Бункер. Смена - Хью Хауи

— Еще на двести лет ближе к тому, когда ты убьешь нас всех.

Его трясло от ненависти, пистолет подрагивал. Дональд обхватил рукоятку второй рукой и чуть отступил. Турман был еще слаб и связан, но Дональд не хотел рисковать. Старик походил на свернувшуюся кольцами змею холодным утром. Дональд не мог не думать о том, на что тот будет способен, когда пригреет солнце.

Турман облизнулся и пристально всмотрелся в лицо Дональда. От плеч старика поднимались завитки пара.

— Анна тебе все рассказала, — сделал он вывод.

У Дональда возникло садистское желание сообщить ему, что Анна мертва. Хотя его и мучила совесть, он испытывал какую-то странную гордость и желание заявить, что обо всем догадался сам. Но вместо этого он просто кивнул.

— Ты должен понимать, что это единственный путь, — прошептал Турман.

— Есть тысячи путей, — возразил Дональд, перекладывая пистолет в другую руку и вытирая вспотевшую ладонь о комбинезон.

Турман взглянул на пистолет, затем осмотрелся — не может ли кто ему помочь? Помедлив, он сел. Из капсулы понимался пар, но Дональд видел, что Турман начинает дрожать от холода.

— Я полагал, что ты пытаешься жить вечно, — сказал Дональд.

Турман рассмеялся. Еще раз осмотрел узел на веревке, взглянул на торчащую из руки трубочку с иглой.

— Просто достаточно долго.

— Достаточно долго для чего? Чтобы уничтожить человечество? Чтобы выпустить людей из одного бункера на свободу, а потом сидеть здесь и убивать остальных?

Турман кивнул. Он подтянул ноги и обхватил щиколотки. Без одежды и гордо расправленных плеч он смотрелся таким худым и хрупким.

— Ты спас столько людей только для того, чтобы убить большинство из них. И нас в том числе.

Турман что-то прошептал.

— Громче, — велел Дональд.

Турман жестом показал, что хочет пить. Дональд продемонстрировал ему пистолет. Больше у него ничего не было. Турман постучал по груди, снова попытался заговорить, и Дональд настороженно подошел на шаг.

— Скажи почему? — спросил Дональд. — Сейчас я здесь главный. Я. Скажи, или клянусь, что немедленно выпущу всех из бункеров.

Глаза Турмана превратились в щелочки.

— Дурак, — прошипел он очень тихо. — Они убьют друг друга.

Дональд слышал, как гудят вокруг остальные капсулы. Он шагнул еще чуть ближе, с каждой секундой обретая все большую уверенность, что поступает правильно.

— Я знаю, что ты думаешь о том, что они друг с другом сделают. И знаю об этой большой чистке. Перезагрузке. — Он ткнул пистолетом в грудь Турмана. — И знаю, что ты воспринимаешь бункеры как звездолеты, уносящие людей в лучший мир. Я прочитал все документы и файлы, к которым у тебя имелся доступ. Но вот что я хочу услышать от тебя, прежде чем ты умрешь…

У него внезапно ослабели ноги, а приступ кашля согнул пополам. Он стал нашаривать платок, но не успел прикрыт рот, и розовые брызги попали на серебристый металл капсулы. Турман молча смотрел. Дональд успокоился и попытался вспомнить, о чем говорил.

— Я хочу знать, ради чего столько мучений, — хрипло продолжил он. Горло его пылало. — Столько людей рождались, проживали жалкую жизнь и умирали. А тех, кто оказался здесь, ты запланировал убить, не пробуждая их. Свою же дочь… — Он попытался разглядеть хоть какую-то реакцию на лице Турмана. — Почему бы не заморозить нас на тысячу лет, а потом разбудить? Теперь я знаю, что именно помогал тебе строить. И желаю знать, почему мы не могли провести все эти годы во сне. Если ты хотел лучшего мира для всех, то почему бы не доставить нас туда? К чему столько страданий?

Турман не шелохнулся.

— Скажи почему. — Голос Дональда дрогнул, но он сделал вид, что с ним все в порядке. И поднял опустившийся ствол.

— Потому что никто не должен знать, — отозвался наконец Турман. — Это должно умереть вместе с нами.

— Что именно?

— Знание, — ответил Турман, облизнув губы. — То, что мы не включили в Наследие. Способность убить мир нажатием кнопки.

— И ты думаешь, что мы не откроем эти знания снова? — рассмеялся Дональд. — Все эти способы самоуничтожения?

Турман пожал обнаженными плечами. Исходивший от них пар рассеялся.

— Со временем. Но это дольше, чем прямо сейчас.

Дональд указал пистолетом на капсулы вокруг:

— И поэтому все они тоже обречены. По твоему плану, мы должны выбрать одно племя, посадить в один звездолет, а все остальные уничтожить. Такой пакт вы заключили?

Турман кивнул.

— Что ж, кто-то нарушил ваш пакт. И этот кто-то поставил меня на твое место. Теперь я здесь Пастырь.

Глаза Турмана распахнулись, а взгляд переместился с пистолета на именную табличку Дональда, прицепленную к воротнику. Стук его зубов смолк — у него отвисла челюсть.

— Нет, — выдавил он.

— Я никогда не просил об этой работе, — сказал Дональд больше себе, чем Турману.

Пистолет в его руке перестал дрожать.

— Я тоже, — возразил Турман, и Дональд опять вспомнил о тех заключенных и охранниках. Сейчас он мог находиться в капсуле. И любой другой мог стоять рядом с пистолетом в руке. Это была система.

Он еще очень о многом хотел спросить или сказать. Он хотел обратиться к этому человеку, что был для него почти отцом, и узнать, какой в том смысл, если отцы способны проявлять такую же жестокость, как и любовь? Хотел крикнуть Турману о том, какой ущерб тот причинил миру, но при этом понимал, что ущерб был причинен уже давно, причем необратимый. И наконец, какая-то его часть хотела умолять Турмана о помощи, освободить его, а самому занять его место, сжаться в капсуле и заснуть — та его часть, которая узнала, что быть военнопленным гораздо легче, чем стоять на страже. Но наверху ждала его сестра. И вопросов у них накопилось больше, чем требовалось ответов. А в одном из бункеров неподалеку происходила трансформация, заканчивалось восстание, и Дональд хотел увидеть, чем это обернется.

Все это, и не только, промелькнуло в сознании Дональда. Уже совсем скоро Уилсон усядется за свой стол и может взглянуть на экран как раз в тот момент, когда на него будет выведено изображение с нужной камеры. И хотя рот Турмана уже приоткрылся, когда он захотел что-то сказать, Дональд понял: он совершил ошибку, разбудив его, чтобы выслушать оправдания. Здесь он почти ничего не узнал.

Турман подался вперед.

— Донни, — прошептал он.

И потянулся связанными руками к пистолету. Руки его двигались медленно и неуверенно, не с надеждой — как решил Дональд — выхватить пистолет, а возможно, прижать его к груди или ко рту, как сделал Виктор: такая печаль стояла в глазах старика.

Руки Турмана пересекли край капсулы и почти достигли пистолета. И Дональд едва не отдал ему оружие, лишь бы посмотреть, что он с ним сделает.