Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош

– Так знай же, случаю доверили вы судьбу вашего племени. Приди к вам первым Император – он тоже отверг бы меч. И что тогда? Вы пришли бы в этот город, но сражались на другой стороне?

– Мы пошли бы за отвергнувшим меч, как велел нам Псеглавец.

– Я считал антов мудрым народом. И что я вижу? Проще уж было бы подбросить монетку. Вы сражаетесь в чужой войне, и не столь важно, чью сторону примете. Хотите обезопасить свой народ? Вы же его губите своими руками! Венеды всегда дрались между собой. После войны заключался мир, враги становились друзьями. Но знайте, сторожевые псы антов, с вами такого мира не будет. Потому что вы – чужие. И те, против кого вы сражаетесь, рано или поздно вспомнят воинов с песьими головами, и вспомнят, откуда они пришли. Ваши нынешние враги заключат союз с вашими нынешними друзьями, и тогда Венедия придет на север. И все равно, свершится ли это под знаменем Империи или другими знаменами. Потому что все венеды – свои, а вы – чужие, посмевшие ступить на их земли. Не наемники, как заморцы, нет. Вы – союзники, самостоятельная сила. А значит, вам припомнят все, даже то, чего не было!

– О мудрый, что нам делать? – Подавленный моим напором псеглавец упал на колени.

– Мудрый? – Я горько расхохотался. – Я дурак из дураков! Трижды отказался я решать за простых людей. И вы думаете, они поняли, что должны делать это сами? Нет, они нашли других. Тех, кто вверг вас всех в эту войну! К ним и идите за советом! А я отрекаюсь от всех. Отныне я – один, сам по себе. Я ошибся и отвечу за эту ошибку!

– Мудрый, мы вложим мечи в ножны, мы уйдем из этого города…

– К чему все это? Ступайте, сторожевые псы антов. И берегитесь попадаться мне на пути с оружием в руках. Делайте как знаете. Ничто уже не спасет эту часть мира. Я сумел остановить лиховскую чуму, но как лечить безумие, не ведаю!

– Собирайте наших братьев! – крикнул предводитель антов. – Мы покидаем этот город.

– Ступай, послушник Гордец, – произнес я так тихо, как мог.

Удивленный взгляд анта полоснул по мне, словно нож. Был это лишь краткий миг. Я просто не мог выразиться яснее. Был уверен: следят за нами. Слишком многое я понял в эту ночь. Бродяга, лежащий ничком на чердаке в луже крови. Атаман со вспоротым брюхом, с удивленным лицом. Последнее недоумение: как же так, меня, самого сильного? Изрубленное тело Книжника, на которое наткнулся я у моста и которое с трудом узнал. Мертвая Паучиха… Впрочем, о ней – позже.

Ученики обступили меня. В глазах у всех – немой вопрос. И озвучила его Бешеная:

– Как же так, учитель?

– Не держите на меня зла. – С ними я мог позволить себе откровенность. Незримый наблюдатель, видишь ли? Слышишь? Понимаешь?

– Учитель, – пробормотал Зануда. – Отец.

– Называть меня так нынче слишком опасно. – Я печально улыбнулся. – Я ухожу из города. Пойду по следу Императора. А вам лучше остаться здесь. Кто бы ни победил, в ближайшее время Золотой Мост станет самым безопасным местом. А впрочем, идите куда хотите.

– Мы не покинем тебя, – заявил Барчук. – И тем более не покинем, коль грозит тебе опасность.

– Покинете. – Я покачал головой. – С вами эта опасность больше. Один я могу выбирать – сражаться или бежать, – с вами же выбора нет. Только бой, в котором я не знаю, как одержать победу. Забудьте обо мне, забудьте о схиме. Она сейчас слишком опасна. Если опасность минует, я сам найду вас. А нет – не поминайте лихом.

