Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы - Брайан Ламли

Однако… здесь, конечно, присутствовали и фанаты – в смысле этой их ролевой игры. Вроде вон той компании с выкрашенными зеленым лицами и ушами как у Спока: «трекки»[50], очевидно. И маленький коренастый парнишка в резиновой маске с подрагивающими, извивающимися щупальцами вокруг рта – сам Старик Тутли-тутли. Встречая друзей, парень неизменно приветствовал их следующим образом: «Н’гах, Р’лайх, Ктулху фхтагн!» Жуть!

А что сказать вон о том парне с золотыми и серебряными воздушными шарами вокруг головы? На нем была тенниска с надписью «Йог любит Лавинию», а под шарами проглядывала резиновая маска, «украшенная» нарывами и набухшими гнойниками.

«И все же, спорю, мамочка любит тебя», – подумал Слейтер.

Кто-то коснулся его локтя.

– Мистер Слейтер? – Это было сказано тихо, почти робко, но и достаточно уверенно. Слейтер сразу узнал парня, глядя на него с высоты своих семидесяти четырех дюймов – худощавого, непритязательного, с горящими глазами, не старше двадцати одного года. Волосы средней длины, на лице вопросительная полуулыбка. – Я Карл Ферд. Помните?

Слейтер протянул ему руку.

– Я не спрашиваю, как ты нашел меня в такой толпе.

Ферд с улыбкой оглянулся.

– Приличная толпа, правда?

– Эта? Послушай… м-мм… Карл, будет лучше, если ты станешь вести себя со мной как с полным невеждой. Я здесь по заданию, помнишь? Собираю информацию и прощупываю атмосферу для своего заказчика. На мой взгляд, все это выглядит очень странно. Поэтому ты эксперт, а я новичок. Говори что хочешь, я весь внимание, а мое молчание будет означать одно – что я с трудом поспеваю за твоей мыслью. Договорились?

– Ага.

Парень продолжал скользить взглядом по толпе, с разочарованным видом.

– Что-то не так?

– Нет-нет. Я думал, тут будет больше иностранцев, только и всего. Надеялся, что на этот раз приедут многие из них… раскупят последний «Дюгонь», увезут домой, и расскажут другим. А пока вижу лишь двоих «любителей квашеной…» …в смысле, немцев и нескольких французов.

– «Лягушатников»?

Ферд снова улыбнулся.

– Нормальные ребята. Штука в том, что если бы Гутмейер победил в Милане, он наверняка объявился бы здесь. Это было бы интересно.

Слейтер изобразил тупицу.

– Гутмейер?

– Ганс Гутмейер, да. Похоже, он вышел из игры – в Милане, я имею в виду – и просто ушел. Говорят, он струсил, но этого я не понимаю. Он настоящий знаток.

– В некотором роде чемпион, да? – спросил Слейтер.

– Лучший игрок мира!

– Значит, в этих… м-мм… встречах участвуют французы и немцы. А другие? Швейцарцы, к примеру, или итальянцы?

– Не так уж много. В основном, «лягушатники» и бельгийцы. О, еще здесь бывают профессиональные издатели. Вон там люди из «Зеленого гоблина», иногда бывают и американцы. Синди Паттерсон из «Агонии» мелькала сегодня раньше. В смысле, она и есть «Агония»! – Ферд улыбнулся. – Если вы понимаете, что я имею в виду. Сказала, что они пойдут выпить, а потом пораньше лягут, чтобы завтра появиться с утра, когда все тут закрутится.

– Я в отеле чуть дальше по улице. Синди Паттерсон и ее американские друзья тоже остановились там. Наверно, сейчас сидят в баре. Фактически здесь осталось не так уж много игроков. Как насчет пропустить по пиву?

– Почему бы и нет? До завтра ничего особо интересного не произойдет.

Они вернулись в отель Слейтера. В баре было человек двадцать с небольшим. Ферд, подтолкнув Слейтера локтем, кивнул на угловой столик.

– Синди Паттерсон, – шепнул он. – С ней Хэнк Мерне и Даррелл ле Сант. Знаменитости!

