Звезда для Наполеона - Жюльетта Бенцони

– Как! Вы еще опасаетесь…

– Нисколько! Но я не хочу, чтобы ты его видела… Есть вещи более могущественные, чем самая глубокая любовь.

Она печально улыбнулась. Какой он ужасный человек и как трудно по-настоящему понять его!.. В то время как он сам готовится к новой женитьбе, он требует от своей возлюбленной, чтобы она порвала все связи с мужчиной, виновным только в том, что любит ее. Она уже готова была примириться с этой мыслью, как вдруг у нее возникла одна идея. Ничто даром не дается! На этот раз она согласится, только пойдя на сделку.

– Я обещаю, – сказала она очень ласково, – но при одном условии…

Мгновенно насторожившись, он слегка отодвинулся.

– Условии? Каком?

– Чтобы вы исправили зло, которое я невольно причинила. Воспрепятствуйте его возвращению в эту ужасную Испанию, где он будет убит ни за что на земле, которую он не знает и не может понять. Пошлите его к барону Сюркуфу. С одним словом, написанным вашей рукой, корсару не составит никакого труда простить его и принять. Он вновь обретет море, любимую жизнь, человека, которому он служил с такой радостью, и гораздо скорее забудет меня!

Наступила тишина, затем Наполеон улыбнулся. Медленно и нежно он потянул Марианну за ухо.

– Бывают моменты, когда мне стыдно за себя, carissima mia, и когда я говорю себе, что не достоин тебя. Конечно, я обещаю! Он не вернется в Испанию.

Садясь двумя часами позже ужинать, Марианна обнаружила около своего прибора зеленый кожаный футляр с императорским гербом, в котором лежали два широких браслета чеканного золота, украшенных тонкой сеткой мелких жемчужин, но на другой день, когда она осторожно попыталась получить какие-нибудь новости о Жане Ледрю, она узнала, что он на рассвете покинул дворец в закрытой карете и в неизвестном направлении.

Она почувствовала легкую грусть, но ведь она связана обещанием, да и, в сущности, это было в ее интересах: единственное облачко, угрожавшее омрачить считаные дни счастья, растаяло. Она могла спокойно смаковать последние восхитительные часы. А их осталось так мало!

Прощальным вечером убитой горем Марианне ценой невероятных усилий удавалось улыбаться. К обеду, который они в последний раз проведут вдвоем, она одевалась с особой тщательностью, стараясь как никогда подчеркнуть свою красоту. Бледно-розовое шелковое платье сидело как влитое. Грудь и плечи, подобно роскошному букету, возвышались над расшитым серебром корсажем. Ни одно украшение не портило чистой линии шеи, над которой высокий шиньон удерживался серебряной лентой. Но под ее потемневшими веками сверкали с трудом удерживаемые слезы.

В первый раз еда продолжалась дольше обычного. Наполеону, похоже, самому хотелось растянуть уходящие мгновения близости. Когда наконец они поднялись из-за стола, он взял руку Марианны и нежно поцеловал.

– Ты споешь для меня? Только для меня одного?

Она взглядом выразила согласие и, опираясь о его руку, направилась к музыкальному салону. Там он заботливо усадил ее перед золоченым клавесином, но вместо того, чтобы расположиться в кресле, остался позади нее, положив руки на плечи молодой женщине.

– Пой! – приказал он тихо.

Почему же в эту мучительную минуту Марианна выбрала печальный романс, которым Мария-Антуанетта в этом же самом Трианоне выражала свое томление по тайно любимому красавцу-шведу?

Верните друга мне, прошу лишь об одном.

Его любовь во мне, а вера моя в нем…

Передаваемые ее теплым голосом слова сожаления и любви наполнялись такой пронизывающей болью, что на последней ноте мелодия оборвалась… Марианна опустила голову. Но руки на ее плечах сделались твердыми, властными.

– Не плачь! – скомандовал Наполеон. – Я запрещаю тебе плакать!

– Я… не могу удержаться! Это сильнее меня.

– Ты не имеешь права! Я тебе уже говорил об этом: мне нужна женщина, которая народит мне детей!.. Будь она прекрасна или безобразна, не имеет значения, лишь бы она подарила мне упитанного мальчишку! Я дам ей то, что полагается и подобает ее званию, но ты… ты останешься моим убежищем. Нет, не оборачивайся! Не пытайся посмотреть на меня! Я хочу, чтобы ты верила мне, как я верю тебе!.. Она никогда не получит того, что я дал тебе и дам еще. Ты будешь моими глазами, моими ушами… моей звездой, наконец!

Взволнованная Марианна закрыла глаза и прижалась к Наполеону.

Его руки на ее плечах оживились. Они стали нежно ласкать обнаженную кожу, спускаясь к груди… Глубокая тишина, прерываемая только взволнованным дыханием Марианны, окутала хорошо натопленный уютный салон.

– Пойдем, – севшим голосом проговорил Наполеон. – Нам осталась одна ночь!

На другой день ранним утром закрытая карета покинула Трианон, галопом отвозя Марианну в Париж. На сей раз молодая женщина ехала одна, но во избежание риска повторения недавнего приключения у Сен-Клу взвод драгун сопровождал ее до заставы Пасси.

Никогда еще у Марианны не было так тяжело на сердце. Плотно укутавшись в свое просторное манто, она отсутствующим взглядом провожала проплывавший мимо зимний пейзаж. Утро было таким холодным, таким серым! Казалось, что из мира исчезла всякая радость.

Она прекрасно понимала, что между Наполеоном и ею не все кончено, наоборот, он поклялся, что связывающие их узы стали отныне слишком крепкими, чтобы что-то могло их разорвать, даже вынужденный брак, в который он должен вступить. Однако Марианна не могла избавиться от мысли, что больше никогда не придется провести время, как в эти несколько дней. Их любовь, разгоревшаяся на свободе ярким пламенем, должна будет уйти в подполье. Ибо как бы ни сильна была страсть, соединившая их с Наполеоном, отныне над ними нависли еще неясные очертания женщины, которая официально получит все права на Императора. И Марианна, охваченная страхом и ревностью, невольно дрожала при мысли о том, как пойдут дела, если у Марии-Луизы окажется хотя бы часть неотразимого очарования несчастной Марии-Антуанетты. Что, если она похожа на красавицу-тетку, высокомерную и обворожительную, из-за которой столько мужчин готовы были принять смерть? Если он полюбит ее? Он так чувствителен к женскому очарованию. Марианна раздраженно вытерла слезы, сами собой катившиеся по лицу. Теперь ей захотелось поскорее увидеть Фортюнэ Гамелен и своего друга Жоливаля. В данный момент они были для нее единственной реальностью. И сейчас она как никогда чувствовала потребность в тепле и участии. Вызвав в памяти уютный светлый салон Фортюнэ, где скоро для нее задымится ароматный утренний кофе, умело приготовленный Жонасом, Марианна почувствовала, что у нее немного отлегло от сердца.

Карета спустилась с холма Сен-Клу в направлении моста. За ртутной лентой Сены, за деревьями леса молодая женщина увидела возникающие из тумана синие крыши Парижа, над которыми вздымались султаны беловатого дыма. Впервые ее поразила необъятность великого города. Париж распростерся у ее ног, как большое послушное животное. И внезапно ее охватило непреодолимое желание покорить это молчаливое чудовище, заставить его кричать от восторга сильней, чем оно будет кричать при появлении на его улицах ее соперницы.