Изгнанники - Михаил Михеев

Кто-то рассмеялся, и секунду спустя хохотали уже все присутствующие. Правда, передать сахар при этом у мужчин получилось очень быстро. Девушка благодарно кивнула и, подсластив напиток, стала аккуратно, маленькими глоточками пить дымящуюся жидкость, с улыбкой глядя на собравшихся.

– Вы знаете, женщине тоже иногда приятно, когда кофе варит не она, а для нее. Вы не находите, капитан? – с непередаваемым великосветским прононсом спросила она между глотками.

Соломин лишь присвистнул мысленно. Ни фига себе, аристократка! Совсем недавно еще была на самом дне, а сейчас, глядя на манеру держаться, и не скажешь – прямо как дворянка в энном поколении. Ну а что манеры иногда так себе – так то от излишней избалованности… Пожалуй, любой сторонний человек именно так и подумает. Повезло девчонке, что рабство не успело ее окончательно сломать и она выправилась, как дерево почти мгновенно распрямляется, когда стихает ветер. Вслух же он сказал:

– Оно, конечно, приятно… Только вот как ты сюда попала?

– Прилетела.

– Я вижу. Кто пилот?

– Да сама как-то справилась.

– О-па! Я что-то не помню, чтобы ты умела флаером управлять.

– Вы много чего не помните, капитан… Впрочем, управлять я и вправду не умею, просто автопилотов еще никто не отменял, а ткнуть пальцем в точку на карте можно и без спецподготовки.

– Лихо… Ладно, господа офицеры и примазавшиеся к ним прочие супермены. Девочка правду говорит – надо потихоньку собираться, так что допивайте да будите этих засонь. Будем выдвигаться к месту сдачи нашего лейтенанта в лапы страшного врага.

Несколько человек, демонстративно ворча, двинулись будить нестойких товарищей, остальные тоже начали рассасываться – кто переодеваться, кто еще немного полежать перед дорогой. В общем, минут через пять в комнате остались только сама Бьянка, Соломин, продолжающий хлебать кофе, да давешняя стриптизерша, которая не успела сообразить, что происходит. Впрочем, последняя тоже исчезла, стоило лишь Бьянке уголком рта процедить «брысь». Соломин лишь брови поднял удивленно – вот она сидела, а вот ее уже и нет. Опыт не пропьешь – наверняка не раз ей приходилось поспешно сваливать от недовольных клиентов.

– Ну и что тебя заставило примчаться ни свет ни заря?

– Побоялась, что проспите, знаю я вас. Прилетаю – а тут этакое… непотребство.

– Девочка, ты увлекаешься, твой язык становится несколько старомоден. Если хочешь быть русской – не старайся доводить это желание до абсурда. Просто будь собой, тебя в экипаже принимают равной себе не за то, что ты пытаешься говорить исключительно по-русски. Язык у нас развивается, заимствований море, и никто от них не отказывается. Пойми, ты вписалась в экипаж такой, какая есть.

– Хорошо, – Бьянка кивнула, серьезно глядя на Соломина.

– Вот и ладушки. А какое непотребство ты увидела? Вот утром – да, увидела бы, мы тут все с похмелья мучились, а сейчас вроде живые уже.

– А эта кошка драная?

– А она-то при чем? Не ревнуй, не стоит.

– Больно надо, – Бьянка демонстративно отвернулась и задрала нос. – Просто вас, мужиков, только оставь одних – живо рядом какая-нибудь дура образуется.

– Угу, мы такие. Кстати, я не замечал раньше, чтобы ты пользовалась косметикой. Думал даже, ты вообще краситься не умеешь.

– Я и не умею… почти. Да и где мне было раньше учиться? На фабрике? Или на крейсере? А это меня девочки накрасили. Что, хорошо получилось?

Ответить Соломин не успел – вернулся сначала Мещевич, а потом начали подтягиваться и остальные. Вновь проснувшиеся выглядели помятыми и усталыми, но на глазах приходили в себя – антидот действовал быстро. В общем, когда спустя два часа народ загрузился во флаер (Бьянка догадалась и пригнала тяжелую пассажирскую машину), все были уже бодрыми, веселыми и готовыми к подвигам.

Ну а потом была церемония бракосочетания, в которой Соломину запомнились разве что огромное количество народу да предшествовавший за пару дней до нее скандал. Тогда он чуть ли не на пинках вышвырнул католического священника. Ну да, а чего тут удивительного? Среди испанцев было много верующих, причем верящих совершенно искренне, и родители Мэнолы исключением не были.

Ну а Соломин был не то чтобы атеистом – среди космонавтов убежденных атеистов, если честно, было немного. Нет, он допускал существование Бога – в конце концов, опровергнуть его агентурными методами пока что ни у кого не получалось, а стало быть, гипотеза имела право на жизнь. Просто Соломин, как и практически все русские, отрицательно относился к церкви, к любой церкви, считая их вредными для нормального функционирования государства организациями, а священнослужителей – дармоедами, мошенниками и шарлатанами. Ну, в Российской империи этот вопрос был закрыт уже давно, и появление католического падре, или как его там, вызвал у капитана сначала удивление, а затем раздражение. В общем, как ни настаивали родители Мэнолы, в этом принципиальном вопросе ни Соломин, ни Джораев не отступили ни на дюйм.

Во время церемонии капитан достаточно быстро заскучал – он вообще на дух не переносил шумные церемонии и быстро уставал от большого количества народа. Именно поэтому он, несмотря на свое аристократическое происхождение, всегда сторонился светской жизни, предпочитая или тихие посиделки в узком кругу, или просто мостик корабля, где все было просто и понятно и никто не действовал на нервы.

Увы, сейчас было не отвертеться, и если вчерашняя попойка была в компании старых знакомых, с которыми пройден не один парсек, то ныне была толпа знакомых, мало знакомых и совсем незнакомых людей. И всем изволь улыбаться – положение обязывает. К концу церемонии у капитана скулы уже сводило от этой улыбки, и он с трудом продержался до вечера.

Ну а на следующее утро выяснилось, что молодожены сбежали. Вот просто взяли и сбежали, укатив на один из местных курортов. Соломину оставалось только поаплодировать их находчивости, после чего он оставил представительские вопросы и занялся текущими делами, среди которых была, в том числе, и подготовка к отлету. Соломину очень хотелось разобраться, наконец, со своей базой, тем более что дон Мигель уже несколько раз присылал ему запросы с просьбами о встрече.

Одновременно к Черному Новгороду должны были уйти транспортные корабли – Соломин намерен был сбыть захваченные на Новом Квебеке трофеи. Что поделаешь – если он хотел выполнить задуманное мудрыми головами на самом верху, ему нужна была развитая планета с конкурентоспособной экономикой. Ну а для модернизации экономики нужны были специалисты, которые были (на Новом Амстердаме было неплохо поставлено образование и профессиональное обучение рабочих, а с Нового Квебека он, в числе трофеев, вывез, в том числе, и специалистов в самых разных областях), и оборудование. Оборудование же можно было закупить – Российская империя готова была обеспечить свой доминион всем необходимым, но – за деньги, пусть и по себестоимости. Честно и логично, капитан и не ожидал другого, а деньги, кровь экономики, намерен был получить, реализуя трофеи. По всем расчетам, для первого этапа должно было хватить с запасом, а дальше видно будет. Если что, планет, которые можно захватить и ограбить, в космосе достаточно, и для пирата, имеющего под рукой первоклассную эскадру, открывались сейчас большие возможности.