Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат - Вера Камша

– И что бы от него осталось, не займись им Иссерциал? – На сей раз паричок качнулся вызывающе. – Искусство бессмертно и дарит бессмертие, вбирая в себя жизнь, страсть и смерть. Ему неважно, от чего оттолкнуться, важен полет.

– Я бы не хотела через триста лет стать искусством, – призналась Арлетта, – и я отравлю любого гения, если он вздумает отталкиваться от моих сыновей. Разумеется, если успею опередить Ли. Увы, барон, как собеседница я далека от вашего идеала.

– Он недостижим, но насколько легче говорить с вами, чем с тем же господином Карвалем. Не подумайте, что я жалуюсь, у барона пытливый и оригинальный ум, но он ужасающе, невозможно невежествен! Ему приходится объяснять буквально все!

– Генерал Карваль интересуется искусством?

– Я бы так не сказал. Нет, я бы определенно так не сказал, но он очень не любит не знать. Вы, к счастью для вас, не застали псевдогальтарского мракобесия, царившего в Олларии этой зимой! Достаточно единожды увидеть судейские халаты и одеяния так называемых гимнетов, чтобы понять – подобное не может родиться из былого величия! Неудивительно, что господин барон захотел узнать о костюмах и обрядах, имевших место в действительности. Кое в чем я ему помог…

– А кое в чем он помог вам, – подхватила графиня, – бесценная коллекция нуждается в охране, не так ли?

Барон красноречиво воздел ухоженные ручки к расписанному крылатыми кошкоженщинами плафону. За дверью, будто в ответ, басовито гавкнули и визгливо, но кокетливо тявкнули. Видимо, собачьи чувства не иссякали.

– Подают закуски, – быстро пояснил Капуль-Гизайль. – Мои одержимые новейшей философией гости, которых вы еще оцените, правы в одном. Животные оснащены лучше нас. Для человека я прекрасно различаю запахи, но уловить миг, в который первый слуга с подносом переступает порог кухни, мне не дано.

– Но вам как музыканту дано различать звуки. Лай предвкушающий и лай при исполнении отнюдь не схожи. Кто-то вошел в дом, воспользовавшись малым подъездом, который предпочитал и Ли. Собаки гостя узнали, но для порядка облаяли. Вы не приняли пари по Иссерциалу, примите хотя бы это. Бьюсь об заклад – гость явился по приглашению Проэмперадора Олларии.

Кого Робер не ожидал увидеть снова, так это Салигана, до такой степени не ожидал, что почти не обратил внимания на спутника неряхи-маркиза. Нежданный визитер, напротив, непринужденно кивнул и без приглашения плюхнулся в обитое персиковым атласом кресло.

– Голову ты так и не вымыл, – странным тоном заметила Марианна. Салиган хмыкнул и смахнул с плеча пару незадачливых перхотинок.

– Хорошо все обернулось, – светским тоном заметил он. – Все мы живы, сыты и, кроме меня, чисты́, все мы сидим в этих уютных стеночках и уповаем на лучшее. Даже я. Эпинэ, я так полагаю, лично вы мне благодарны?

От некоторой наглости немеют. Робер онемел.

– Тебе благодарна я, – спокойно уточнила баронесса, – ты привел ко мне герцога Эпинэ, и ты меня не выдал.

– О да, – изрек маркиз, – хотя был к этому позорно близок. Не приди мне в голову делишки Борна или приди в голову Та-Ракану мысль меня малость поковырять, я бы выложил про тебя всё и больше, но без веской причины я дам не выдаю. Следовательно, вы у меня в долгу, а долги приличные люди отдают. Я хочу получить назад свой домишко и право обыгрывать молодых олухов. Нет-нет, господин Проэмперадор, я не толкаю вас ни на преступление перед Талигом, ни на убийство меня. Как вы смотрите на сделку? Мое возвращение в обмен на убийцу гайифского сморчка?

– Вы его знаете?!

– Ну зачем же так сразу? – Салиган «почистил» второе плечо. – А поторговаться? В конце концов, я принес Талигу меньше неприятностей, чем стадо до сих пор не повешенных негодяев. Я не нарушал присяг, не казнил и даже не приговаривал; барахло, которое у меня отобрал надорский кабанчик, я спасал от узурпатора, а на суде вел себя всяко не гаже богоданного короля, так почему бы меня и не простить? Человек слаб и гнусен, а я человек, ваш брат, к слову сказать, и ни в чем по большому счету не виноват, так за что меня отвергать и бросать на съедение?

– Кому? Готти тебя и в рот не возьмет. – Марианна с ногами забралась на другое кресло и обхватила колени, будто деревенская девчонка или… Мэллит. – Робер, он в самом деле напакостил меньше многих.

– Он напакостил куда меньше меня. – На Салигане крови нет, а убийцу Гамбрина надо найти, и быстро. – Не могу говорить за регента…

– И не надо, – засмеялся маркиз. – Проэмперадор может казнить и миловать, вот вы меня и помилуете. В обмен на убийцу.

– Так вы его все-таки знаете?

– Я знаю, кто Гамбрина точно не трогал. «Висельники». Тень тому свидетель.

– Никто из моих не убивал гайифского посла. – Спутник Салигана, отделившись от стены, с которой словно бы сливался, изогнул полумесяцем большой и указательный пальцы левой руки и приложил к губам. – Я сказал.

– Это клятва, – объяснила Марианна. – Он сказал. Она услышала.

– Я должен этому верить? – пожал плечами Эпинэ, понимая, что верит. Не столько Салигану, сколько вот этому высокому грубоватому человеку. И Марианне.

– Лучше бы вам поверить, – буркнул маркиз, – иначе нам не сдвинуться с места. Тень ручается за своих подданных, я – за покойного. Конхессер был осторожен, как крыса, за него вечно расплачивался секретарь, а о плотских радостях покойный позабыл, когда мы с вами еще в девственниках ходили. Согласитесь, нет денег, нет и ограбления. И ссору он затеять не мог, не казарон.

– Допустим. – Предложение предложением, но почему не выходит как следует злиться на этого поганца? – Гамбрина не грабили, и он не приставал к грабителям и убийцам, тогда что случилось?

– Надеюсь, вы помните, что я оказывал конхессеру конфиденциальные услуги?

– Я помню, что сказал на суде Алва.

– Если б кэналлийцу это надоело, он бы с меня содрал шкуру. Если бы поймал, само собой. Но вóрону с оленем нравилось между делом подкармливать павлина спорыньей…

– Герцог Алва, – перевела Марианна, – и граф Савиньяк знали, что Салиган брал деньги у Гамбрина.

– Не брал, – запротестовал шпион, – получал в знак благодарности, потому и знаю его как облупленного. Конхессер из тех, кто барахтается до последнего. Сидеть мало что в мешке, еще и с завязанными глазами, когда любезное отечество дерут мориски, было не по нему. Можете оскорбляться, но Гамбрин не лучше вас. Родную бабушку утопит, жила бы страна родная, вот и принялся за тех, кого по старой памяти держал за жабры. А таких в Олларии не один и не два.

– И кто-то раздумал иметь дело с Гайифой? Похоже на правду, только кто?

– Будь это я, я бы тоже постарался сплавить посла закатным кошкам, но обормот вне закона дипломату без надобности. Конхессер мог бы вцепиться в вас, только чем припугнешь прощенного мятежника? Убийца кто-то тихий и праведный, и я его найду.