Манипуляция сознанием. Век XXI - Сергей Кара-Мурза

Так, советник президента Ельцина философ А.И.Ракитов в важной статье в «Вопросах философии» изложил «особые нормы и стандарты, лежащие в основе российской цивилизации». В его концепции Ивану Грозному приписывается патологическая жестокость, причем не как личная аномалия, а как имманентно присущее России качество: «Надо говорить не об отсутствии цивилизации, не о бесправии, не об отсутствии правосознания, не о незаконности репрессивного механизма во времена Грозного, Петра, Николая I или Сталина, но о том, что сами законы были репрессивными, что конституции были античеловечными, что нормы, эталоны, правила и стандарты деятельности фундаментально отличались от своих аналогов в других современных европейских цивилизациях».

Здесь высказан важный идеологический миф евроцентризма: Россия как цивилизация якобы всегда фундаментально отличалась в худшую сторону от современных ей европейских государств. На деле за 37 лет царствования Грозного было казнено около 3–4 тысяч человек – гораздо меньше, чем за одну только Варфоломеевскую ночь в Париже тех же лет (некоторые историки называют до 12 тыс. казненных тогда по приказу короля гугенотов). В тот же период в Нидерландах было казнено около 100 тысяч человек. Все это хорошо известно, однако человек, который уверовал в миф, уже не может отказаться от почти религиозной уверенности в том, что Россия – изначальная «империя зла».

Еще более важен черный миф о черносотенцах, созданный в начале XX века и с тех пор регулярно обновляемый[48]. Для нас он важен сегодня по той причине, что из этого исторического мифа, который уже укоренен в сознании, выводят два «дочерних» современных мифа: о «русском фашизме» и «русском антисемитизме». Оба они – исключительно сильные средства манипуляции сознанием, раскола общества и очернения политических противников внутри страны. В то же время это сильное средство политического давления и в международных делах: страна или политический режим, которые в общественном мнении Запада представлены как носители фашизма или антисемитизма, сразу оказываются резко ослабленными на всех переговорах и во всех конфликтах (это видно на примере Ирака).

Общий тезис этого мифа, в котором сходятся и ельцинисты, и западные левые, и некоторые идеологи оппозиции, гласит, что черносотенство – движение расистское, которое стало предшественником фашизма. Так, например, в книге «Русская идея и евреи» (М., Наука, 1994) можно прочесть, что черносотенство – «расистский национализм протонацистского толка, вышедший на поверхность политической жизни России в самом начале XX века». И далее: «Не вызывает сомнения, что русское черносотенство удобрило почву, вскормившую гитлеризм». Это – одна из крупных акций по фальсификации истории, чреватая опасными последствиями.

Но все же, чтобы не трогать в учебном пособии слишком горячих тем, рассмотрим «чужой» пример большого и устойчивого черного мифа.

Миф об Инквизиции. Похожим образом, как и в создании мифов об Иване Грозном и черносотенцах, соединились в XIX веке усилия испанских либералов, ведущих борьбу против союза монархии и церкви, и протестантов, ведущих борьбу против католичества, в создании черного мифа об Инквизиции. Впоследствии этот миф стал важным средством давления на общественное мнение в геополитическом противостоянии Англии и США против испаноязычного мира. Сегодня в Испании признание этого мифа является для интеллигента обязательным признаком его лояльности по отношению к демократии и свидетельством его разрыва с «реакционным традиционализмом».

Миф об Инквизиции тесно связан с главным мифом современного Запада – о том, что протестантская Реформация породила неразрывно связанные между собой капитализм и науку. Таким образом, возникновение нового типа эксплуатации как бы компенсировалось даром рационального мышления и освобождающего знания. Концепция «протестантской науки» интенсивно разрабатывалась начиная с 30-х годов XX века влиятельным американским социологом Р.Мертоном. В известной статье «Наука, техника и общество в Англии XVII века» (1938) он писал: «Соединение рационализма с эмпирическим подходом, столь характерное для пуританской этики, составляет суть самого духа современной науки».

В дальнейшем в историю науки вошел, как почти очевидный, тезис о том, что наука расцвела на севере Европы потому, что там не было Инквизиции. И, напротив, Контрреформация и Инквизиция на юге Европы были несовместимы с духом науки. Здесь, согласно официальной англосаксонской истории, господствовало не рациональное сознание, а консервативная религия, суеверия и чувство. Спор католиков с протестантами в XVI–XVII вв. затрагивал фундаментальные вопросы становления современной западной цивилизации: представления о человеке (индивидуум или член братства), о человечестве (единое или разделенное на расы избранных и отверженных), о правах личности и народов (спор о статусе индейцев).

Понятно, как важно было бы для верного понимания самого хода становления современного общества с рациональным светским мышлением знать, где, когда и как произошел переход от мышления эпохи Возрождения, которое представляло мир полным ведьм, демонов и магии. Где берет начало век Просвещения, век Декарта?

Над созданием этого мифа много потрудился американский историк-протестант Генри Чарльз Ли (1825–1909). Его книга «История Инквизиции в Средние века» (1877) сделала его главным авторитетом в этом вопросе. В 1906–1907 гг. он опубликовал «Историю Инквизиции в Испании» в четырех томах, в предисловии к которой писал, что стремился показать не страшную церемонию аутодафе с сожжением известных персон, а «неслышное воздействие, которое оказывала ежедневная непрерывная и секретная работа этого трибунала на всю массу народа, показать те рамки, в которые он загнал ум испанцев, тупой консерватизм, с которым он удерживал нацию в средневековой рутине и не дал ей воспользоваться свободами рационального мышления».

И вот, уже после выхода в свет главного труда Г.Ч.Ли, в руки ему попали документы, которые перевернули все его взгляды. Это были протоколы процесса 1610 г. в испанском городе Логроньо (Риоха), на котором молодой инквизитор иезуит Алонсо де Салазар, получивший юридическое образование в университете Саламанки, убедительно доказал, что ведьм и демонов не существует. И сделал он это согласно строгим нормам позитивного научного метода, намного опередив в этом свое время. Салазара поддержал архиепископ Толедо Великий инквизитор Бернардо де Сандоваль, а затем и Высший совет Инквизиции.

В своих рассуждениях инквизиторы исходили из тех же принципов, что впоследствии применил Декарт, – они шли от метода. Признание существования ведьм и колдунов создавало такую неопределенность для следствия и невозможность надежных доказательств для суда, что весь изощренный юридический процесс Инквизиции терял смысл. Спасение Инквизиции как общественного института, как беспристрастного церковного суда потребовало «очистить» мир от демонов.