Четыре столицы Древней Руси - Е. Нелидова

зарезать его перед стенами, на глазах граждан. Тогда епископ Митрофан с великой княгиней, другими княгинями и их детьми и родичами, со многими боярами и гражданами заперлись в Успенском соборе. Но, конечно, здесь они не могли спастись от смерти. Богатые сокровищами русские храмы особенно привлекали внимание варваров, и блиставший золотом и украшениями собор не мог не возбудить в них алчности. Толкнувшись в запертые двери, татары принялись разрушать их. А в это время внутри епископ совершал обряд посвящения в схиму готовившихся к смерти княгинь. Выломав двери, татары искрошили мечами находившихся в них граждан и начали грабить церковные сокровища. Содрали ризу и драгоценные украшения с чудотворной иконы Богоматери и с ненасытной жадностью искали других сокровищ. Заметив великокняжеское семейство на хорах, они бросились туда, думая, что там спрятаны и главные богатства храма, но не нашли потайного хода. Разъяренные неудачей, они решили сжечь собор и подожгли его, обложив снаружи бревнами и хворостом. Все оставшиеся еще в живых задохнулись от дыма или погибли в пламени. Татары ушли, оставив город в дымящихся развалинах. От роскошных владимирских храмов остались обгорелые остовы.

Разделившись на несколько отрядов, озверевшие варвары пошли продолжать свое дело разрушения.

Не избегли участи Владимира ни Ростов, ни Ярославль, ни Юрьев, ни Тверь — все были разрушены. За один февраль месяц татары взяли четырнадцать поволжских городов, кроме бесчисленного множества слобод и погостов. Великий князь Юрий и брат его Святослав встретились с неприятелем на речке Сити, впадающей в Молоту. После кровопролитного боя войско княжеское было разбито, и князь Юрий погиб. Его обезглавленное тело нашел потом ростовский епископ Кирилл, посетивший поле битвы на возвратном пути из Белоозера. Он отвез его в Ростов и положил в храме Богоматери.

Опустошив северо-восточную Русь, Батый таким же смертоносным ураганом пронесся над югом и нанес последний удар едва дышавшему Киеву[26]. Затем, разорив Польшу, Венгрию, Задунайскую Болгарию и другие мелкие княжества и царства и повергнув в ужас всю Европу, он вдруг остановился в своем бурном стремлении и возвратился к берегам Волги победоносным властителем. С тех пор русские сделались данниками татар, князья их были подвластны татарским ханам и ездили к ним на поклон, а страна более двухсот лет изнемогала в бедности и неволе.

Летописцы, сетуя над развалинами городов и селений, так говорят о бедствиях русского народа после ухода страшного врага: «Батый как лютый зверь пожирал целые области, терзая когтями остатки. Храбрейшие князья российские пали в битвах, другие скитались в землях чуждых; искали заступников между иноверными и не находили; славились прежде богатством и всего лишились. Матери плакали о детях, перед их глазами растоптанных конями татарскими. Жены боярские, не знавшие трудов, всегда украшенные златыми монистами и одеждою шелковою, всегда окруженные толпою слуг, сделались рабынями варваров, носили воду для их жен, мололи жерновом, и белые руки свои опаляли над очагом, готовя пищу неверным… Живые завидовали спокойствию мертвых».

Ярослав Всеволодович был первым великим князем при этих новых условиях русской жизни. «В лето 6746 (1237) по отшествии тоя рати, — сказано в летописи, — начашися людие собирати, ид еже кто бе избегл, или сокрылся. Тогда прииде и Ярослав Всеволодович, внук Юрьев (Юрия Долгорукого), с братиею своею во град Володимир, и повеле со плачем трупы христиан погребсти, и очисти град и церкви, оставшиеся от пожару, и сед на плененной земле княжити». В тяжелые времена монгольского ига Ярослав не мог восстановить Успенский собор в его прежнем великолепии. Но, очистив храм от трупов, он привел его в порядок и украсил уцелевшую икону Богоматери. Затем, собрав разбежавшихся по лесным дебрям людей, он помог устроиться им на старом пепелище и вновь наладить жизнь. Как старший в роде, он распорядился и раздачей волостей родичам. Братьям Святославу и Ивану он отдал Суздаль и Стародуб северный, Ростов, старший стол после Владимира, оставил в племени Константина, Ярославль в племени Всеволода. Так утвердились уже новые основания в разделении княжеств. Теперь каждая волость переходила от отца к сыну как собственность, тогда как прежде князья переходили из одной области в другую по очереди старшинства, т. е. старшие в роде получали волость более выгодную и самый старший получал стол великого князя. При этом новом порядке, называемом в истории удельным, князья оставались в своих волостях, или уделах, на всю жизнь и передавали их сыновьям и даже дочерям по наследству как полную свою собственность. Владимирское княжество предоставлялось старейшему из князей, как и прежний великий стол, но в придаток к его уделу. Так Ярослав, сделавшись великим князем Владимирским, оставил за собой свою отчину Переяславль.

Как в прежние времена князья не чувствовали себя прочными на столе, не утвердившись с народом на вече, так теперь должен был Ярослав ехать в ханскую ставку к Батыю. Таким образом при содействии татарского ига городские веча еще больше утратили свое значение. Батый, по словам летописца, принял Ярослава с честью и, отпуская, сказал ему: «Будь ты старшим между всеми князьями в русском народе». Вслед за Ярославом поехали в орду и все удельные князья северо-восточной Руси. Они били челом Батыю, чтобы мирно господствовать в своих областях. Так татарское иго с самого начала поставило в подчиненное положение князей и вместе с тем увеличило их власть над княжествами и жителями этих княжеств. Нам уже приходилось указывать на то, что князья Суздальской Руси, заселяя и обстраивая ее, чувствовали себя здесь больше хозяевами, чем южные князья у себя в Киевщине. После татарского погрома князьям пришлось самим восстановлять свои волости, созывать население, отводить ему земли, определять подати и повинности, изыскивать новые источники доходов. Эти же обстоятельства и прикрепили окончательно князей к их уделам: устроив их, они не хотели уже их покидать и передавали только по наследству детям. Одно Владимирское княжество передавалось ханами старейшему в роде.

Оказав почтение своему властелину, Ярослав послал сына на поклон к великому хану Угедею в Монголию, который праздновал в это время завоевания монголов в Китае и Европе. Но через два года туда потребовали и самого великого князя. Здесь он присутствовал при торжестве воцарения сына Угедея Куюка. Путешествовавший в это время в Азию католический монах Плано-Карпини встретился там с Ярославом и описал прием его ханом. По его словам, хотя и не очень чествовали в орде русского князя, но все-таки отдавали ему предпочтение перед другими покоренными властителями.

Ярославу не пришлось вернуться на родину. Тот же Плано-Карпини оставил некоторые сведения о его смерти. Он высказывает предположение, что князь был отравлен