Союз одиночек - Сергей Иванов

– Наверно, это не самый короткий путь? – заметил я. – Есть люди, чистые изначально. К примеру, что ты думаешь о Зое?

– Ну, она еще не волшебница, – улыбнулась Ника. – Но все задатки в наличии.

Девушка уперлась в шар напрягшимся взором, и я увидел там Зою – оживленную, радостную, с горящими глазами и устремленным лицом. Коммунарка все же дождалась светлого будущего, хотя оно не явилось из космических далей, а обнаружилось совсем рядом, в паре кварталов от Лагеря.

– А что за Пророки мелькают в городе? – снова спросил я. – Развелось, понимаешь!.. Ведь их несколько – я прав?

– Возможно, даже десятки, – подтвердила Ника.

– Или сотни, – вставила Пола.

– Похоже, они-то и устроили тамошнюю заварушку – а вовсе не загорцы, как мы решили поначалу. И значит, на нашем поле объявились новые игроки.

– А их вправду не отличить?

– Загорцы тоже похожи, как близнецы. Но эти «пророки» и вовсе клоны, идентичные и бесполые, рождающиеся год за годом, – этакая растянувшаяся на тысячелетия личность. Вообще они зовутся Хранителями. В своей стране они владели монополией на знание, хотя значились лишь жрецами огрской Богини, черпавшей сведения из Подвала Вселенной и делившейся с имперской элитой. Затем Богиню у Хранителей забрали, от власти отодвинули. Вот и решили они попытать счастья здесь, благо у Земли с их планетой давние связи.

– «Благо»? – хмыкнула Пола.

Откликнувшись улыбкой, Ника прибавила:

– Тем более, загорцы уже протоптали сюда тропку – может, не без помощи Хранителей.

– И что же те хранят: Богиню?

Девушка покачала головой.

– Такие и у нас всегда были: хранители разобщенности. Им лишь бы разделить людей – все равно по какому признаку. Рецепт известный.

– Ведь одиночки тоже обособляются – в чем разница-то?

– В том, что одиночки не теряют связи с человечеством. А когда вливаешься в стаю, остальных уже не считаешь за людей, в расчет принимаются только свои. И этот путь ведет в тупик. Постепенно «своих» делается меньше, а в финале тут не одиночки – Хищники.

Я кивнул, соглашаясь. Собственно, и сам думал так же, хотел лишь услышать подтверждение.

Белая кобылица паслась рядом, пощипывая яркую траву, а иногда легонько тыкалась головой в девичьи тела, будто напрашивалась на ласку. Засмеявшись, Пола привстала на колени и обняла лошадь за склоненную шею, прижавшись щекой к гриве.

– Чего же вы добиваетесь? – заговорил я опять. – Надеетесь изменить людей к лучшему? После стольких веков зверства, скромно названных историей цивилизации! Если бы это не отпечаталось уже в наших генах…

– Ведь и в наших тоже? – возразила Ника.

– Вы – исключения, – отрезал я. – А над остальными тяготеет прошлое.

– Но прошлого нет, – сказала она. – Есть лишь наша память о нем. Которую, кстати, можно переиначить, как пожелает владеющий Силой. И вот так строится будущее.

– Ну, тогда желаю, чтобы Силы оказалось больше у вас, чем у ваших противников.

Ближе к вечеру заявилась Стелла – во всем великолепии своей наготы. И сразу отправилась купаться, словно исполняя обещание, данное Никой. Подбодренный локотком соседки, я тоже пошел на берег, без стеснения любуясь тем, что демонстрировали без стыдливости. В каждом движении роскошнотелой пери сквозило столько неги, что поневоле представлялось, какая она в любви. Картинки рисовались столь зримые, что бросало в жар… хотя солнце уже клонилось к закату.

Наплескавшись, Стелла присела на мой валун.

– И это все, что ты от меня хочешь? – осведомилась она. – В чем же дело?

– В смысле? – не понял я.

– Могу предоставить в любой момент. – Женщина улыбнулась. – В порядке дружеской услуги.

Удивленно я покачал головой:

– И многим ты… удружила?

– Тебя интересует число? Могу сосчитать, если настаиваешь.

– Но ты хоть предохраняешься? – спросил я очень глупо, будто слой резины в десяток микрон надежно разделяет плоть и тогда соитие не в счет.

– Зачем? У меня не будет детей, пока не захочу.

– Как на Таити? Но это же разврат!..

– Почему? – удивилась Стелла. – Кому от этого плохо? Я даже не вызываю ревность – до сих пор на меня не предъявляли права.

Еще бы: владеть таким сокровищем! Вдобавок умная – для дураков это смерть. Значит, девять десятых отметаем сразу.

– А не боишься воздействия чужих ген? – спросил я. – Ведь с каждым извержением в тебя впрыскивают программу.

– Я устроена так, – улыбнулась она, – что принимаю лишь полезные свойства.

– Значит, поэтому ты такая красивая?

– И такая здоровая, – прибавила Стелла без ложной скромности. – А видел бы меня в девичестве!..

У меня возникло ощущение, будто надо мной насмехаются, – хотя я точно знал, что это не так. Экое раздвоение.

– Выходит, ты ведьма? – выпалил я и тут же прикусил язык, чтобы не добавить: «А я думал: фея». Но Стелла наверняка догадалась.

– Я беру лишь, что дают сами, – сказала она. – И делаю это с разбором. Поэтому не усредняюсь, а совершенствуюсь. Оставайся я прежней, разве привлекла бы твое внимание?

– «Нет предела совершенствованию», да? – кисло произнес я.

Наверно, вот так же ведет себя с друзьями Ника. И сколькие уже вкусили от ее щедрот?

Обсохнув в нашем кружке, Стелла не стала задерживаться – видно, хватало дел в других местах. Скорее всего отправилась собирать дань, неведомо как определяя, кто из ее приятелей уже накопил излишки.

А разговор уже повернул в иное русло. Как водится, девушки принялись обсуждать знакомых мужчин, причем мое присутствие их совсем не стесняло. Прошлись по разным качествам, включая интимные (о которых явно знали не понаслышке). Но с особым увлечением сравнивали их Силу, словно бы она и определяла статус незаурядов. Меня это заинтересовало – беззвучно я позвал Нику, хотя вовсе не надеялся, что услышит.

– Что, милый? – спросила она, поворачиваясь.

«Милый»!.. Мне не говорили так целую вечность. И как естественно это у нее прозвучало, как просто – будто я впрямь такой. Если она прибавит «мой сладкий», могу ведь и растаять. А потом Ника станет звать меня «малыш», и это тоже не покажется смешным, хотя я крупней ее вдвое, а старше… уж не знаю, насколько. Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы привести себя в чувство и взглянуть на вещи трезво.

Ведь это оборот речи – ничего больше. Вернее, для Ники тут все «милые», и хорошо, если я в этом ряду не последний. А уж претендовать на первенство!..

Пока я разбирался с этим потрясшим меня словом, девушка терпеливо ждала, согревая меня взглядом.