Изменить судьбу - Юлия Богатырёва

— Тимур, сделай что-нибудь!! Он же его сейчас убьет!!! — и тут же почувствовал, как кто-то сзади схватил меня за руки и завел их мне за спину, не давая пошевелиться.

— Пусти!!! — прорычал я, пытаясь вырваться — Я прикончу эту сволочь! — держали достаточно крепко, но бешенство придало мне дополнительные силы, и я ощутил, как под моим напором чужие тиски ослабевают.

— Маринэ, я не могу его удержать! Позови кого-нибудь на помощь! — этот мужской голос был мне смутно знаком. Поднапрягшись, я признал Тимура:

— Ибрагимов, немедленно отпусти меня! Ты видел, что он сделал?! Я раскатаю этого урода по полу тонким слоем! — еле сдерживая ярость пообещал я, а в ответ услышал:

— Идолбаев, довольно. Ты уже измолотил его до бессознательного состояния. Если ты его убьешь, то этим Оле не поможешь, а только себе навредишь. Приди в себя! Ты нужен Оле. У Маринэ не получается до нее достучаться, помоги ей. А я пока этого урода посторожу. Идет?

Его слова были для меня словно ушат холодной воды: сообщение Тимура о том, что Ольге плохо, привело меня в себя быстрее, чем что-либо другое. Я перестал вырываться и принялся глубоко и медленно дышать, утихомиривая свою ярость и расслабляя мышцы. Сделав пять — шесть глубоких вдохов-выдохов, я почувствовал, что уже могу себя более-менее контролировать и огляделся: двери приемной были нараспашку и качались туда-сюда от сквозняка. Слева, у камина, полностью обнаженная сидела моя любимая девушка с белым, как мел лицом и закрытыми глазами. В руках она крепко сжимала каминную кочергу и выставила ее перед собой словно самурайский меч. Рядом растерянно и обеспокоенно топталась Маринэ, явно опасавшаяся подойти к ней ближе и оказать хоть какую-то помощь. Сзади в меня мертвой хваткой вцепился Ибрагимов. А подо мной лежало окровавленное бездыханное тело, в котором я с некоторым трудом признал Измаила. Когда я его узнал, ярость снова вскипела во мне с удвоенной силой, но мне невероятным волевым усилием, удалось запихнуть ее подальше вглубь своей души — я постарался сосредоточиться на Оле, она была важнее всего. Через полминуты мне это удалось. Устало выдохнув, я попросил:

— Тимур, отпусти, пожалуйста. Я в норме. Пойду, проверю Олю — я услышал, как друг облегченно выдохнул и выпустил меня из своего стального захвата — А ты уж, будь добр, присмотри за этим ничтожеством и проследи, чтобы не сбежал. Ты головой за это отвечаешь! Понял?

— Да, понял, понял, не волнуйся. Никуда он от меня не денется — пообещал парень с ощутимой угрозой в голосе — я бы тоже ему навалял, да только благодаря тебе на нем уже живого места не осталось… Ладно, иди, помоги нашей подруге, а я за ним прослежу.

Я встал с Измаила и направился к камину. Маринэ встретила меня настороженным взглядом, но, видя, что я не крушу перед собой все подряд, расслабилась и обеспокоенно сказала:

— Адам, я не знаю что делать. Она не подпускает меня к себе, не слышит, что я говорю, а когда я пытаюсь приблизиться — сразу этой кочергой размахивает! Она меня этой дурацкой кочергой чуть не прибила! Я даже не представляю, как к ней подступиться. Попробуй ты, может, у тебя получится.

