Рассказы (Сборник) - Алексей Александрович Провоторов

кое-что интересное покажу! Там, в доме.

— А что там?

Силуэт молча махнул рукой.

Вздохнув и ощущая неясное раздражение, Кирюха начал подниматься. Нога ныла. Он только теперь, запоздало, понял, что поездка ему не очень-то и нравится. Да и по Димке, честно сказать, это тоже было заметно, ещё раньше.

Поднимаясь по корявым ступенькам, он подумал о том, что пора бы и выбираться домой. И хрен с этой шелковицей.

Снаружи всё как-то изменилось, погода ухудшилась, ветер стал мокрым, и даже сюда к нему примешался мерзкий запах удобрений. Сизая муть застилала небо, отбирая жёлтый цвет. Явно собирался ливень.

— Так что там? — спросил он, щурясь на жёлтом предгрозовом свету.

— Пошли покажу.

— Что-то интересное?

— Да, я увидел и сразу назад к тебе.

— Хм. Пошли, — сказал Кирюха. — А вообще, видно, пора выбираться к машине, смотри, какое небо.

Димка не глядя кивнул. Он уже шагал к дому, и Кирюха двинулся за ним.

* * *

Димка пятился вдоль заросшей улицы. Человек, который выглядел, как Кирилл, вроде почти и не шевелился, не гнался за ним, но до него как была пара метров, так и оставалась.

— Дим, да что ты? — всё повторял он. — Да это же я!

В ушах шумело, и Димка почему-то понял, что звона кузнечиков и гудения лягушек он давно, давно уже не слышит — нереальный, низкий, завораживающий гул был под стать жёлтому, дающему дымные, глубокие тени свету.

Димка даже подумал, что, может, он ошибся, что кофта кажется синей в таком свете, или что она и правда никогда красной не была — но он знал, что была, помнил её, брошенную в зале на диване, в лучах солнца, красной стороной вверх. Оттуда Кирюха её и взял перед поездкой.

Дышать стало тяжело, слюна сделалась вязкой, голова — отвратительно лёгкой. Казалось, что он сейчас упадёт, ноги не держали, словно их выпотрошили, пока он не заметил, и набили соломой.

Этого не могло быть. Не могло быть.

И, главное, он ничего бы не заметил, если б не кофта.

Это почему-то ужасало больше всего.

* * *

Кирюха шёл за Димкой, сам чувствуя нетерпение — что там такое он нашёл? Чего он вообще полез в дом, направляясь за фонариком — это был другой вопрос.

Димон же загадочно молчал.

Когда они пересекли двор и приблизились к дому, Кирюхе вдруг показалось, что не загадочно. Показалось на секунду, когда он глянул в сторону и Димон ушёл на край поля зрения, что того вообще здесь нет — так, тень упала под ноги. Он вернул взгляд. Знакомая спина, лохматый затылок.

Но отчего-то в этом молчании его начинала брать оторопь. Голоса кузнечиков и лягушек слились в один вязкий гул, да, впрочем, и голосами-то они никогда не были — животный шум. Свет казался нереальным, словно на мир — или на отдельно взятое Бунёво — поставили фильтры.

— Дим, ну что там? Скажи.

— Идём, — полушёпотом, не оборачиваясь, ответил Димка, махнув рукой, как пловец в зелёном море травы.

Что-то было не так в этом, но что? Кирюха нахмурился и вслед за другом ступил на крыльцо.

* * *

Почему-то возникла мысль про мультитул. Что, как, зачем, что он им собирался делать, он не знал. Но пятился в ту сторону, ко двору с вываленным наружу забором, где на бетоне, в пакете, лежала Кирюхина борсетка с инструментом.

Он был в шаге от того, чтобы бежать со всех ног, и в миге от того, чтобы закричать во весь голос.

* * *

Высокая крапива и отцветшие одуванчики росли сквозь ступени. Димка поднялся на веранду, грязную, заваленную какими-то растоптанными газетами, и протиснулся в почерневшую от времени, заклинившую дверь. Кирюха сунулся было за ним, сделал шаг внутрь.

И замер.

Не потому, что стены были закопчены, что на неразобранной печи была завешена шторка, из-под которой свешивался грязный рукав. Не потому, что в доме было совсем уж темно, не потому, что из-под комода, стоящего прямо в центре комнаты, натекла какая-то вроде лужа на засыпанный глиной гнилой пол.

Не потому, что отсвечивало из соседней комнаты едва видной полоской то зеркало.

И не потому, что посреди помещения чернильным провалом открывался люк в подпол и Димон направлялся именно к нему.

А потому, что на крыльце крапива не была ни примята, ни сломана, как и трава во дворе.

Кирюха остановился. Ему вдруг резко не понравилось происходящее. Стало жарко в этом сыром и затхлом доме, и очень захотелось обратно, пусть на неприятный жёлтый свет.

— Дим, — сипло позвал он и удивился, что сам себя не слышит. — Дим!..

Тот остановился.

— А ты как вошёл? — спросил Кирюха так же сипло.

Вздохнув, друг медленно обернулся, и Кирюха вдруг резко побоялся посмотреть ему в лицо. Сцепил зубы, рывком вдохнул затхлый воздух и посмотрел.

Лицо как лицо, белеет в темноте, только тени неверные, глубокие, чёрные, как провал в подпол.

— Ты как вошёл, говорю? Ты ж не шёл через дверь.

— А я в окно залез, там, где зеркало, — негромко, размеренно сказал Димон. — Да ты подойди, посмотри.

— Да на что! — Кирюха не выдержал, и голос его дрогнул. — Дим, пошли наружу, мне здесь не нравится.

Димон молча, плавно, призывно махнул рукой.

Кирюха сделал шаг назад.

— Ты чего? Это же я, — с улыбкой сказал Димон. Улыбка в темноте получилась неприятной.

* * *

— Иди сюда, — сказал человек. — Куда ты? Не убегай, иди сюда!

Он начал тихо посмеиваться.

Ужасно, ужасно было то, что настоящий Кирюха мог в это время оставаться там, в погребе, во дворе проклятого дома, потому что это был не настоящий Кирюха. Не его сводный двоюродный брат.

Всхлипнув, Димон шарахнулся в сторону и рванул к оставленным вещам. Подыгрывать ситуации, притворяясь, что она адекватна, он больше не мог.

* * *

Кирилл, обдирая плечо и пачкая футболку, вытиснулся наружу из жуткого дома, и Димон шагнул за ним.

Кирилл быстро отошёл от двери, затравленно огляделся. Его тошнило, что-то было совсем не так, было плохо.

Что-то произошло, пока он был в погребе.

Димонова бледная рука легла на чёрно-зелёную дверь. Ногти казались бескровными.

— Помоги, — сказал вдруг Димон. — Дай руку, у меня нога застряла.

Голос был ровный, спокойный.

Знакомый.

Но каким-то чувством Кирюха ощущал, что за дверью не его друг и почти родственник.

Он был очень похож, но не был настоящим. А настоящий находился где-то ещё.

— Кто ты? — едва слышно спросил Кирилл, пересилив себя. Он провёл черту, высказав это вслух.