Корона Тьмы. Рождение магии - Лаура Кнайдль

– Олдрен уж точно не станет возражать.

– Зато король Андроис, наверное, будет.

– Я мог бы поговорить с Фрейей, – размышлял Киран.

– Значит, вы действительно дружите?

– Да, она и я, мы… – Киран вдруг замолчал, и глубокая складка образовалась между его бровями. – Ты тоже это чувствуешь?

Зейлан глубоко вдохнула. Ей сразу стало ясно, о чем говорил Киран. В воздухе ощущался едкий запах дыма. Хранительница еще не успела сообразить, что к чему, а до нее уже донеслись пронзительные крики фейри, оставшихся в салоне.

Ее взгляд метнулся к Кирану, а потом они одновременно бросились к выходу.

Киран рванул дверную ручку, но дверь не открылась. Пульс Зейлан ускорился, и страх сдавил ей горло. Киран еще крепче нажал на дверь. Она не шелохнулась.

– Киран? – Ее голос был непривычно дрожащим.

Юноша посмотрел на нее. Испуг был написан на его лице, и Хранительница поняла, какие слова сейчас слетят с его губ.

– Мы заперты.

Ларкин как завороженный смотрел на дверь, за которой исчезла Фрейя. Мужчина искренне надеялся, что принцесса вернется к нему, потому что каждая клеточка его тела жаждала ее. Но так же, как она не могла остаться с ним, Хранитель не мог сопровождать ее в замок. Не сегодня, по крайней мере, но, может быть, однажды…

Вдруг Ларкин поймал себя на том, что желает скорейшей кончины короля Андроиса, чтобы Фрейя могла взойти на трон и помиловать бывшего фельдмаршала. Что стало с его верой? Его отец был бы разочарован в нем, но сам Ларкин ни капли не сожалел о смене своих чувств. Король Андроис, возможно, был не худшим королем в истории Тобрии – это звание целиком и полностью принадлежало королю Даррагу, – но и хорошим королем он тоже не был. Последние месяцы, проведенные на улицах Тобрии, ясно показали это Хранителю.

Пусть Фрейя и сомневалась в своих способностях управлять страной, зато Ларкин – нет. Она стала бы превосходной властительницей. Милостивая и добрая, принцесса позволила бы своим гражданам вести самостоятельную жизнь, которая не ограничивалась бы страхом и повиновением. С такой королевой для этой страны настали бы прекрасные времена, даже если рядом с ней будет такой мужчина, как Элрой.

Воспоминание о пирате, нет, о принце омрачило совершенное счастье, которое Ларкин ощущал до этого момента. Элрой был недостоин Фрейи, и дворянский титул в этом ничего изменить не мог. Но последний час, проведенный с Фрейей, подарил Ларкину надежду. Она будет сопротивляться Элрою, и когда придет их время, они воссоединятся. Хранителю оставалось только набраться терпения. А до тех пор мужчина будет исполнять свой долг и выслеживать преступников, чтобы сделать страну лучше. Для Фрейи.

Ларкин перебросил ноги через край кровати, намереваясь под благосклонным покровом ночи покинуть Двурог. Он едва успел натянуть штаны, которые до этого так небрежно отбросил в сторону, когда в дверь его комнаты снова постучали. Его сердце подпрыгнуло, хотя мужчина и знал, что Фрейя не может ждать его по ту сторону двери.

С оружием в руке Ларкин прокрался к двери и открыл ее. На него смотрело знакомое лицо, и Хранитель обнаружил, что ни капли не удивился, что обнаружил за дверью именно этого человека.

– Что тебе здесь нужно?

Элрой коварно улыбнулся.

– Навестить старого друга…

– Мы не друзья, – буркнул Ларкин. Он хотел снова закрыть дверь, но Элрой уперся в дерево. На лице пирата застыла улыбка, похожая на военную раскраску.

– Нам нужно поговорить, Вэлборн.

– Мне нечего тебе сказать.

– Ты мне кое-что должен.

Ларкин фыркнул.

– Я ничего тебе не должен.

– Ах, нет? Значит, ты не обещал мне раскрыть тайну бессмертия в обмен на переправу в Мелидриан? – спросил Элрой бодрым, властным голосом, которым он командовал своей командой на борту Хелении.

– Не так громко! – прошипел Ларкин, озираясь по сторонам. К его облегчению, коридор был пуст. Хранитель схватил Элроя за плащ и потащил его в маленькую комнату, где еще можно было уловить запах их с Фрейей любви.

Элрой поморщился и с отвращением посмотрел на смятую кровать, прежде чем снова повернулся к Ларкину.

– Итак, как мне обрести бессмертие?

– Я поклялся защищать эту тайну своей жизнью, и я намерен это делать. – Ларкин поднял с пола рубашку, которую Фрейя сняла с него. Не выпуская кинжала из руки, он натянул ее на себя.

Элрой начал мерить шагами комнату, как бы случайно положив руку на рукоять змеевидного меча, висевшего у него на поясе. Зеакская гадюка.

– Ты уверен, что хочешь унести эту тайну с собой в могилу?

Ларкин фыркнул.

– Ты мне угрожаешь?

– Нет, я не так глуп. Ты перережешь мне горло еще до того, как я вытащу оружие, – ответил Элрой. При этом взгляд пирата на долю секунды остановился на кинжале в руке Ларкина. – Но сегодня я чувствую в себе прилив щедрости и хочу сделать тебе предложение.

Ларкин поднял брови.

– Предложение?

Элрой кивнул.

– Я заметил, что ты испытываешь большую склонность к нашей принцессе. Это доказывает твой вкус. Она действительно очаровательная девушка. Мне не терпится завтра взять ее в жены. И как только мы вернемся из храма, я возьму ее во второй раз… – Ларкин издал рычание. – Пожалуй, я не стану снимать с нее платье, – задумчиво продолжал Элрой, – а просто задеру ей юбку, чтобы войти в нее резким толчком. Вероятно, благодаря тому, что ты уже подготовил ее, это причинит ей меньше боли. Но кто знает? – Он пожал плечами. – У меня довольно большой прибор.

Руки Ларкина сжались в кулаки, так, что королевская эмблема на рукоятке кинжала больно впилась в его кожу. Элрой намеренно бросал ему вызов. Но слова пирата были подобны яду, и Хранителю пришлось приложить немало усилий, чтобы овладеть собой. Слишком уж ему хотелось пролить кровь пирата.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

Элрой улыбнулся, как ребенок, не понимающий происходящего в мире.

– Чтобы ты знал, что произойдет завтра между мной и принцессой… или нет.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь, чего я от тебя хочу, – сказал пират и остановился перед Ларкином. – Раскрой мне тайну бессмертия, и я покину Тобрию еще сегодня ночью. Не прикоснувшись к Фрейе. Что ты на это скажешь?

Ларкин тяжело сглотнул. В этот миг Хранитель не мог припомнить другого человека, которого бы ненавидел больше, чем этого пирата из Зеакиса.

– Ты жалкая свинья, Элрой.

Элрой расхохотался.

– Я? Это же ты только что спал с моей невестой. Так кто из нас свинья?