Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток - Стивен Рансимен

Саладин ответил на его просьбу согласием, но поставил условие: Балиан должен был провести в городе только одну ночь и не брать в руки оружие. Однако, оказавшись в городе, Балиан увидел, как патриарх Ираклий и чиновники орденов пытаются подготовить Иерусалим к осаде. У осажденных жителей не было предводителя, которому они могли бы довериться, поэтому они принялись упрашивать Балиана остаться, взять на себя командование обороной и никуда не уезжать. Глубоко тронутый, Балиан написал Саладину и объяснил, почему он нарушил данную ему клятву. Саладин всегда благородно относился к врагам, которых уважал. Он не только простил Балиана, но и сам послал отряд своих воинов, чтобы сопроводить королеву Марию вместе с ее детьми, домочадцами и скарбом в Тир. С ними также отбыли юный племянник Балиана Томас д’Ибелин и младший сын сеньора Джебейла Гуго. Саладин плакал, видя, как эти дети, наследники погибшего величия, проезжают через его лагерь в изгнание.

В Иерусалиме Балиан сделал все, что было в его силах. Население города существенно увеличилось за счет беженцев из соседних деревень, но лишь немногие из них умели держать в руках оружие. На каждого мужчину в городе приходилось теперь пятьдесят женщин и детей. На весь Иерусалим было только два рыцаря, и Балиан возвел в рыцари каждого мальчишку старше шестнадцати из благородной семьи, а также сделал рыцарями тридцать простых горожан. Он рассылал по городу специальные отряды, чтобы собрать все доступное продовольствие, прежде чем мусульмане окончательно замкнут осаду. Балиан реквизировал в пользу города королевскую сокровищницу и деньги, которые Генрих II послал госпитальерам[21]. Он даже снял серебряные пластины с купола храма Гроба Господня. Оружие выдавали в руки любому мужчине, способному его держать.

Наконец 20 сентября 1187 г. Саладин разбил лагерь перед городом и стал атаковать его со стороны северной и северо-западной стен. В глаза его воинам светило ослепительное солнце, а стены города были крепкими. Через пять дней Саладин передвинул свой лагерь. На протяжении непродолжительного времени защитникам города казалось, будто он снял осаду. Однако утром 26 сентября армия Саладина вновь разбила лагерь на Масличной горе, а солдаты под защитой кавалерии пытались разрушить стену около Дамасских ворот, неподалеку от того самого места, где Годфруа де Бульон за 88 лет до этого ворвался в город.

К 29 сентября воинам Саладина удалось проделать в стене огромную брешь. Защитники делали все, что было в их силах, для защиты города и сражались с отчаянной храбростью, однако их было слишком мало, чтобы удерживать оборону от значительно превосходящих их орд врага. Франкские воины хотели устроить одну последнюю вылазку и, если придется, погибнуть. Однако патриарх Ираклий вовсе не желал становиться мучеником. Если они это сделают, заявил он, то обрекут своих женщин и детей на неизбежное рабство, и он не даст своего благословения на подобное нечестивое деяние. Балиан его поддержал, поскольку понимал всю глупость дальнейших бессмысленных жертв. И 30 сентября он сам направился во вражеский лагерь, чтобы просить Саладина назвать свои условия.

Саладин фактически владел городом и мог поступить с ним так, как ему заблагорассудится. Он мог штурмовать его, если пожелает, да и в самом Иерусалиме у него было достаточно потенциальных сторонников. Высокомерие и гордыня прелатов католической церкви всегда возмущала православных христиан, которые образовывали большинство городского населения. Между латинянами и православными не было особого конфликта. Королевская семья и нобилитет, за исключением знати из Антиохии, проявляли дружелюбие и уважение по отношению к православному клиру.

Однако высшие позиции в церковной иерархии занимали исключительно католики. Во всех величайших святынях своей веры местные христиане были вынуждены присутствовать на богослужении, язык и ритуал которого был им чужд. И они с сожалением вспоминали те дни, когда, находясь под властью мусульман, могли молиться так, как им угодно. Личным советником Саладина, помогавшим ему строить отношения с христианскими правителями, был православный богослов из Иерусалима по имени Иосиф Батит. Теперь Иосиф завязал контакты с православной общиной города, и они пообещали открыть Саладину ворота.

Штурм был уже не нужен. Когда Балиан явился к Саладину в его шатер, тот заявил, что поклялся взять Иерусалим мечом и только полная капитуляция жителей города безо всяких условий может избавить его от этой клятвы. Саладин напомнил также Балиану об убийствах, совершенных христианами в 1099 г. Почему он теперь должен действовать как-то по-другому? Пока они говорили, бой продолжался. Саладин показал, как его штандарт взметнулся на городской стене. Но уже в следующий момент его людей отбросили назад. И Балиан предупредил Саладина, что, если тот не предложит им почетных условий сдачи города, его защитники, которым уже нечего терять, разрушат в городе все, в том числе и священные для мусульман здания в районе храма, а также убьют захваченных ими мусульманских пленников.

Саладин мог проявить милосердие, если побежденный готов был признать его власть, и не хотел, чтобы Иерусалим пострадал больше, чем это было необходимо. Он согласился обсудить условия сдачи и предложил, чтобы каждый христианин-мужчина в городе выкупил свою жизнь за десять динаров, пять динаров он хотел получить за женщину и один — за ребенка. Балиан возразил, что в городе живут около тысячи бедняков, которые не в состоянии позволить такую сумму, и поинтересовался, могут ли христианские власти Иерусалима единовременно уплатить весь выкуп. Саладин согласился принять 100 000 динаров за все 20 000 жителей. Однако Балиан понимал, что столько денег им не собрать. В результате они сговорились, что 7000 жителей будут выкуплены за сумму в 30 000 динаров.

По приказу Балиана гарнизон Иерусалима сложил оружие, и в пятницу 2 октября Саладин вошел в Иерусалим. Это был 27-й день месяца раджаб, седьмого месяца мусульманского лунного календаря, годовщина ночного путешествия пророка Мухаммеда в Иерусалим и его вознесения на небо. Победители были вежливы и гуманны. И если 88 лет назад франки ворвались в город по колено в крови побежденных, теперь не было разграблено ни единого дома, не было причинено вреда ни одному жителю города. По приказу Саладина стражники патрулировали улицы и ворота, чтобы предотвратить нападения на христиан. В это время каждый христианин был занят поиском денег для выкупа, а Балиан опустошил казну, чтобы добыть обещанные 30 000 динар. С большим трудом госпитальеров и тамплиеров удалось заставить опорожнить их сокровищницу. Патриарх и его каноники собирались позаботиться только о себе. Мусульмане были потрясены, увидев, как Ираклий уплатил за себя 10 динаров и покинул город, согнувшись под весом золота, которое нес на себе; вслед за ним тащились телеги, нагруженные коврами и посудой.

Благодаря золоту Генриха II удалось выкупить 7000 бедняков, но многим тысячам людей удалось бы избежать рабства, если бы ордена и церковь были более щедрыми. Христиане покидали город через главные ворота, разделенные на два потока: в одном шли те, кто уплатил выкуп самостоятельно или с помощью Балиана, в другом — те, у кого не было нужной суммы и кто отправлялся в рабство. Настолько жалким было это зрелище, что аль-Адиль повернулся к брату и попросил тысячу будущих рабов в уплату за свою службу. Саладин пожаловал их ему, и аль-Адиль немедленно освободил несчастных.