Мне не за чем было возвращаться в «Морского конька». Я не видел смысла ждать утра. Кипевший вокруг бой совсем меня не волновал. Не в моих силах остановить безумие. Значит, и пытаться не стоит. Я перешел с шага на бег. За углом скрылись ученики. На лицах недоумение, обида, а у Малышки – облегчение. Конечно, я лгал и лицемерил, но очень убедительно. С ними мне было бы легче. Мои послушники, мои дети, лучшие из лучших. Возможно, вместе мы бы справились. Но кого из них я при этом потерял бы? Это не суть важно, потому что я не согласен терять никого. Лучше уж я. Меня, во всяком случае, есть за что убивать. Жаль, дал слабину с антом. Больно уж хорош псеглавец. Сложись все по-другому – я бы взял его в обучение. Но сейчас не до того. Я уходил на охоту, где буду, скорее всего, дичью. Но ловля на живца – не самый плохой способ.

Сейчас существование схимников уже не может считаться тайной. Слишком многие видели в бою нас и наших учеников. Ночь жатвы сорвала все покровы. Послушники сражались и гибли десятками. Схима пожирала сама себя, а над всем этим витал дух неизвестного убийцы, точечными ударами убиравшего схимников третьего поколения.

Летописцы расходятся во мнении, с чего начался ужас той кровавой ночи. Может быть, с того, что Механик и Мятежник ударили в щиты пехотинцев песьей хоругви растопыренными пальцами, и щиты брызнули щепками и искореженными кусками металла. Схимники тут же отступили. Но в пробитую брешь ринулись «Серебряные шпоры». Навстречу им полетели арбалетные болты, сулицы, ударили копья. Правда, для послушников это – ерунда. Тем более для закованных в лучшие латы работы златомостских кузнецов. Ученики Императора, оставшиеся прикрывать его отход, сбились потеснее, закрыли собой брешь. Сперва казалось, они устоят. Простые бойцы «Серебряных шпор» явно недотягивали до их мастерства. В этом случае качество Механик принес в жертву количеству. Но сверху ударили длинные луки лесных братьев.

Имперцы гибли под стрелами, умирали в неудачных попытках отбросить «серебряных». Лишь послушники продолжали стоять твердо, как волнорез под ударами морской стихии. Но рано или поздно слабину дадут и они. Каждый понимал это. И тогда один воскликнул:

– Да не будет гибель наша напрасной! Да станут чубы нам примером! Вои отважные, чем больше убьем нынче, тем меньше останется нашим братьям!

Они уже выгадали время для Императора. Отступить или сдаться им просто не дали бы. И имперцы бросились прямо на мечи «серебряных». Широкая улица вдруг стала тесной для сотен людей. В этой тесноте вильцы прыгали на златомостцев, подминая под себя щитами. Кавалерийские палаши легко разили смельчаков, но следом накатывались их соратники, сменившие клинки на топоры и клевцы. И прочные доспехи хрустели под множеством ударов, проминались. Поваленные на мостовую, придавленные телами послушники Механика не могли пустить в ход всего своего мастерства. Имперцы кололи их кинжалами в глазные щели, били топорами в сочленения пластин. У каждого осталась лишь одна цель – дойти и ударить.

«Серебряные» пытались прикрывать беспомощных собратьев, но путь им преграждали ученики Императора. Теперь они рассыпались жиденькой цепью. Они метались вдоль ломаной линии строя, стараясь поспеть всюду, прикрыть простых ратников, отбросить лучших бойцов Золотого Моста, добить чудом уцелевшего поверженного. В каждом уже сидело по паре длинных стрел. Ученики Императора бросили на чашу весов все, что успели постигнуть. Душили боль от ран, не давали волю усталости и отчаянию. В какой-то момент казалось, им удастся невозможное – отбросить златомостцев, обратить в бегство. Но слишком мало их осталось. Пал один, потом еще два. «Серебряные шпоры» оправились от натиска имперцев и стали теснить жалкие крохи, оставшиеся от песьей хоругви. Слишком много пехотинцев Империи пожертвовали собой в первом и последнем самоубийственном натиске. К их чести сказать, златомостцы никого не захватили в плен. Каждый сражался до последнего. Учеников Императора добивали одного за другим. Каждого теперь обступали по три-четыре человека. А действовать сообща «серебряные» умели очень хорошо.