Земля наша велика и обильна... - Юрий Никитин

Бронштейн тихонько шел рядышком, не решаясь прервать моидумы, я ведь могу мыслить только о высоком, знал бы, о какой херне я думаю побольшей части, но, к счастью, человека меряют не по совокупности его мыслей, апо пикам, так что в политике я прыгнул выше всех, да не просто выше, даже меркитакой нет, насколько выше любого политика, правителя или деятеля.

– Как ночуется? – поинтересовался я ехидно.

– Жена ворчит, – ответил он печально, – мы –народ семейный. Но я не хочу, чтобы меня мелом на асфальте обрисовали.Приходится терпеть. Ничего, уже недолго, Борис Борисович.

Он вроде бы утешал меня, я ощутил угрызения совести.

– Да, – согласился я. – Мы сумели сделать всеправильно. Старт был, правда, запоздалым…

– Принимая низкий старт, – сообщил он, – самоеглавное, чтобы сзади никто не бежал с шестом. Мы – успели.

– Не кажи «гоп», – предостерег я.

Мы вошли на лестничную клетку, я отправился в свой кабинет,а он вернулся, распахнул дверь к Лысенко, исчез. Великий политик, вспомнил я,должен быть злодеем, иначе не сможет эффективно управлять обществом. Порядочныйчеловек в роли политика – это умная бомба, не пожелавшая выпасть изсамолета, или автобус, вздумавший везти людей не на работу, а в парк напрогулку. Но я вроде бы порядочный… в основном, но все ж как будто идем кпобеде…

Я взялся за ручку двери, но холодное чувство близкогопоражения заползло во внутренности и пустило ледяные щупальца во все стороны.

Юлия, к моему удивлению, уже на месте, просматривает намониторе что-то невидимое для входящих. Подняла голову, улыбнулась так, что вомне потеплело, а щупальца истончились, растаяли.

– Когда же вы прибыли? – спросил я. – Мне кажется,еще даже метро не ходит.

– Борис Борисович, – призналась она, – я ужетретьи сутки ночую здесь. Мне Дима Лысенко поставил раскладушку, я никому немешаю. Зато не теряю время на дорогу.

– Господи, – сказал я, – сколько людей я заставилмучиться! А чего только сейчас признаетесь?

– Чтобы не отвлекать, Борис Борисович. А сегодня можнобудет уже идти ночевать домой.

– Да, – согласился я. – Неважно, какой бы раскладни выпал.

– Но только не вам, – закончила она неожиданно. –Без вас все затормозится.

Я шагнул в свой кабинет, думая над ее последнимисловами. В самом деле, если народ проголосует за мою кандидатуру, то темсамым проголосует за присоединение к Штатам. И тут уж неважно, ктопрезидент – свое мнение он, народ, выразил. Если меня убьют, любой другойобязан будет продолжить мою линию. Однако же выборы нового президента могутзамедлить процесс, что жизненно необходимо тем, кто не успел рассчитать такойнеожиданный поворот России.

Лысенко вошел вместе с Бронштейном, зевая и потираяпокрасневшие глаза. Заявил с ходу:

– Мне больше нравилась ситуация, когда Земля была плоской!Тогда везде было одно и то же время. А сейчас полмира уже садится обедать,а мы только спросонья стараемся понять, что случилось за ночь… что на самомделе вовсе не ночь.

– Ночь, ночь, – возразил Бронштейн. – Но в Япониии Китае, ты прав, кое-что за это время произошло. В Японии, кстати, сейчасне обедать садятся, а ужинать. Там рабочий день только что закончился.

Лысенко вполголоса выругался.

– И что они успели натворить?

– Нам расхлебывать долго.

Бронштейн сказал недовольно:

– Ты намекаешь, что нам нужно и спать здесь в кабинетах? Но,чтоб ты знал, евреи – народ семейный!

– И семья у тебя ого-го, – согласился Лысенкоодобрительно, – большая. Я как посмотрю, когда ты со Светланойисчезаешь в подсобке, ну прямо турок…

Бронштейн вздрогнул, пугливо огляделся.

– Тихо ты! Ты совсем олень неграмотный?

– Да я чо, я думал, только в исламе можно десять жен…

– Во-первых, в исламе можно только четыре, не больше, а во-вторых,ты что такое придумал? Тебе почудилось, понял? Я же говорю, семья –святое!

– Да, – подтвердил Лысенко безрадостно, – святое…А я своих когда в последний раз видел? Эх, хреново, что в этих японияхдень начинается на восемь часов раньше. Мы еще спим, а они уже действуют!

– Ну, – протянул Бронштейн, – для Россииспать – привычное дело. Борис Борисович, взгляните вот на эти цифры.Весьма тревожные.

Я взглянул, дыхание остановилось. Удар пришелся совсемс другой стороны. Нет, я понимал, конечно, что и там опасно, но как-то большесосредотачивался на двух гигантах: Китае и Японии. На этот раз Китай и Японияни при чем, хотя удар, действительно, с той стороны, с Востока. Все чаще внаших бывших среднеазиатских республиках Советского Союза, а теперь суверенныхи независимых казахстанах, узбекистанах, киргизиях и прочих туркмениях началипогибать политические деятели. Началось еще два-три года назад, но толькосейчас стало понятно, что случайность исключена: сперва умирали по разнымпричинам руководители среднего звена, теперь уже убивают высших чиновников. Наднях погиб президент Киргизстана и серьезно ранен президент Туркмении, сейчас вреанимации, надежд на выздоровление нет. Оба сторонники советской власти, а навремя избрания новых президентов власть временно перешла в рукивице-президентов, известных как фанатичные приверженцы единого исламскогогосударства.

Иран, судя по косвенным данным, в последнее времяактивизировал попытки продвинуться и на север, поглотить Азербайджан,Узбекистан, Таджикистан, а также часть Казахстана. Это в три раза увеличит егонаселение, добавит значительную территорию с огромными естественными ресурсамии далее, можно предположить, проложит путь к присоединению Афганистана иПакистана. Таким образом, возникнет новая сверхдержава, протянувшаяся отКрасного моря до Гиндукуша – нет, если говорить более конкретно, отКрасного моря до Китая, и тогда на юге мы будем целиком граничить с враждебнымнам государством.

Господи, защита Родины от гитлеровских орд была детскойшалостью по сравнению с этой задачей!

Лысенко добавил надтреснутым голосом:

– Известно, что в обстановке строжайшей секретностивстретились главы Китая, Японии и Саудовской Аравии. Неожиданность в том, что отаких встречах договариваются по дипломатическим каналам заранее, согласовываютпорядок встречи, протокол, кто о чем будет говорить, а также вопросы, которыхкасаться ни в коем случае не следует. Все это, по крайней мере порядок и времявстреч, доводится до представителей других стран, в дипломатии нет ничего важнеепривычности и обыденности, так что любые неожиданные перемещения всегдавызывают настороженность. А здесь вот так сразу слетелись, остальные срочныедела отодвинуты, а то и вовсе похерены…