Секретная карта - Майкл Стэкпол

Моравен опустил ноги Кираса и молча выпрямился. Он хотел что-то сказать, но слова не шли с языка. Фонарь освещал величественную и одновременно жуткую картину. Моравен понял, что нашел источник своих страхов. Он отыскал то, что поручил ему найти джесейсерр Ятан. Колени его подогнулись.

Отблески голубого света играли на отполированной до блеска поверхности с прямоугольными каменными плитами высотой в человеческий рост. Искусная резьба покрывала их. На плитах были высечены имена и перечислялись славные деяния лежащих под ними. Позолоченные буквы ярко блестели.

Келес изумленно приоткрыл рот.

— Вон там… Там гробница Амениса Дукао! Он погиб вместе с Императрицей!

Прежде чем кто-нибудь отозвался, раздался пронзительный вопль вирука. Моравен обернулся. Он не понял смысла слов Келеса. Но это не имело никакого значения.

Вот шторм и настиг нас.

Силуэт Рекарафи заслонял выход. Вирук вцепился в края проема, когда ударил шторм. Песчаный вихрь ворвался внутрь, выбив землю у Рекарафи из-под ног. Вслед за ним золотисто-красное пламя заполнило вход и охватило вирука. Но он продолжал держаться, пока скала под его правой рукой не начала крошиться. Он, наконец разжав левую руку, отлетел внутрь и ударился о стену слева от входа.

Больше ничто не стояло на пути бушующего шторма. Мерцающий серебром шар вплыл в пещеру, приостановился, а потом разразился черными молниями. Трезубцы молний со свирепым треском ударяли в скалы и землю. Они напоминали чудовищные конечности, которые выпускал, медленно двигаясь, серебряный шар. Моравен мельком подумал, что тот очень напоминает танатон номер Пять. Или мы всего лишь воображаем его таким.

Шар разверзся. Образовавшееся отверстие истекало раскаленной магией. Багровый зрачок ворочался; он словно что-то высматривал.

Он заметил воина.

И взорвался.

Серебряный смерч сбил Моравена с ног и швырнул наземь. Его скрутило судорогой еще в воздухе. Каждый мускул его тела свело, а потом отпустило. Он ударился о землю, и его протащило по полу до самой стены.

Он смутно осознавал происходящее с его телом, но это его не волновало. Когда смерч ударил, в его сознание грубо ворвалось нечто. Оно пронзило его душу, оставив кровоточащую рану; голос наполняло презрение.

«Это ты. Ты вернулся. Хорошо. — Чувство реальности покинуло Моравена, остался только этот голос. — На этот раз тебе не уйти».

Шестой день Месяца Волка года Крысы.

Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.

Сто шестьдесят второй год Династии Комира.

Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.

Тиренкан, Феларати.

Дезейрион.

Правитель Пируст увидел Джейсаи, ожидавшую его в приемном покое. Тлеющие в очаге угли обеспечивали лишь жизненно необходимую толику тепла. Несмотря на знобящую прохладу, на Джейсаи была лишь ночная рубашка, и она пришла босиком. Плотная шерстяная ткань рубашки облегала тело, так что Пируст видел проступающие очертания ее острых сосков. Джейсаи всегда одевала на ночь рубашки, но раньше предпочитала яркие цвета, распространенные в Наленире. Сейчас же встречала его в одеянии из некрашеной ткани; такую одежду носили простые дезейрионцы.

Он приблизился, и она опустилась на колени, склонив голову. Волна длинных белокурых волос рассыпалась по плечам и закрыла лицо, но Пируст чувствовал, что Джейсаи не испытывает ни страха, ни раскаяния. Ей ничего от него не нужно, и меньше всего она хотела получить его прощение. Угрызения совести ее тоже явно не мучили. Пируст был удивлен, но не показал вида. Он неторопливо поднял руку и расстегнул пряжку на черном шерстяном плаще, отделанном по краям волчьим мехом.

Плащ соскользнул на пол.

Не обращая внимания на Джейсаи, Пируст наклонился и подбросил несколько поленьев в очаг. Раздался громкий треск; сноп искр вылетел в дымоход. Волны тепла начали исходить от очага; вспыхнуло яркое пламя, осветив комнату и позолотив волосы Джейсаи.

Он стянул перчатки и бросил их поверх упавшего плаща. Протянув руки к огню, Правитель смотрел, как отблески пламени пляшут на закоченевших пальцах. Наконец он потер ладони одна о другую и тихо заговорил.

— Теперь здесь теплее. Мне не жаль для тебя тепла.

Ответ был таким, как он и предполагал. Пусть Джейсаи согласилась выйти за него замуж и уехать в Феларати, но все равно продолжала бунтовать, изобретая для этого бесчисленные способы. Она жаловалась на холод, и очаг в ее комнате горел дни и ночи напролет. Пируст объяснял, что его народ беден, и такая расточительность в отношении дров недопустима.

Ее это не остановило.

Пируст позволил ей продолжать в том же духе четыре дня, а потом приказал вообще не давать дров. Когда Джейсаи принялась жаловаться, он ответил, что она израсходовала весь отведенный ей запас; он же благоразумен, и ему дров хватает. Он сказал, что Джейсаи может перебраться в его покои, а он позаботится, чтобы ей было тепло, но она ответила, что предпочитает холод.

Она упорствовала еще один день. Возможно, продержалась бы и дольше, если бы он велел заменить мебель, которую она сожгла. Она пришла к нему. И предпочла остаться, хотя к концу недели ей снова предоставили топливо для очага.

Пируст не был глупцом. Они поспешно поженились в Мелесвине, и тем же вечером он подтвердил свои права мужа. В ту ночь она приняла его, поскольку это было частью сделки. Но с тех пор Джейсаи отвергала Пируста, пока холод не загнал к нему в постель. Хотя все равно она пришла не по своей воле; он прекрасно это понимал. С другой стороны, неважно, почему она согласилась разделить с ним ложе; имело значение лишь то, что она это сделала. Ненависть, безразличие, похоть — его вполне устраивала любая причина. Все, кроме непослушания.

Джейсаи так и не подняла головы.

— Вы объяснили мне, супруг мой, что в Дезейрионе не принято расточительство.

— Но ты тратила мои дрова, пока не поняла, что я подчиняюсь тем же законам, что и мои люди.

— Я вела себя глупо.

— А теперь поумнела?

— Отчасти, мой господин. — Она подняла лицо, и дорожки от слез заблестели в свете очага. — У меня для вас новости, Правитель Пируст.

Что еще за слезы? Он вгляделся в ее лицо и отошел, так что она могла видеть лишь его силуэт напротив пламени очага.

— Какие новости?

— Твой наследник растет у меня внутри.

Пируст сложил руки, зажав левую ладонь в правой; неожиданно он вспомнил о своем увечье. Что подумает об этом мой ребенок? Он вздрогнул; эта мысль пришла ему в голову так внезапно, словно это было очередное послание богов. Теперь он должен думать не только о своей жизни и о своем будущем. Он всегда был конечным звеном в цепи, теперь же стал просто одним из звеньев и должен приложить все усилия, чтобы сделать эту цепь прочнее.