Свет проклятых звёзд - Летопись Арды

ибо таково их желание, — предупредил заранее Палландо. — Они знают, помнят, что калеки, но делают вид, будто сон — это явь, а явь — сон. Не мешайте им, ибо не вам решать, как им жить».

«Царство лжи», — усмехнулся тогда Тинданаро.

«Да, — согласился Майя, — но лжи желанной, необходимой и любимой всем сердцем».

Смотреть на отказавшихся от реальности несчастных было по-настоящему страшно — в их напоказ счастливых глазах таилась злоба, которая проникала через взгляд в душу любого осмелившегося заметить её.

— Здесь ненавидят Моргота и мечтают отомстить ему, — заявил вдруг оказавшийся рядом с Элеммиро эльф с костылём — у него не было левой ноги до колена, а правая выглядела неестественно. — Может, вы уже помирились с Морготом, но мы его не простим и пойдём на него войной!

Дети Лауранаро переглянулись. Слова калеки звучали абсурдно, однако пробуждали в душе желание уничтожить того, кто сотворил такое. А ещё — убраться отсюда поскорее.

— Зачем говорить о плохом? — спросила женщина без пальцев, увлекая хромого за собой, начиная с ним танцевать.

Тинданаро отвернулся, фальшиво улыбаясь, а Лаурэнис попыталась поддержать веселящихся и стала хлопать в ладоши.

Сидевший ближе всех к гостям Садов Эльда изобразил радость, однако выглядело выражение его лица жутко. Встать самостоятельно он не мог — не было обеих стоп, поэтому рядом находились цветущие вьюны, готовые в любой момент оказать помощь.

— Спасибо, — сказал калека, подняв глаза на Элеммиро и Финдиэль, — что показываете потомкам историю своего народа. Каждому здесь есть, что рассказать, и наша трагедия не должна оказаться предана забвению.

Посмотри и сделай шаги

Туда, где мы, и где мы не были, — задумчиво нараспев заговорил эльф, гладя бутон вьюна. — Поцелуй и руку возьми,

И посмотри, что мы

наделали!

Кто-то встал,

А кто-то никак не может встать, когда захочется,

Кто-то спал,

А кто-то не мог, когда беда и одиночество.

Он помолчал, вздохнул.

— Моя жена захотела вернуться в Тирион, когда наш сын стал замерзать. Он был уже взрослым эльфом, но там, среди вздыбленного льда — бесконечной белой пустыни в черноте вечной ночи превратился в беззащитного ребёнка. Мы ничем не могли помочь ни ему, ни себе, и тогда было решено идти назад.

Северный ветер белые крылья,

Белые крылья в небе раскрыл.

Северный ветер белою пылью —

Снежною пылью меня ослепил!

Где моё счастье — я уже не знаю.

Где моя радость — не понимаю…

Где моя любовь, северный ветер?

Где моя любовь, кто мне ответит?

Где моя любовь? Она же была,

Она же была — два белых крыла…

Финдиэль часто заморгала, села на розовую траву, коснулась ладонью тёплой воды ручья. Элеммиро нежно тронул её волосы, наблюдая, как внуки слушают рассказ. Не насмехаются — значит, не всё потеряно.

— Северный ветер, белое небо, — роняя слёзы, запел калека, — белое небо над головой,

Северный ветер, где бы ты ни был,

Где бы ты ни был, ты вечно со мной.

Где моё счастье? Было, и нету,

Где моя радость бродит по свету?

Где моя любовь, северный ветер?

Где моя любовь, кто мне ответит?

Где моя любовь? Она же была,

Она же была — два белых крыла.

Бутон вьюна слегка раскрылся, ущипнул эльфа за палец, и тот встряхнулся.

— С нами отправились в обратный путь ещё пятеро, — продолжив рассказ, калека бросил взгляд в сторону танцующих. — Мы были не первые, кто бежали, и вероятно, не последние. Мы шли по тропе… Тропы там, конечно, уже не было — всё замело, но мы помнили дорогу, которой увозили из госпиталя рыбаков, отморозивших руки и ноги. Их вернули в Валинор, и теперь они тоже здесь. Мы пошли тем же путём, но тут с севера пришло зло.

Задрожавшая рука погладила бутон, лепестки прихватили мизинец, начали понарошку жевать.

— Нас окружили. Достали оружие. «Возвращайтесь к королю! — приказал командир отряда. — Или я убью вас. Поверьте, это будет милосерднее, чем позволить вам бежать и умереть от мороза или клыков хищников!» Мы не повиновались. Побежали. — Калека бросил печальный взгляд на пустые ботинки. — И полетели стрелы. Полетели, несмотря на мольбы, неверие в такое страшное предательство тех, кто должен был нас защищать. Скажите, как можно осознать и принять такое?

Я погибну… Все погибнут!

В ледяной степи, когда

Чёрный ветер моё тело

В жертву бросит холодам.

В звёздном свете,

В дивном свете

Я приду к тебе, земля,

Каждой каплей моей крови

И останусь навсегда.

Длинная ночь.

Северный ветер.

Длинная ночь — к смерти.

Вечная ночь. И смерть.

К танцующей паре присоединились и другие жертвы Хэлкараксэ. Теперь на тёплой розовой траве, среди белых, золотых и сиреневых цветов кружились, хромая, восемь безруких и безносых Эльдар, и надо было бы радоваться их счастью, но почему-то не получалось. Майя Палландо понимающе взглянул на детей Лауранаро и Тинденис.

— Как думаете, — проницательно посмотрел он в глаза юным эльфам, — есть ли им место в Амане вне Садов Вала Ирмо? Смогут ли они быть счастливы среди тех, кто их не понимает?

Брат и сестра не нашлись, что ответить. В сердцах закипал протест, но спорить в Лориэне с одним из Айнур было точно небезопасно.

Восемь калек повели хоровод, держа друг друга за уцелевшие руки или части рук, обнимая за плечи.

— Они не признают себя такими, какими их сделал Вздыбленный Лёд, — прошептал Элеммиро внукам. — И никогда не поют грустных песен.

— Северный ветер, странник лихой, — зазвучали голоса, на лицах жутко расплылись неискренние улыбки, послышался смех. — Ты скажи мне — какой ты идёшь стороной?

Где пропадал ты, и что повидал,

И какие ты песни в пути услыхал?

Видел ты море и гнал корабли,

На сумрачный брег уплывали они.

Друг молчаливый мой, ветер шальной,

Лишь поведай — когда ты вернёшься домой?

Я расскажу тебе сказки свои —

Как на небе зажглись новой эры огни:

Как над рекой светит ярко луна,

И как лес говорит со мной вплоть до утра.

Мама отпустит меня погулять —

Побежим с тобой, Ветер, над Ардой гонять.

Мы разведём с тобой жаркий костёр,

Пусть все звёзды на небе сольются с огнём!

Нет, не ищите меня в