Интриги дядюшки Йивентрия - Максим Ельцов

Паскар прикатил антикварный сундук на колесиках. Покрытые патиной скобы и потемневшие от времени доски настоятельно рекомендовали заключить в его недра золотые монеты, жемчуга да каменья, а никак не разношерстные инструменты; некоторые из них чаще применялись для удаления аппендицита или еще чего ненужного у крупных морских млекопитающих. Небольшая брезентовая сумочка со стоматологическими инструментами для акул пугала бурыми пятнами.

Облачившись в брезентовые дубовые комбинезоны, Йозефик и Паскар принялись за работу. Их варварские методы вызвали бы негодование, переходящее в эпилепсию, у любого любителя техники. Первые полчаса они долбили молотками по остеклованному клубничной дрянью двигателю и всем попадавшимся под руку агрегатам. Печальный звон металла и хруст крошащегося клубничного стекла наполнили сарай и окрестности. Постепенно Йозефик вошел в раж. Покрытый розоватой пудрой, он молотил по обреченным механизмам, особо не целясь. Рыбак едва успел перехватить виртонхлейновскую руку до того, как его кисть вместе с похожими на будильник часами чуть не размозжила виртонхлейновский молоток.

Двигатель освободился из клубнично-стеклянного плена. Можно было приступать непосредственно к ремонту. Паскар, увидев нездоровый блеск в глазах юного вир Тонхлейна, отправил того со всей возможной тактичностью под брюхо автомобиля выколачивать дурь из выхлопной системы, а сам бережно принялся за двигатель. Однако нежные чувства он испытывал недолго и вскоре начал блажить во весь голос и активно использовать кувалду и лом.

Сьомирину утомил грохот, ругательства и другие проявления мужского начала. Она выскользнула за ворота, уселась на стапеле и стала за неимением лучшего любоваться молочной грязью тумана. Морской стылый воздух заставлял ежиться снова и снова. Ей все это не нравилось. Хотелось натянуть на себя толстый безразмерный свитер, закутаться в пушистый плед и сидеть у окошка с кружкой горячего пряного вина. В тех смутно виднеющихся домиках с тусклыми окнами, должно быть, так хорошо. Постепенно с заползающим за шиворот туманом в ее душу прокрадывалось желание, которое до этого было противно ее душе. На набережную стали стягиваться аборигены. Они прогуливались тесно сбившимися парочками, или же, в случае семейств, глава семьи с гордо выставленным животиком вел за собой выводок, как мать-гусыня. При встрече люди обменивались старыми шуточками, доставшимися им в наследство от далеких предков. Слов было не разобрать, Сьомирина слышала только благочестивое бормотание. Вдруг она поняла, что совсем не прочь остаться в Ацедьё навсегда. Обустроиться в маленьком уютном домике с видом на гавань. Главное, чтобы окна были проконопаченными, а шторы толстыми.

Из размышлений об узоре обоев, более всего подходящем к золотистым шторам, ее вырвал недовольно-заботливый голос вдовы Гренн:

– Ну-ка, заходи внутрь, милочка. Нечего тебе на холоде сидеть, и вовсе незачем туманом дышать. Он всю душу обволакивает, не говоря уже об уме. Всю тебя выпьет, ежели не побережешься. Станешь как мои розы – без аромата, без смысла. Ишь расселась, дурочка. Я думала, ты покрепче будешь.

Вдова схватила Сьомирину за руку и потащила в сарай. Та как-то вяло, но упрямо сопротивлялась. Ей хотелось задержаться в этой тихой грустной сказке. Тут на ее нещадно выкручиваемой руке звякнул браслет с лунными камнями.

И тут сначала из маленькой дырочки под огромным напором, разрывая ее все больше и больше, в сознание рванулись воспоминания о жизни, о мире. И вскоре все величие и разнообразие мироздания чудовищным молотом шарахнули по ее сознанию и разнесли вдребезги сжимающие его мечты о тихом бытии в Ацедьё.

Сьомирина вскочила, как ужаленная под хвост рысь. Сердце молотилось, как у воробушка, а зрачки расширились так, что она стала похожа на полоумную сову.

– Что это за псня? Что это, ко всем псам, была за псня?! – испуганно прохрипела девушка.

– Добро пожаловать в реальный мир, милочка, – облегченно улыбнулась вдова. – Это был туман. Понимаешь теперь, почему мне так не терпится покинуть это милое место? Или тебе понравилось?

– Валим отсюда! Хоть к крокодилам в пасть, но валим! – Сьомирина вращала глазами и металась по стапелю.

– Ну а я о чем? – примирительно подняла руки вдова. Несмотря на некоторое беспокойство, вызванное столь ярким пробуждением Сьомирины, она была искренне рада, что не позволила еще одному юному созданию загубить свою жизнь в этой дыре. «Пусть где еще губит. С шиком и блеском», – нежно подумала вдова.

– Где тебя носило? – усталым голосом спросил Йозефик, когда Сьомирина влетела в сарай.

– Меня не носило, а держало! – закричала она. – Госпожа Гренн была права. И дядя твой! И Шелк, и Дандау! Это болото, и нам здесь нельзя, нас затянет и задушит!

– Ого. И это об этом ты весь день думала, пока мы под этой славной телегой ползали?

– Весь день?!

– Тебя не было весь день.

Йозефик сел на ящик и откупорил бутылку пива. Вид у него был подозрительно умиротворенный. Глаза же были пустыми и тусклыми. Сьомирина поняла, что только что сама сидела таким же овощем и надеялась научиться вязать крючком к зиме.

– Машина готова? – поджав губы, спросила девушка.

– На полном ходу. Может, даже лучше чем была. Паскар настоящий кудесник. Завтра, наверное, подготовим к покраске. Я вот что думаю: пойду-ка я к нему работать. Ну или компаньоном, если возьмет…

Сьомирина влепила ему такую оплеуху, что он сверзился с ящика. Бутылка разбилась вдребезги. На полу родилась пенное кисло пахнущее озеро.

– Йозефик вир Тонхлейн! – зарычала Сьомирина. – Если ты сейчас же не возьмешь себя в руки, я не знаю… даже боги не знают, что я с тобой сделаю.

– Что ты взъелась, а? Все же нормально. И зачем все эти «Йозефики вир Тонхлейны»? Зови меня Йози, как все друзья. Кстати, о друзьях, сейчас Паскар вернется с наливочкой.

Сьомирина влепила ему еще одну оплеуху, а он только лениво с опозданием отмахнулся.

– Его хоть до смерти излупцуй, он в себя не придет. Нужно ему напомнить, кто он вообще такой, – шепнула вдова Сьомирине. – Йози. Пф! Придумает же рвань.

– Дармоед он и идиот! Если есть куда вляпаться, мимо не пройдет. По самые уши залезет!

Сьомирина разбушевалась не на шутку.

– Хватит уже его лупить! – Вдова с трудом оттащила Сьомирину. – Лучше подумай, что его в себя привести может.

– Может, и мой метод даст результат!

Сьомирина вырывалась все менее интенсивно и наконец, увидев равнодушный, непонимающий взгляд Йозефика, успокоилась окончательно.

– Для начала, госпожа Гренн, помогите мне стянуть с него это рубище.

Женщины принялись стягивать с валяющегося Йозефика комбинезон. Он как-то паскудно заухмылялся. Вдова это заметила и отвесила ему такую пощечину, что все насильственные акции Сьомирины докурились в сторонке до рака легких.

– Ишь, кошак помойный!