изменою. (Примеч. автора.)], Караччоло, Фредеричи и им подобных.