Под защитой камня - Джин М. Ауэл

Эйла подумала, не пригласить ли ее на встречу с женщинами, но быстро решила, что не стоит. Вероятно, они будут гораздо более благосклонны к симпатичной девочке с чистеньким малышом на руках, чем к их матери, наверняка выпившей слишком много березовицы. Эйла пошла дальше, но краем глаза продолжала держать в поле зрения мужчину. Он не повернул за женщиной, а продолжал идти вперед.

Что-то в его фигуре и движениях показалось Эйле знакомым. Он быстро приближался, очевидно, узнав ее. Эйла тоже узнала этого мужчину и, понаблюдав за ним еще немного, вдруг осознала, что в его движениях показалось ей знакомым. Это был Брукевал, и ему, конечно, не понравилось бы, что Эйла подметила его коренастое крепкое телосложение и легкость движений, присущие мужчинам Клана.

Брукевал улыбнулся, словно был искренне рад видеть ее, и она, ответив ему улыбкой, поспешила вместе с девочками вперед к жилищу Пролевы. Оглянувшись на мгновение, она с удивлением заметила, что его улыбка сменилась сердитым выражением, словно ее поспешность расстроила его.

"Она же видела, что я догоняю ее, но поспешила уйти, — подумал Брукевал. — Не могла даже дождаться, чтобы обменяться приветствиями. Я надеялся, что она будет по-другому относиться ко мне".

— А вот и она, — сказала Пролева. Она выглянула из дома и, увидев Эйлу, обрадовалась. Она боялась, что приглашенным женщинам надоест сидеть в ожидании, и они начнут искать предлог для ухода, так и не удовлетворив своего любопытства. Она сказала им лишь, что Эйла хочет поговорить с ними. Интерес также усилило то, что жена вождя пригласила их к себе. Держа открытым входной занавес, Пролева жестом предложила Эйле с детьми пройти внутрь. Приказав Волку отправляться к жилищу Мартоны, Эйла подтолкнула ко входу Ланогу с малышкой.

В основном помещении собрались девять женщин, отчего оно вдруг показалось довольно маленьким и тесноватым. Шестеро держали на руках младенцев грудного возраста, а трое дохаживали последние дни беременности. Вдобавок два малыша, еще не научившиеся толком ходить, играли тут же, сидя на полу. Собравшиеся более или менее знали друг друга, среди них были даже две сестры, но все общались между собой легко и непринужденно. Они сравнивали детей, обсуждали подробности родов, кормления и делились знаниями, приобретенными благодаря появлению в их домах нового и зачастую требовательного человечка. Прекратив разговоры, все посмотрели на вновь прибывших, проявляя разные степени удивления.

— Все вы знаете Эйлу, поэтому я не буду разводить долгих церемоний, — сказала Пролева. — А вы сами представитесь ей позже.

— Кто эта девочка? — сказала одна из женщин. Она выглядела старше других, и один из игравших малышей встал на ножки и пошел на звук ее голоса.

— И чья это малышка? — поинтересовался кто-то.

Пролева взглянула на Эйлу, которая сначала слегка растерялась, оказавшись в окружении собравшихся матерей, они, очевидно, чувствовали себя совершенно спокойно, но их вопрос подсказал ей, с чего следует начать.

— Это Ланога, старшая дочь Тремеды. А на руках у нее младшая сестренка Лорала, — сказала Эйла, уверенная, что некоторые из этих женщин должны знать этих детей.

— Тремеды?! — недоверчиво воскликнула старшая женщина. — Это действительно дети Тремеды?

— Да, это они. Неужели вы не узнаете их? Они члены Девятой Пещеры, — сказала Эйла. Послышался шепот обменивающихся впечатлениями женщин. Эйла услышала замечания, касавшиеся как детей, так и ее необычного произношения.

— Ланога ее второй ребенок, Стелона, — пояснила Пролева. — Вспомни, ведь именно ты помогала ей появиться на свет. Ланога, не стесняйся, проходи и садись рядом со мной. — Женщины смотрели, как девочка, поудобнее перехватив ребенка, подошла и села около жены вождя, посадив Лоралу к себе на колени. Она не смотрела на других женщин, а следила только за Эйлой, которая ободряюще улыбнулась ей.

— Вчера Ланога позвала Зеландони к раненому Бологану. Видимо, он подрался с кем-то и повредил голову, — начала Эйла. — И вот тогда-то мы и обнаружили, что положение в этой семье гораздо серьезнее. Этой малышке чуть больше полугода, а у ее матери пропало молоко. Ланога заботилась о ней, но могла приготовить только отварные, размятые коренья. Я думаю, все вы понимаете, что ребенок не сможет вырасти здоровым, если кормить его только вареными кореньями. — Эйла отметила, что некоторые женщины покрепче прижали к себе младенцев. Такая реакция понятна практически любому, но они уже начали догадываться, к чему клонит Эйла.

— Я пришла сюда из очень далеких краев, но не важно, где или с кем я жила, всем людям известно, что грудному ребенку необходимо молоко. Женщины вырастившего меня племени обычно помогали матери выкормить ребенка, если у нее рано пропадало молоко. — Все поняли, что Эйла говорит о тех, кого они называли плоскоголовыми и которых большинство Зеландонии считали животными. Даже те, у кого не было излишков молока, то и дело подсовывали свою грудь голодному младенцу. Однажды, когда у молодой матери пропало молоко, другая женщина, у которой с избытком хватало молока для своего ребенка, стала заботиться о чужом ребенке, почти как о своем собственном, и кормила их, словно они оба были ее родными детьми, — сказала Эйла.

— А как же родной ребенок этой женщины? Что, если бы у нее не хватило молока для него? — спросила одна из беременных. Она выглядела еще совсем юной и, вероятно, ждала первого ребенка.

Эйла улыбнулась ей и окинула взглядом остальных женщин.

— Разве неудивительно, что материнское молоко прибывает по мере его надобности? Чем больше мать кормит, тем больше молока у нее появляется.

— Это совершенно верно, особенно поначалу, — послышался знакомый Эйле голос от входа. Оглянувшись, она улыбнулась присоединившейся к ним высокой полной женщине. — Извини, Пролева, я только сейчас освободилась. Ларамар пришел проведать Бологана и начал задавать ему вопросы. Я не одобрила его поведения и пошла за Джохарраном, и, кстати, они наконец добились кое-каких разъяснений от этого парня.

Женщины начали взволнованно переговариваться. Они очень заинтересовались и надеялись, что Зеландони скажет что-то еще, но понимали, что самим спрашивать бесполезно. Она все равно скажет им ровно столько, сколько ей нужно, чтобы они знали. Пролева сняла высокую корзину с горячим чаем с большого камня и положила на него подушку; это было обычное место Зеландони в доме вождя, используемое для других нужд во время ее отсутствия. Когда жрица устроилась на подушке, ей предложили чашку чая. Взяв ее, она с улыбкой взглянула на всех собравшихся.

С появлением этой большой женщины теснота помещения стала гораздо более ощутимой, но никто не возражал. Участие в их собрании жены вождя и Верховной жрицы заставило женщин осознать его важность. Эйла уловила суть их ощущений, но она еще слишком мало прожила в этом племени, чтобы полностью осознать значение такого случая для женщин. Она думала о Пролеве и Зеландони, просто как о родственниках и друзьях Джондалара. Жрица взглянула на Эйлу, побуждая ее продолжить разговор.