Я посмотрел на Ольгу — она так и продолжала сидеть нагая на холодном продуваемом полу с закрытыми глазами и каким-то отрешенным выражением на бледном заплаканном лице. Кочергу она по-прежнему держала прямо перед собой. Мне было невыносимо больно видеть ее такой. Жалость и чувство вины железными тисками сдавили мне сердце: я не смог ее защитить. Какой же я дурак! Я должен был прислушаться к себе и приехать раньше!! От собственного бессилия и безысходности мне хотелось орать матом на всю округу и крушить, все что под руку подвернется. Но я понимал, что криком делу не поможешь и, подойдя поближе, склонился над девушкой и тихо спросил:

— Оль, ты как? Пожалуйста, посмотри на меня. И дай-ка мне сюда эту штуку — я потянулся к кочерге, но едва успел уклониться и отдернуть руку, потому что металлический прут вдруг просвистел в сантиметре от моего носа.

— Не подходи. А то пожалеешь — сказала подруга каким-то механическим голосом и снова превратилась в статую.

— Ты что?! Это же я, Адам! Открой глаза! — возмущенно выкрикнул я. Ноль реакции.

— Вот то же самое она и мне сказала, когда чуть не пристукнула этой кочергой — пожаловалась сзади Маринэ — Почему она нас не узнает?

— Не знаю — растерянно пробормотал я и помотал головой — Так. Ладно. Сейчас я что-нибудь придумаю.

Я еще раз оглядел комнату в надежде, что меня осенит какое-то решение. Тут мой взгляд упал на окно: сквозь него было видно, как на лужайке Шагировых гуляют наши лошади, которых мы в спешке бросили у входа в дом. В этот момент Али-Абай, видно, почувствовав мой взгляд, поднял голову и вопросительно посмотрел на меня. И я вдруг подумал: раз Оля не слышит обычную человеческую речь, то может, стоит поговорить с ней телепатически? Не теряя времени, я присел перед девушкой на корточки и, постаравшись передать ей всю свою любовь, сочувствие и внимание, послал ей образ самого себя с одной лишь фразой: «Я здесь!». Почти в ту же секунду девушка открыла глаза и наши взгляды встретились. В потемневших как штормовое море синих глазах до сих пор плескались дикий ужас и страдание, от которых в моей душе все перевернулось. Потом она меня узнала, и ужас мгновенно сменился огромным облегчением. Раздался звон упавшей кочерги, выскользнувшей из Олиных ослабевших пальцев, а сама девушка подскочила с пола и бросилась мне на шею:

— Адам!!! Ты пришел! Слава Богу!

Бедная Оля вцепилась в меня, как в спасательный круг, да так сильно, что я чуть не потерял равновесие. С трудом сохранив устойчивость, я выпрямился и крепко прижал ее к себе, чувствуя, как все ее тело начинает сотрясать мелкая дрожь.

— Ш-ш-ш, родная моя, тише. Все хорошо. Не бойся, я с тобой — ласково прошептал я, осторожно прогладив ее по спине. Но любимая от моего прикосновения вздрогнула всем телом и прижалась ко мне еще теснее. От близости ее обнаженного тела у меня закружилась голова, и гормоны дали о себе знать. Надо было как-то справиться со своей физиологией и, чтобы отвлечься, я спросил у Тимура:

— Этот урод все еще без сознания?

— Да — тут же откликнулся друг — ты его так отделал, что думаю, он придет в себя не скоро. Может, через час или полтора.

При воспоминании об Измаиле, во мне снова вспыхнуло бешенство, заглушая все другие желания — хоть какая-то польза от этого подонка. Но я уже вполне себя контролировал и не дал гневу перерасти в неуправляемую ярость. У Оли уже давно зуб на зуб не попадал, и с каждой секундой ее трясло все сильнее. Я посмотрел на Маринэ, нерешительно топтавшуюся рядом. Девушка смотрела на нас с Олей широко открытыми глазами, в которых застыли тревога и растерянность:

— Адам, что нам делать? Скоро должны вернуться мои родители! Как я все это им объясню? — и девушка нервно обвела рукой всю нашу живописную компанию и кровавые подтеки на полу.

Я собрался с мыслями:

— Так, Маринэ, где у вас ванная? Пожалуйста, проводи нас туда.