На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927 - Уильям Миллер

Внешняя политика полностью находилась под контролем короля и потому была прогерманской, а иногда – протурецкой. После визита австрийского императора в Бухарест в 1896 году, а также открытия расчищенного фарватера Дуная в районе Железных Ворот в присутствии суверенов трех дунайских стран связь со странами Центральной Европы, начатая Братиану и Бисмарком, стала еще теснее. Военное соглашение связало судьбу румынской армии, имевшей 200 тысяч бойцов, с армией Австро-Венгрии – на определенных условиях. Однажды Румыния, по просьбе Германии, мобилизовала свою армию, чтобы спасти Турцию в тот момент, когда ее азиатские провинции могли остаться совсем без войск. Укрепления, сооруженные в столице бельгийским генералом Бриальмоном, усилили барьер, который создала Румыния, чтобы преградить русской армии путь на Константинополь.

Однако дружба с Австро-Венгрией заставила Румынию заинтересоваться македонским вопросом, ударив тем самым по самому больному месту еще одного неславянского христианского государства на Ближнем Востоке – Греции. Отказавшись, хотя бы на время, от идеи освободить «неосвобожденных» румын, Австро-Венгрия бросила взгляд на давно уже забытых валахов Македонии и Эпира. Жителей этих мест румыны считали румынами, а греки – греками. Когда эта пропаганда ослабела, романские и греческий народы полуострова снова стали братьями; правительства двух стран заключили коммерческую конвенцию, а их руководители встретились. В 1901 году студенты Бухареста посетили Афины. Но греческо-румынский медовый месяц закончился в 1905 году, когда румынский совет министров получил от Порты известие о том, что Турция признала валахов отдельной национальностью, с правом проводить церковные службы на своем языке. В Румынии начались антигреческие выступления, а дипломатические отношения между двумя странами, уже прерывавшиеся с 1892 по 1896 год из-за того, что румынские суды признали наследство братьев Заппас, основавших в Афинах Заппион, незаконным, снова были разорваны на несколько лет.

Греческая внутренняя политика протекала без особых потрясений в течение одиннадцати лет, которые последовали за оставлением Фессалии. Это была передышка между двумя бурными периодами. После того как Заимис, самый консервативный из современных греческих политиков, уладил проблемы, порожденные войной, Георгиос Феотокис, бывший помощник Трикуписа и первый уроженец Ионических островов, до стигший высшего поста в греческом правительстве, стал в 1899 году премьер-министром страны. Его четыре срока премьерства, причем два из них – необычно долгие, заполнили большую часть этого периода. Первая отставка Трикуписа, случившаяся в конце 1901 года, была вызвана возмущением народа из-за того, что он перевел Евангелие на разговорный греческий язык. Это привело к бунту студентов университета и нападению на два газетных издательства. Этот случай был весьма поучительным, ибо он продемонстрировал, какую значимость придают греки первоначальному тексту Евангелия, которое они по праву считают одной из главных ценностей своего национального наследства.

Похожее возмущение возникло в 1903 году, когда Раллиса, находившегося тогда у власти, группа студентов и один профессор заставили запретить представление «Орестеи» Эсхила из-за того, что некоторые фразы из версии Сотериадиса оскорбили чувства ханжей.

Волнения, вызванные другой сложной проблемой, связанной с винной ягодой, в 1903 году вынудили второе правительство Феотокиса уйти в отставку, а через два года рука убийцы устранила Делигианниса с политической сцены Греции, где он так долго играл ведущую роль. Это убийство было вызвано вовсе не политическими мотивами, а тем, что по приказу этого ветерана общественной жизни, или «деда», как его называли в народе, были закрыты игорные дома. Его смерть привела к расколу так называемой Национальной партии, которую он возглавлял, на две фракции. Одна последовала за Раллисом, а другая – за Мавромихалисом, а все это привело к тому, что Феотокис, глава объединенной партии, занял пост премьер-министра и продержался на нем более трех с половиной лет, до июля 1909 года.

Во время его правления в Афинах в 1906 году были проведены вторые возрожденные Олимпийские игры, на которых присутствовал английский король Эдуард VII, а также представители всего эллинского мира и других наций. На следующий год в Греции была устроена перепись населения, которая показала сильное увеличение числа жителей Афин и Пирея, а также замечательное расширение Волоса с тех пор, как этот фессалийский порт стал греческим.

Тем не менее из некоторых сельских районов Греции люди уезжали в США. Это явление появилось в 1891 году и привело к преобладанию женского населения над мужским. Это явление, каким бы странным оно ни показалось англичанам, стало отличительной чертой греческой жизни.

Благодаря этим иммигрантам курс фунта стерлингов в Греции понизился. Во время валютного кризиса, разразившегося в декабре 1894 – январе 1895 года, фунт стерлингов стоил 46 драхм 87 лепт, а в 1913 за него давали всего 25 драхм.

Эмигранты, возвращавшиеся домой, привозили с собой и новые идеи. Путешественники удивлялись, когда в отдаленных деревушках Мореи (Пелопоннеса) с ними разговаривали по-английски с сильным американским акцентом, а также когда им сообщали, что одна пятая часть населения в одном городе Центральной Греции переселилась в Америку. Надо отметить, что бывшие «американцы» отлично воевали в 1912 году.

Обзор истории Ближнего Востока до 1908 года, когда в Турции произошла революция, можно завершить рассказом о тех островах, которые имели автономию или были вассалами Турции, но, в отличие от Крита, были лишь случайно связаны с общей тенденцией развития восточного вопроса.

Кипр, находившийся с 1878 года под британским контролем, вряд ли может служить удовлетворительным источником для наблюдателей. По экономике острова с самого начала был нанесен сильный удар, поскольку британское правительство согласилось выплачивать Турции ежегодную дань в размере среднего превышения доходов над расходами в течение пяти предыдущих лет, иными словами, 92 800 фунтов. Такой способ расчетов оказался совершенно негодным, поскольку турки, как обычно, тратили очень мало денег на общественные работы, а общий доход Кипра в то время составлял 147 281 фунт.

Таким образом, англичане получили остров, на котором нужно было создавать все необходимое; в то же время его огромные долги совсем не соответствовали его ресурсам. Однако вся несправедливость обязательства, навязанного турками англичанам, выяснилась лишь четыре года спустя, когда почти 82 тысячи фунтов выплаты ушли на погашение процентов по ссуде 1855 года, от выплаты которых турки отказались. Великобритания и Франция поручились тогда за Турцию, и теперь эти выплаты легли в основном на плечи французов и англичан. Так киприоты вынуждены были взять на себя обязательства Турецкой империи по отношению к акционерам и выплачивать те суммы, на которые дали совместные гарантии две западные державы.

В результате этого ежегодная прибыль колониального бюджета превратилась в убытки безо всякой пользы для сюзерена. Если бы Великобритания заключила с турками более выгодную сделку, то можно было бы заняться ирригацией, в которой отчаянно нуждался остров, и другими общественными работами. К тому же на острове была лишь одна небольшая железная дорога, а на образование тратилось всего 5 тысяч фунтов в год. Короче говоря, если процитировать высказывание одного эксперта в газете «Таймс», выплаты Турции, отмененные лишь в 1914 году, стали «камнем на шее острова».