Четвертое сословие - Джеффри Арчер

Таунсенд без единого слова положил трубку — в Нью-Йорке никого не удивишь плохими манерами — и тотчас набрал второй номер. Дожидаясь, пока его соединят с нужным человеком, он обратил внимание на такси, подъехавшее к зданию. Из него вышел высокий, элегантно одетый мужчина средних лет и направился к лимузину. Он что-то сказал водителю, потом сел на заднее сиденье, и в этот момент в трубке раздался голос.

— Придется действовать быстро, если вас интересует номер 147, — заявил агент. — Я знаю, что у другой фирмы, которая тоже занимается этой собственностью, уже есть заинтересованный покупатель, готовый заключить договор, точно вам говорю. Вообще-то они прямо сейчас осматривают здание, так что я смогу вам его показать только часов в десять.

— В десять меня вполне устроит, — сказал Таунсенд. — Встретимся возле здания.

Он положил трубку. Всего через несколько минут на улицу вышли Армстронг, Саммерс и Анжела. После краткого обмена любезностями и рукопожатия Армстронг сел на заднее сиденье лимузина, где его уже ожидал человек. Саммерс бурно махал Армстронгу, пока машина не скрылась из виду. Анжела стояла немного сзади, и, судя по ее виду, была сыта по горло. Таунсенд пригнулся, когда лимузин проехал мимо, а выпрямившись, увидел, что Саммерс останавливает такси. Они с Анжелой сели в машину и поехали в другую сторону.

Как только такси завернуло за угол, Таунсенд вышел из «БМВ» и направился через дорогу, чтобы осмотреть здание снаружи. Потом он прогулялся чуть дальше и обнаружил, что всего через несколько домов продается похожее здание. Его номер он тоже записал на той же на пятидолларовой банкноте. Потом вернулся к машине.

Еще один телефонный звонок, и он узнал, что цена дома номер 171 составляет 2.5 миллиона долларов. Саммерсу достанутся не только апартаменты. Судя по всему, он еще и прилично заработает на сделке.

Водитель постучал по стеклянной перегородке и показал пальцем на дом номер 147. Таунсенд поднял голову и увидел, что по ступенькам поднимается молодой человек, похожий на риэлтора. Он положил трубку и подошел к нему.

Внимательно осмотрев все пять этажей, Таунсенд согласился с мнением Анжелы, что за 3 миллиона это идеальное помещение — но только для одного человека. На улице он спросил агента:

— Какой минимальный взнос вы требуете за это здание?

— Десять процентов, без возврата, — ответил тот.

— И оформление, как обычно, в течение тридцати дней, надеюсь?

— Да, сэр, — кивнул агент.

— Хорошо. В таком случае составьте договор немедленно. — Таунсенд протянул молодому человеку свою карточку. — Пришлите его мне в «Карлайл».

— Да, сэр, — повторил агент. — Можете быть уверены, сегодня днем он будет у вас.

Напоследок Таунсенд вытащил из бумажника сто долларов и поднял так, чтобы молодой человек увидел, какой президент изображен на банкноте.

— Я хочу, чтобы другой агент, который пытается продать эту недвижимость, узнал, что в понедельник утром я внесу первый взнос.

Молодой человек спрятал деньги в карман и кивнул.

Вернувшись в свой номер в «Карлайле», Таунсенд первым делом позвонил Тому.

— Какие у тебя планы на выходные? — спросил он своего адвоката.

— Партия в гольф, работа в саду, — ответил Том. — А еще я надеялся пойти на матч школьной команды. Мой младшенький у них питчер. Но, судя по тому, как ты ставишь вопрос, Кит, я подозреваю, что мне не удастся даже сесть на поезд до Гринвича.

— Ты прав, Том. Нам нужно многое сделать к утру понедельника, если я рассчитываю стать следующим владельцем «Нью-Йорк Стар».

— С чего начинать?

— С договора, который нужно тщательно проверить, прежде чем я его подпишу. А потом я хочу, чтобы ты заключил сделку с одним человеком, который способен сделать возможным все это.

Положив наконец трубку, Таунсенд бросил взгляд на тоненькую красную книжицу, которая не дала ему уснуть прошлой ночью. Потом он взял ее в руки и открыл на странице 47.

Впервые в жизни он испытывал благодарность за свое оксфордское образование.

НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС, 11 октября 1986 года:

ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ

Армстронг подписал договор, потом передал ручку Расселу, который засвидетельствовал его подпись.

Широкая улыбка не сходила с лица Ллойда Саммерса с тех пор, как он явился в Башню Трампа. От счастья он едва не свалился со стула, когда Рассел поставил свою подпись.

Он протянул руку Армстронгу.

— Благодарю вас, господин председатель. С нетерпением жду, когда мы начнем вместе работать.

— Я тоже, — Армстронг пожал ему руку.

Саммерс низко поклонился Армстронгу и более сдержанно — Расселу. Он забрал договор и чек на 300 тысяч долларов и направился к выходу. У дверей он обернулся и сказал:

— Вы никогда об этом не пожалеете.

— Боюсь, все же пожалеешь, Дик, — сказал Рассел, как только дверь за Саммерсом закрылась. — Почему ты вдруг передумал?

— У меня не было другого выбора после того, как я узнал, что задумал Таунсенд.

— И в результате три миллиона псу под хвост, — сокрушался адвокат.

— Триста тысяч, — поправил Армстронг.

— Не понимаю.

— Может, я и внес первый взнос, но я вовсе не собираюсь покупать это чертово здание.

— Но он может подать на тебя в суд, если ты не выплатишь остальную сумму в течение тридцати дней.

— Вряд ли, — покачал головой Армстронг.

— Почему ты так уверен?

— Потому что через пару недель ты позвонишь его адвокату и расскажешь, что я пришел в ужас, узнав, что его клиент заключил отдельный договор на аренду пентхауса над галереей, сказав мне, что это просто чердак.

— Это практически невозможно доказать.

Армстронг достал из внутреннего кармана небольшую кассету и отдал Расселу.

— Вероятно, это проще, чем тебе кажется.

— Но кассету могут не принять во внимание, — покачал головой Рассел.

— Тогда ты можешь поинтересоваться, на что пошли бы шестьсот тысяч долларов, которые агенты собирались заплатить Саммерсу сверх первоначальной цены.

— Он будет все отрицать, особенно если ты не выполнишь договор.

Армстронг задумался.

— Ну что ж, всегда найдется последнее средство.

Он открыл ящик стола и достал макет первой полосы «Стар». Заголовок гласил: «Ллойд Саммерс обвиняется в мошенничестве».

— Он просто пришлет тебе еще одну повестку.

— Не пришлет, если прочитает внутреннюю полосу.

— Но к тому моменту, когда начнется суд, все это станет уже древней историей.