Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время - Александр Петров

Все словно было частью некоего плана. Саныч мужик рисковый, но отнюдь не безбашенный. В те годы власть очень болезненно относилась к нетрудовым доходам, а уж всякого рода «шарлатанов» за частную практику наказывали крайне жестко. Потом он как-то признался, что накануне ему был знак свыше.

После небольшого облегчения от травяных сборов и прочих снадобий мне стало совсем плохо. Отец хотел Саныча сдать со всеми потрохами. Впрочем, это совсем другая история.

Мы недоумевали, отчего он, как сейчас бы сказали, травник и экстрасенс высшей категории, не может справиться с таким легким случаем.

Узнав, что я отмечаю крестиками дни болезни на календаре и намечаю, к какому празднику должен вернуться в часть, он схватился за голову и забористо, от души, выругался матом. А ведь культурный был дед, деликатный. Если не знать, что Евгений Саныч попробовал и сталинских лагерей, и фашистских, прошел финскую, отечественную и японские войны, он сошел бы за рафинированного интеллигента…

Короче, он первый мне обьяснил про наше лживое государство. Про пропаганду, рассчитанную на ленивых и недалеких людей. И что если ее воспринимать буквально, то нужно самому с себя кожу содрать, а мясо сдать на колбасу. Жила бы страна родная.

В те годы только ленивый Родину-уродину не пинал, особенно когда это стало безопасно. Собственно, крошили в капусту все устои, традиции, верования, такое вот время было…

Расчищали площадку для нового обмана. Но тем не менее много истинной правды было сказано. О паразитической сути государства, про наше зомби-воспитание…

Много чего низвергли… Ты не поверишь, но по мере того, как я избавлялся от непререкаемых истин и прочего мусора прошлых эпох, я начинал все лучше и лучше ходить: с ходунками, на костылях, потом с тросточкой, потом сам, безо всякого лечения.

– Мне кажется, – мягко вклинилась Саша-Лена, – что ложь, как ты говоришь, государства – необходимый элемент жизни. Ведь у государства нет других рук, кроме рук подданных. И оттого оно отнимает произведенное и раздает по своему разумению. И не просто «оболванивает», а создает идеологическую базу, чтобы граждане считали такой порядок справедливым. Но без организации нельзя, иначе люди друг друга резать будут.

– Верно, – согласился я. – Только вот в чем загвоздка. СГ-генераторы промышленной мощности могли быть созданы в начале восьмидесятых годов прошлого века. Моим микросотовым батареям уже лет семь-восемь. Вот тебе новые автомобили и ТЭЦ – минус два основных источника загрязнения атмосферы. Но бестопливные источники энергии в нефтедобывающей стране – опасная ересь. Кому нужны будут нефть и газ? Да и не это главное. Как обеспечить контроль за подданными, если у них в избытке один из ключевых ресурсов – энергия? Теперешней форме сосуществования людей такие возможности ни к чему. Они разрушают основу регуляции общества.

О чем говорить, если давно можно было все производство автоматизировать? Но тогда за что давать средства к существованию и как контролировать? А оттого изобретения, которые могли обеспечить изобилие и выживание, прячутся в долгий ящик. Принципиально, ради стабильности и порядка. И никто не задумывается, что расползающаяся биомасса плавно движется по дороге в никуда.

Честно говоря, я и не вылезал, как другие. Хоть у меня все давно было готово. И расчеты, и демонстрационные образцы. Этому государству я не стал бы помогать даже под страхом расстрела. Только однажды, когда деньги потребовались, продал десяток взрывных устройств. Спрос рождает предложение.

– Вот значит, как, – сказала девушка. – А зачем?

– Надо было платить за работу людям. В Гусь-Хрустальном для меня делали микропористое стекло тоннами. Нужно было очень много, ведь впереди десятки лет разрухи. У меня много его… сто седьмой гараж – это лишь верхушка. На другом заводе кольца для экранов точили сотнями тысяч штук. Я знал, что все рушится, и готовился. Не бог я, не пророк. Просто оказался в нужное время, в нужном месте и делал то, что нужно, не задумываясь.

– Понятно. Иван, а что это было, весной? Из-за этого они тебя боятся.

– Ты про взрыв?

– Да.

– Ты знаешь, – я усмехнулся, – все великие открытия делаются или от распиздяйства или случайно. В тот день я пожалел «Фронтеру» и поехал на «Жигуле». Бомба планировалась повышенной мощности, оттого кольца-экраны выпилил своими руками. Естественно, с допусками и зазорами, да еще и перепутал при сборке. Последним штрихом был неисправный взрыватель. Когда в небе зазмеились молнии неправдоподобно ранней грозы, а кодовый блок оказался настроен на самую простую комбинацию, я предпочел не ждать, пока пройдут три импульса подряд с полусекундным интервалом. Но машина долго не могла въехать по мокрому склону, и взрыв случился на расстоянии ста метров от меня. Я едва был прикрыт от прямого удара, и мегатонна заряда меня бы просто размазала.

Но случилось чудо, и М-плазма, вместо того чтобы испарить окрестности вместе со мной, столбом ушла в небо. Стой я на безопасном расстоянии, я, возможно, не увидел бы процесс взрывной эжекции плазмы, не догадался бы все исследовать и обсчитать. В общем, катастрофия знатная получилась. Был ураган, который едва не сдул автомобиль, на крыше полопалась краска и обуглились резиновые уплотнители. Однако все обошлось.

Признаться, до сих страшно, что могло случиться… Потенциально это чудовищное оружие, которое в корне изменит способы ведения войны. Я просчитал, как переделать стандартный заряд на направленный взрыв, но до сих пор руки не дошли.

– Волков, ну ты дурак, – в сердцах сказала Саша-Лена. – Расковырял гадюшник, вызвал к жизни чудовищные силы, а теперь сидишь, как болванчик, не можешь решиться. Враги ведь считают, что все это у тебя уже есть, и готовятся подмять или уничтожить всеми имеющимися у них средствами. А у них очень большие возможности…»

Контрольная программа снова оборвала сцену на полуслове. Джек с неудовольствием отметил, что его тогда вышибло из памяти Даниила Концепольского и пришлось сделать несколько прыжков в прошлое, чтобы досмотреть историю о конце древнего и многолюдного города.

В отличие от письма рукой, мыслерекордер не умел сокращать паразитные помехи. Оттого перефокусировка сопровождалась двухминутной записью отдельных букв, междометий и беспорядочных знаков препинания. Так умная машина отображала сумбур в сознании Эндфилда. Наконец все успокоилось, и пошел нормальный текст.

«…Я снова вернулся во Владимир, в свое молодое тело, доставшееся мне благодаря разработкам, из-за которых меня считали выжившим из ума стариком даже самые близкие. Я сидел не зажигая огня и глядя в окно на холодные осенние звезды нового мира.

Было совсем поздно, спать, однако, не хотелось. Мысли постепенно стали крутиться вокруг того, как правильней было поступить той далекой зимой.

Скоро злая память перенесла меня назад, в тот самый день, которого я стыдился до сих пор…

На столе в стеклянной трубке переливался сиренево-фиолетовый разряд моего самого первого, примитивного генератора. Это было завораживающе красиво и приятно, – еще не зная о свойствах продольных волн, я интуитивно подобрал гармоничные частоты излучения. Я сидел перед ним, греясь исходящим от прибора теплом.