Ключи от Стамбула - Олег Игнатьев

— Ура! — шёпотом сказал Николай Павлович, боясь вспугнуть удачу. Если он правильно понял, Осман опять отброшен к Плевно. Прекращение огня означало или приостановку его действий перед новою контратакой, или же переговоры к сдаче.

Принц Карл, поскакавший к своему войску, дал знать, что недоступный нам 2-й Гривицкий редут оставлен турками.

Наши войска двинулись к Плевне — без выстрелов.

Александр II вернулся на Тученицкий редут и с радостным лицом сказал, что можно будет подкрепиться. Прислуга подала холодный завтрак, но государь и Милютин так продрогли, что кроме чая не желали ничего.

— Как это ни прискорбно, чая нет, — развёл руками князь Суворов. От холода его уже трясло. Трепало так, что зубы лязгали. Старик недобрым словом помянул гофмаршала Войкова, не позаботившегося о чае.

— Остолоп.

Игнатьев в своём свитском сюртуке сам замёрз так, что казалось, положи его в мертвецкой, среди трупов, вряд ли какой медик-санитар обнаружил бы в нём капельку тепла.

Кто-то из придворных слуг побежал к артиллеристам, раздобыл самовар и три стакана.

Когда мимо стала проходить одна из орудийных батарей, её командира подозвали к государю, и тот, на вопрос Александра II «куда он держит путь?» самым хладнокровным образом ответил: — В Плевно. — Сказал так, словно в Москву идёт — самым обычным тоном.

Царь велел накормить и напоить горячим чаем артиллерийского штаб-офицера, поздравляя его со вступлением в Плевно.

— Всё не верится, что победа окончательная, — сказал Суворов, перестав трястись от холода. — А вдруг Осман ушёл?

Игнатьев тоже этого боялся. Без пленения Османа-паши и его армии победа не могла считаться полной.

С утра Александр II послал к румынам князя Петра Витгенштейна с флигель-адъютантом Милорадовичем, чтобы следить за ходом дела, опасаясь, что Осман-паша пойдёт в ту сторону. Но Осман выдержал характер до конца. Он не желал вести переговоры с румынами и до последней минуты дрался с русскими, пока не понял, что сражение проиграно.

Милорадович первый примчался с известием, что корпус Криденера вошёл в Плевно.

— Плевна совсем пустая! — срывающимся от восторга голосом, проговорил Григорий Александрович: — Я проскакал по улицам, видел низко кланяющихся мирных мусульман, улыбчивых болгарских женщин, зашёл помолиться в красивую церковь, оставшуюся без образов, и вот привёз, — протянул он государю императору белый турецкий сухарь и несколько винтовочных патронов, как вещественное доказательство того, что он побывал в Плевне.

— Да турки же где, наконец? — осведомился царь.

— Все выехали, — был ответ, вызвавший громкий хохот.

Через час с докладом прибыл Пётр Витгенштейн. Судя по его словам, турки начали сдаваться, так как он видел три их пехотных дивизии, мирно стоящие с ружьями у ноги и зачехлёнными орудиями. Турецкий полковник, завидев Витгенштейна, подскакал к нему с непонятным для него приветствием, и первым протянул руку для пожатия. Огромный турецкий обоз, нагруженный припасами и мусульманскими семействами с пожитками, томился у выхода из Плевны в сторону реки, и люди оттуда махали белыми платками.

— Я проехал всю Плевну, и нигде не услышал стрельбы. Ни единого выстрела, — подчеркнул Витгентшейн.

Государь все глаза проглядел, пытаясь разобраться в том, что происходит.

Наконец прилетел на взмыленном турецком скакуне кавалерийский полковник Моравский, помощник коменданта главной квартиры армии, в сопровождении конвойного казака, присланного Ганецким, и, как был с забрызганным грязью лицом, бросился к государю, с восторгом замахав фуражкой.

— Ваше императорское величество, — закричал он радостно-счастливым голосом, — Плевна взята! Осман сдаётся! Вместе со всею армией!

— Не может быть! — воскликнул царь. — Почём ты знаешь?

— Ей-богу, правда, — перекрестился Моравский. — Осман-паша сдаётся! Я сам видел.

— Безусловно? — всё ещё не веря долгожданной вести, спросил Александр II.

— Безусловно! — ответил полковник.

— И Осман-паша теперь сдаётся?

— Да! — с жаром подтвердил Моравский, — мы вышибли турку, чтоб ему пробкой лететь!

В порыве радости Александр II тут же поздравил полковника флигель-адъютантом, снял фуражку и перекрестился.

— Да поможет нам Бог довершить святое дело.

На следующий день государь хотел отслужить благодарственный молебен в Плевне. В самой большой её церкви. Но грязь на улицах была непроходимая, и главнокомандующий приготовил аналой между Гривицей и Плевно, на высоте, с которой открывался превосходный вид и на Плевно, и на её окрестности. Здесь находился турецкий редут №5 и ставка Османа-паши. Зелёная палатка, в которой прожил начальник плевненского гарнизона, всё ещё стояла у подошвы высоты. Николай Павлович взял с собою Базили и приехал на позицию заблаговременно. Когда Александр II приблизился, великий князь сдёрнул с головы фуражку и, крича «ура!» со всем многочисленным штабом и старшими офицерами, съехавшимися на молебен из разных частей, быстро пошёл ему навстречу. Государь вышел из коляски и так же весело взмахнул своей фуражкой. Оба брата поцеловались, и Александр II надел поверх пальто Николая Николаевича высшую военную награду — Георгиевскую ленту 1-й степени. Тут же орденом св. Георгия 2-й степени были награждены Артур Адамович Непокойчицкий, Эдуард Иванович Тотлебен и Александр Константинович Имеретинский. Затем государь обвёл глазами и громко выкрикнул: — Левицкий!

Тот подошёл, крайне растерянный.

Император подал ему крест.

— За что? — удивился Левицкий, и его прямые брови приподнялись.

Александр II улыбнулся.

— А ты забыл наше совещание в сентябре, на котором ты первый подал голос, чтоб нам не уходить с позиций?

— Забыл, ваше величество, — признался Казимир Васильевич, поправив на носу очки в тонкой оправе.

— А я нет, — весело ответил государь, — и никогда не забуду!

Левицкий так был потрясён, что весь день не мог в себя прийти.

А вокруг стояло духовенство в облачении, оба конвоя — императорский и главнокомандующего, несколько батальонов дивизии Вельяминова, и батальон Калужского полка.

Государь объехал их ряды.

Стоя навытяжку и вздёрнув подбородки, солдаты, затаив дыхание, переживали славные минуты торжества и награждения героев самим его величеством самодержцем Всероссийским Александром II Николаевичем.

Музыканты исполнили церемониальный марш.

Когда начался молебен, проглянуло солнце. Оно как бы пригрело православное воинство, радуясь его победе и знаменуя торжество креста.

Завтрак, привезённый из Порадима, был приготовлен в доме, занимаемом Михаилом Дмитриевичем Скобелевым, которого великий князь назначил комендантом Плевны.