Глаз Охотника - Деннис Л. Маккирнан

На непокрытые головы обоих потоками обрушивался холодный дождь, но они не обращали на него внимания.

— А что, это произойдет так скоро? — От удивления и радости у Фэрил даже дыхание перехватило. — Когда должен родиться ребенок?

Джандрел звонко рассмеялся. Лицо его сияло от радости. Он воздел руки к небу и произнес:

— Да откуда же нам знать! Такого чуда никому из эльфов не приходилось видеть уже больше пяти тысяч лет, к тому же тот эльфийский ребенок родился в Адонаре, еще до Заклятия. А при том, что отец ребенка — Урус, мы и вовсе не знаем, что думать и когда ждать родов.

По мокрому, покрытому грязью двору к ним спешили Арло и Дибби с дождевиком Фэрил в руках. Набросив плащ на плечи дочери, отец пригласил Джандрела пройти в дом.

— Двери у нас, конечно, слишком малы для вас, но если постараться, то проползти вы сможете. А ужин уже на столе — только вас и ждет. Лошади в конюшне не поместятся, но в хлеву им тоже будет неплохо.

На следующее утро, десятого апреля 5Э993 года, Фэрил и Джандрел были готовы к отправлению. Прощание было долгим и сердечным. Арло сказал:

— Я бы и хотел просить тебя остаться, да снова не хочу мешать тебе, ибо, видно, так уж тебе на роду написано. Береги себя, моя маленькая.

Дибби обещал передать приветы Финчу и Холи, когда они вернутся домой, а Фэрил попросила его заглянуть еще и к Лейси — передать ей привет, а заодно и навестить девушку, которая была явно неравнодушна к младшему брату дамны.

Лора крепко обняла дочь:

— Твой отец прав — все это тебе предназначено судьбой. Ну а нам остается только сильно по тебе скучать и ждать писем.

— Я обязательно буду писать — так часто, как только получится. Эльфы не часто ездят в Боскиделл, но думаю, что раз в два года точно буду с кем-нибудь отправлять письмецо.

Фэрил в последний раз поцеловала родных и с помощью Джандрела взобралась на вторую лошадь, которая послушно поскакала за лошадью эльфа. Они торопились и, невзирая на отвратительную погоду, четыре дня спустя были уже в Стоунхилле, а следующую ночь провали на ферме Орифа и Нельды. Через день под приветственные крики они проехали под водопадом, а еще спустя сутки достигли эльфийского поселения на северной оконечности долины. Им удалось совершить практически невозможное — за одиннадцать дней проехать почти шестьсот миль и не загнать лошадей.

Риата и Урус буквально светились от счастья.

Фэрил окинула эльфийку внимательным взглядом:

— Джандрел сказал, что у тебя будет ребенок, но, честно говоря, по тебе не заметно…

Риата весело засмеялась:

— По самым приблизительным подсчетам, ребенок родится не раньше октября.

Фэрил прикинула в уме… Еще пять-шестъ месяцев.

— Но как же это получилось, Риата? Я всегда считала, что у эльфов Митгара не может быть детей, а уж тем более от человека.

— Это удивительно, но это правда. И нам с Урусом кажется, что причина кроется в его происхождении. Он ведь не совсем человек.

— Надо мной тяготеет проклятие, — пояснил Урус мысль дары. — По крайней мере, так я думал до сих пор.

Фэрил с удивлением посмотрела на Медведя:

— А что изменилось теперь?

— Теперь я думаю, что никакое это не проклятие, а благословение. — И человек нежно обнял Риату.

Фэрил снова поселилась в маленькой лесной хижине на берегу Тамби, где они с Гвилли провали самые счастливые дни своей жизни. Инарион предусмотрительно никому не передавал их домик, будто догадывался, что Фэрил непременно вернется в долину.

Со всего Митгара в Арден потянулись эльфы, желающие стать свидетелями чуда.

Инарион с Урусом отправили послов в Большой лес за акушеркой — ведь среди эльфов навыки принятия родов были давно утрачены.

Вскоре послы вернулись с рослой женщиной по имени Изель, которая даже по эльфийским меркам считала очень высокой: рост ее превышал шесть футов. Они с Риатой очень быстро подружились.

А в ремесленных мастерских Ардена ни на минуту не затихала работа: лучшие мастера и ювелиры готовили подарки ребенку, хотя еще не знали, кто родится — мальчик или девочка.

Среди этих мастеров была и маленькая дамна, которая начала обучаться ювелирному делу, ибо хотела собственноручно изготовить подарок малышу. Из ее ловких рук вышел прелестный хрустальный кулон с изображением расправляющего крылья сокола. Повесила его Фэрил на цепочку из платины. Фэрил и сама не знала, почему выбрала именно этот металл, но стоило ей увидеть его благородный беловатый блеск, как она сразу решила: это именно то, что ей нужно.

Во время работы над подарком, отнявшей у дамны немало времени и сил, ее не оставляло какое-то смутное предчувствие, и не принявшая еще определенной формы мысль бродила где-то на задворках сознания, не давая малышке покоя. Но стоило ей только закончить работу, как в тот же миг в голове ее пронеслись слова Додоны:

«Да, дитя мое, ты права: друзья твои честны и благородны. На твоей шее я вижу талисман одного из них. Другой — великий человек-Медведь; я знаю, откуда он родом. С тобой та, что подарит миру надежду, и тот, кто избавит его от зла, хоть и не от того, что преследуете вы. И конечно, подле тебя находится тот, кого ты любишь и кто любит тебя. Все твои друзья в высшей мере достойны уважения».

У Фэрил от волнения перехватило дыхание. «С тобой та, что подарит миру надежду».

Дамна присела и попыталась сосредоточиться, пристально уставившись на кристалл. «Неужели именно это имел в виду Додона? Риата подарит миру ребенка, который станет его надеждой?»

И снова в мозгу ее пронеслись слова Аравана: «Часто предсказания неясны и расплывчаты. В этом их коварство. Берегись! Они могут означать совсем не то, что ты думаешь».

Фэрил ни с кем не поделилась своими догадками, желая получше все обдумать. И часто она вглядывалась в прозрачный кристалл с образом птицы внутри.

Образы и видения теперь один за другим возникали перед ее мысленным взором. Вновь вспомнился ей первый опыт общения с кристаллом, чуть было не закончившийся для нее трагически.

Внезапно она увидела эльфийку — Риату или кого-то другого, она не могла бы сказать наверняка, — а чуть позади нее — огромного мужчину на коне. На плече у всадника — эльфа или человека? — сидел сокол, а в руках его что-то блестело и переливалось. И тут Фэрил почувствовала — именно почувствовала, а не услышала, — как что-то произносится по-твилльски. Что именно, она не знала — эти слова принадлежали не ей.

«Ритана фи За'о

Дэ килес фи ка омос,

Сэкена, иркума, ва лин до

Эн Вайлена фи ка Локос».

Что означало:

«Родившись вопреки судьбе,