Библия Раджниша. Том 4. Книга 1 - Бхагван Шри Раджниш

Они — самые старые религии; они не нуждаются в том, чтобы кого-то обращать в свою веру. Но обе эти религии быть подвластны времени, они теряют своих людей и не приобретают никого из других паств.

Поэтому в индуизме было движение, Арья Самадж, очень ученых людей, но совершенно не святых. Махариши Дхьянанда ознаменовал и основал Арья Самадж. Это фанатическая секта, предназначенная для обращения всех в индуизм.

Таким же образом и евреи вынуждены были предпринять некоторые шаги. Ортодоксальные евреи были, конечно, очень не расположены к этому. Поэтому неортодоксальные евреи, особенно хасидские евреи, начали обращение; они обратили в свою веру много людей. И в них есть что-то прекрасное, что очень привлекает; люди могут быть захвачены вихрем хасидизма.

хасидизм — это действительно нечто, одно из тех редких украшений, которые вошли в историю человеческого сознания. Дзэн, даосизм, суфизм, хасидизм — эта четверка представляется четырьмя столпами, которые поднялись из всей истории — нечто чрезвычайно прекрасное. Но для того, чтобы быть такими прекрасными, они должны были быть неортодоксальными, они должны были быть бунтарями, они должны были быть жизнеутверждающими.

Поэтому они повсюду порицаются ортодоксальными людьми. Ортодоксальные буддисты не любят дзэн; порицают его. Мусульмане не любят суфиев; их убивают; они вынуждены скрываться. Вы не найдете суфиев, если на Ближнем Востоке будете спрашивать: «Я хочу познакомиться с некоторыми суфиями». У них нет вывесок; вы не сможете найти их таким путем. Это не способ.

Вы не найдете ни одного суфия, так как суфии скрываются, иначе их убьют. Поэтому до тех пор, пока вы не найдете какой-то источник, какой-то контакт… Если я пошлю вас куда-нибудь, например, в Стамбул по адресу одного ювелира, то этот ювелир возьмет вас с собой на собрание суфиев.

И от этого ювелира и от суфиев будет зависеть, захотят ли они встретиться с вами; так что вам придется подождать. Даже если вы имеете контакт, вас не пошлют непосредственно в суфийскую общину. Вас посылают к кому-то, кто может проинформировать суфийскую общину, которая собирается нерегулярно в различных местах, и попросить у них разрешения, можно или нельзя допустить к ним данного человека.

Затем суфийская община даст время на ожидание: «Подождите четыре недели», и в течение четырех недель их люди будут следить заданным человеком: можно ли допустить его в общину или же он может создать ненужные неприятности. Если их решение будет в пользу данного человека, только в этом случае он будет допущен в общину.

Хасидов считают более низкой разновидностью евреев — падшими евреями, неверным типом евреев. Но они являются людьми, которые обратили других людей в иудаизм. Теперь в этом беда. Беда заключается в том, что восемьдесят процентов обращенных евреев обращены хасидами, а в Израиле их не принимают за евреев.

Для того, чтобы обращенного еврея приняли за еврея, он должен быть обращен ортодоксальными евреями; а ортодоксальный иудаизм не привлекателен — кто же хочет стать ортодоксальным евреем, если вы не являетесь каким-нибудь помешанным или?.. И для какой цели? А обращение в ортодоксальный иудаизм — это такой процесс, что ни один разумный человек не стал бы подвергаться ему.

Поэтому имеется большое волнение, касающееся того, что может случиться, ведь восемьдесят процентов евреев, обращенных в Америке, обращены неортодоксальными людьми. Этим евреям не будет дано право въехать в Израиль или стать жителями этой страны, — а ведь эти люди вкладывают миллионы долларов в Израиль. Почему они должны вкладывать такие средства? Если это не их страна и если они даже не евреи, то почему тогда они должны беспокоиться об Израиле?

А вы видите смысл в том, почему возник вопрос о том, кто является евреем? Еврей должен быть абсолютным рабом ортодоксальности, обычая, всего того, что является старым. Он не должен думать категориями свободы, индивидуальности, просветления, медитации. Все это не входит в понятие ортодоксального иудаизма. Он не должен думать о танцах, пении и наслаждениях; это не религия.

Каждая религия хочет, чтобы вы были рабом старого, мертвого.

Как же вы можете быть счастливыми?

Для того, чтобы быть счастливыми, вы должны быть живыми.

Для того, чтобы быть живыми, вы должны отстаивать свое право.

Вы должны отбросить все эти помехи.

А вы говорите мне, что вам хотелось бы быть такими же блаженными, каким всегда являюсь я. Нет, не будьте такими же: ваше блаженство будет вашим блаженством. Оно не должно быть подобно моему; в вас опять говорит раб. Примите к сведению мысль о рабе.

Я стараюсь вытащить его из одной тюремной камеры, а он сразу же проскальзывает в другую тюремную камеру. Он стал настолько привычным к темноте и одиночному заключению, что не может выносить свет. Почему вы должны быть подобны мне? Я же не «подобен» кому-либо; вот почему я блаженный. А если вы стараетесь быть подобными мне, то в этом случае вы снова начали игру в страдания — новую игру, но опять на той же дороге.

И запомните одну вещь: я здесь не для того, чтобы создавать точные копии самого себя. Одного уже достаточно.

Каждый должен реализовать свои потенциальные возможности и внести в существование что-то новое. До тех пор, пока вы не преподнесете что-то новое существованию, вы будете терпеть неудачу и будете несчастны. Вы не были созидательны; вы не были способны отплатить существованию за все блага, которыми оно осыпало вас.

Будьте лишь самим собой.

Можете быть уверены в том, что вы не будете похожи ни на кого в мире, поэтому не волнуйтесь об этом; будьте счастливы с этим.

А вторая вещь очень основательна: ваша любовь, ваша радость, ваше безмолвие будут иметь что-то, взятое от вас самих, — особенность, благоухание, аромат.

Моя радость, мое блаженство, моя медитация будут иметь что-то от меня самого. Нет необходимости даже сравнивать. Не надо копировать мое блаженство. Да, мое блаженство может создать в вас огромный побудительный мотив быть блаженными. Но ваше блаженство будет вашим, подлинно вашим.

Мы используем те же самые названия, так как в мире существует так много людей, что если мы начнем использовать различные слова, определяющие переживание каждого, то язык станет невозможным. Поэтому мы используем одно слово «любовь»; разве вы не почувствовали, что