Синди Паттерсон было чуть за тридцать; невысокая, круглолицая, какая-то слегка оплывшая, в очках с такими сильными стеклами, что они делали ее похожей на сову. На столике стояла тарелка сэндвичей, в зубах Синди застряло помидорное зернышко. Ее спутники горячо спорили между собой, а она, в основном, помалкивала, изредка вставляя словечко. Хэнк Мерне ростом и комплекцией очень походил на Синди, а Даррелл был ужасно худой, с очень коротко остриженными волосами. Но что-то зловещее? Или преступное? Нет. Как говорится, не бери в голову.

Однако вскоре дверь распахнулась, и вошел загадочный незнакомец с остроконечной бородкой, в компании друзей. Один из них был очередной Спок – правда, зелень уже начала сползать с него, – а другой по-прежнему щеголял в тенниске с надписью «Йог любит Лавинию», хотя, по счастью, избавился от воздушных шаров и маски. Остальные казались совершенно нормальными, но с горящими глазами и в сильном возбуждении.

– Ух ты! – сказал Ферд. – Это и есть Кевин-«Ктулху жив!»-Блейкер, неуловимый гуру. Он помешан на этом. Создает нам плохую репутацию.

Интерес Слейтера возрос.

– Чем он занимается?

– Тем же, чем и я, – с кислым видом ответил Ферд. – Мифами. Но если я издатель-фанат, то он предсказатель судьбы! Так, по крайней мере, он говорит. Покрутитесь тут немного и поймете, о чем я.

Блейкер заметил стоящего у стойки Ферда, увидел своих друзей за центральным столиком и помахал им. Он был очень молод, года двадцать два, но обладал исключительно звучным голосом. Еще от него исходил сладковатый, безошибочно опознаваемый запах – это навело Слейтера на мысль, что тот время от времени покуривает сомнительные сигареты. Блейкер заказал выпивку для своих друзей за столиком и повернулся к Ферду, не обращая внимания на Слейтера.

– Привет, Карл, – буркнул он. – Я так понимаю, все еще издаешь свою нечестивую чушь. – Он бросил на стойку экземпляр последнего «Дюгоня», ткнул в него острым ногтем и добавил, понизив голос: – Не понимаешь, что это такое? Не понимаешь, что открыто приглашаешь их?

– Конечно, понимаю, Кев, – ухмыльнулся Ферд. – Но я что-то не помню, чтобы приглашал тебя. Не возражаешь? Я наслаждаюсь своим пивом… или наслаждался?

Блейкер нахмурился, покачал головой наполовину сердито, наполовину с видом сожаления и зашагал к своим знакомым.

– Если он так заводится из-за Мифов, с какой стати ему приятели вроде этого парня, «Йог любит Лавинию»? – спросил Слейтер.

– Он пытается спасти их, – проворчал Ферд.

Это еще больше подогрело интерес Слейтера.

– Им угрожает опасность? От чего он спасает их?

– От самих себя. Армия спасения в лице одного человека. Опасность? Да. Они могут утонуть во всей этой дряни, которую он несет! Смотрите, начинается. Сейчас смажет глотку…

Блейкер одним большим глотком осушил пинту «Гиннесса», вытер рот, заказал вторую и… заговорил.

– Они были здесь еще до нас. – Сейчас его голос перекрывал все звуки. – Они и сейчас здесь и будут здесь после того, как избавятся от нас. Старые культы умерли, ушли, за исключением очень немногих в уединенных, темных местах. Однако сейчас расцветают новые культы в блестящей «упаковке» – да, и есть поклонники этих новых культов, тоже скрывающиеся под другим обликом! Разница вот в чем; они не осознают, что поклоняются культу! О ком я говорю? – Его голос набирал силу. – Я говорю о тебе. – Он ткнул парня в тенниске в грудь. – И о тебе! – бросил он «Споку». – И, в особенности, о вас! – Он кивнул в направлении сидящих за угловым столиком американцев. – «Агония»? Господи, это же точно о вас! О вас и ваших прислужниках вроде… него!