Временные трудности - Панфилов

— Я… — замялся Ксинг, подбирая слова.

— Оставь, Касим! Я понимаю, насколько несбыточна эта мечта. Ты — воин, идущий к своей цели. И ни одна женщина не должна стоять на твоём пути! Ты почтил наше племя, оказал нам великую честь, и буду я презренным подлым скорпионом, если попытаюсь опутать тебя обязательствами! Но все равно, прошу, не ходи в Ахрибад! Сколь бы великим воином ты ни был, все твое мастерство не имеет значения. Ведь колдуны не вступают в честный бой, их удел — чёрные чары, яд или отравленный кинжал за спиной!

— Прости, Тарик, — мотнул головой Ксинг. — Ты прав, я иду к своей цели. Моя цель далека, высока и, возможно, даже несбыточна.

— Как и полагается настоящему мужчине! — воскликнул Ясир. — Близкие цели и маленькие радости — удел женщин и трусов!

— «Тяжести и невзгоды лишь закаляют тело и волю», — процитировал Ксинг.

— А-ах! Как хорошо сказано! — охнул Халид. — Кто мудрец, что изрёк эти великие слова?

— Его звали Хань, сын Гуанга Нао, — честно ответил Ксинг, лучась самодовольством.

— Великий человек, этот Кхан аль-Нав ибн Гуанг! — согласился Тарик. — Ни я, ни моё племя, ни эти женщины не помешают тебе достичь желаемого! Наоборот! Ешь, пей, Касим, а как только сядет солнце, мы дадим тебе лучшего верблюда и проведём до самих Чёрных Песков. Ну а дальше, прости, путь не знает никто! Ни один из храбрейших и сильнейших воинов оттуда не вернулся!

С женской половины шатра послышались всхлипы, причитания и тихий плач.

— Тише, глупые женщины! — рассердился Тарик. — Смерть — вечная спутница настоящего мужчины! И только тот, кто неустрашим, словно пустынная буря, может оттолкнуть её палящие объятия! Но знаешь что, Касим? К Чёрным Пескам мы лучше отправимся завтра!

Плач мгновенно прекратился, и с женской половины раздалось игривое хихикание.

☯☯☯

На следующий вечер они так и не пошли, как и на следующий за ним. Понадобилась целая дюжина дней, по истечению которых Ксинг отправился в путь в сопровождении пятерых всадников. В племени Тарика не осталось ни одной достаточно молодой женщины, что не навестила его ночью. Красавицы и дурнушки, стройные и полные, низкие и высокие — Ксинг, как гость, не отказал ни одной из них. Днём он время от времени использовал передвижную кузницу, чтобы ковать оружие, а всё остальное время говорил. Он рассказывал мужчинам и женщинам бадави о ци, о способах культивации и развития, о том, что узнал за все эти годы, постигнув через боль и пот. И в бадави он нашёл очень прилежных учеников. Пусть никто из них пока не открыл ци, которую здесь называли «рух», но Ксинг знал, что это лишь вопрос времени.

Чёрная Пустыня оказались вовсе не чёрной. Тёмно-серый песок пронизывали ярко-алые потоки чего-то, что Ксинг, зачерпнув ладонью, определил как очень мелкие непрозрачные кристаллы. Любой бы отличил Чёрные Пески от обычной пустыни — и вовсе не по цвету. И так большая пустынная жара возрастала здесь настолько, что плавился даже воздух. Больше всего Ксинга поразила пустота. Яркие пятнышки духов огня, столь обильные в пустыне, тут, где, казалось, лучшее место для их обитания, почти полностью пропали, и лишь редкие огоньки показывались на поверхность.

Распрощавшись со спутниками и отказавшись брать с собой верблюда, Ксинг закинул на спину сумки и бурдюки, поправил цеп и саблю, после чего отправился вперёд.

Идти по пустыне, сколь бы сметроностой та не являлась для животного или человека, оказалось очень легко. Песок, конечно, пытался уйти из-под ног, но Ксингу, умеющему ходить даже по воде, это не доставляло ни малейших трудностей.

После расставания с бадави у него появилось немало времени на раздумья. И сколько бы он ни размышлял, способа ликвидировать зияющую брешь в своих способностях Ксинг не находил. Колдуны умели летать. Парить в воздухе, словно птицы, насылая на врагов смертоносные чары, недосягаемые для честного воина. Ксингу далеко было до Бао Сяо, он не владел техникой Прыжка Тысячи Вершин, да и требовалось тут что-то другое.

Пробираясь сквозь песчаную бурю, закрыв лицо не только ци, но и запахнув шемаг, он думал. Да, у него получалось прыгать, он смог подскочить достаточно высоко, чтобы достать Шарифа, но даже так никто не назвал бы подобное боем в воздухе. Ксинг нуждался в крыльях. Разумеется, не в каких-то птичьих крыльях за спиной, а в способе покорить не только землю или воду, но и воздух.

Дрессированные птицы, летающие выше облаков? Меч, наполненный ци, на котором Ксинг рассечёт небеса, словно герои из кристаллов? Какой-то артефакт? Нет, всё не то. Птицы и мечи хороши, чтобы преодолеть большие расстояния, а артефакты, как показало сражение с Шарифом, оказались не самыми надёжными штуками. К тому же, он воин, а значит, необходимо двигаться быстро и непредсказуемо, чтобы ошеломить врага натиском, словно Бао Сяо. Требовался Прыжок Тысячи Вершин. Увы, ступать на воздух не получалось. Воздух не являлся одним из Пяти Элементов, ступать на него, в отличие от воды, не выходило — потоки ци просто проваливались, не в силах за что-то уцепиться.

Но если Ксинг что-то и осознал, падая с огромной высоты, так это то, что воздух не настолько пуст, каким кажется. Что он способен удерживать тело, не давая ему двигаться быстрее определённого предела, ускоряясь до бесконечности. Оглядываясь назад, Ксинг понял, что это знание было с ним всегда. Ведь именно воздух мешал при быстром беге, становился препятствием, которое требовалось преодолеть, и, чтобы бежать по-настоящему быстро, ему приходилось раздвигать его с помощью своей ци. И если птицы и насекомые, не умеющие культивировать, способны летать, то чем хуже он, будущий герой?

Да, он занят поиском Ахрибада, ему приходится двигаться по этой странной, наполненной изломанной и искажённой энергией пустыне, но если у него что-то сейчас и есть — так это время. Следующий шаг, который сделал Ксинг, пришёлся уже не на песок, а на воздух. И, конечно же, ничего не получилось, нога провалилась, а он споткнулся, едва не покатившись по бархану. Ксинг лишь усмехнулся, настолько это напоминало его первые попытки овладеть ци. Он сделал следующий неудачный шаг. А затем ещё один.

Шло время. Ксинг двигался очень медленно, всего в два-три раза быстрее бегущего верблюда, пытаясь овладеть новым способом передвижения. Попутно он культивировал ци — тут в пустыне это получалось очень плохо, но тем лучшая тренировка выходила! Днём он открывал своё тело палящему солнцу, делая его выносливей и устойчивей к огню, а в безумно холодные ночи собирал из