Критическая масса. Как одни явления порождают другие - Филип Болл

Ранее мы рассматривали много моделей, авторы которых пытались описать механизмы различного поведения людей (от преступного до обыденного), обусловленные воздействием на человека его ближайшего окружения, например, друзей и семьи. Такие модели представляют собой попытки воссоздания реального микрокосма или микроокружения каждого человека, испытывающего действие постоянно существующих в этом окружении волн культурных и социальных изменений. Некоторые ученые надеются расширить масштаб этих моделей и получить описание процессов распространения культурных контактов, формирующих демографические, политические и лингвистические границы в мировом масштабе. Конечно, такая задача выглядит исключительно сложной, но некоторые простые и принципиальные вопросы могут быть сформулированы уже сейчас: какие факторы, собственно, определяют своеобразие культур? Почему некоторые малые народы и культуры (например, баски и валлийцы) выжили, а многие другие давно сошли с исторической сцены? Почему любые две взаимодействующие культуры не могут просто слиться в единое целое?

В начале XXI века эти вопросы неожиданно обрели еще большую остроту, что наглядно показал конфликт в бывшей Югославии, где застарелая религиозная и этническая вражда привела страну к полному распаду с многочисленными жертвами. В то же время похожий процесс в Чехословакии привел лишь к бескровному разделению страны. Распад СССР до сих пор отзывается острейшими конфликтами в Чечне и Грузии. Нация не может выжить без представления о своей идентичности, а такая идентичность требует некоторого минимума культурного единства.

Корни современных гражданских конфликтов очень мало отличаются от описанных Гоббсом. В основе любого гражданского противостояния лежат не решенные обществом конфликты, которые возникают и развиваются десятилетиями или даже длятся в течение нескольких поколений, причем их глубину и истинные причины очень трудно определить. Извне причиной гражданской войны в Англии XVII века казалось противоречие между теми, кто верил в необходимость самодержавного правления, и слоями или группами, считавшими, что король должен быть всего лишь «слугой» народа и парламента. Однако при более серьезном рассмотрении мы можем обнаружить под этой внешней причиной другую, гораздо более серьезную. Речь идет о старой, нагноившейся ране религиозного раскола, который сотрясал Европу целое столетие (одним из последних отголосков этого раскола остается современное противостояние в Северной Ирландии).

Различия в культурных, социальных и политических ценностях за последние годы проявляются с особой силой. Даже единство Организации Объединенных Наций подвергалось и подвергается серьезным испытаниям, например, при обсуждении проблем Косово и Ирака. Споры разгорелись еще тогда, когда США начали бомбардировки Белграда, а вторжение США и Великобритании в Ирак чуть не поставило ООН на грань серьезного раскола. Беспрецедентный международный консенсус был достигнут лишь при вторжении союзных сил в Афганистан в 2001 году, однако неясно, сохранится ли единый подход мирового сообщества достаточно долго, чтобы на руинах Кабула возникло стабильное государство.

Одновременно с фрагментацией и дальнейшим размежеванием в мировой политике легко заметить и обратную тенденцию, т. е. образование новых союзов и объединений. Например, Европейское сообщество продолжает успешно развиваться, представляя собой уникальный эксперимент по созданию нового общества, пытающегося преодолеть социальные и культурные барьеры между народами и государствами. В январе 2002 года ЕС смогло даже объединить национальные валюты, а в настоящее время осуществляет и разрабатывает крупные проекты, связанные с охраной окружающей среды, организацией мировой торговли, здравоохранением и т. п. В таких масштабных мероприятиях принимают участие многие международные организации, объединяющие людей разных национальностей и религий.

Длительная устойчивость объединений типа ЕС определяется в конечном счете способностью составляющих их стран согласовывать свои намерения и цели, т. е. возможностью взаимодействовать с достаточной эффективностью и пользой друг для друга. Однако результаты этого взаимодействия по механизму «тяни-толкай» создают сложные проблемы для либеральных защитников многообразия. Многие из нас прекрасно понимают, что почти полная культурная однородность представляет собой жалкое зрелище, с другой стороны, мы выступаем за «универсальные» права человека и некий заданный общий кодекс поведения, что можно назвать «либеральным империализмом». Мы хотим по-прежнему наслаждаться богатством культурного разнообразия, но при этом сетуем на то, что некоторые малые народности излишне упорно отстаивают свои верования, традиции и национальную идентичность. Если культуры народов разделены излишне жестко, это ведет к отчуждению, преследованиям и столкновениям. Все эти проблемы подводят нас к основному вопросу: могут ли разные культуры и религиозные верования сосуществовать мирно и устойчиво или они обречены на борьбу до тех пор, пока одна не поглотит все остальные?

Социологи уже очень давно занимаются изучением причин, из-за которых при взаимодействии разных культур одни характерные различия сохраняются довольно долго, а другие быстро исчезают. Существует ясно прослеживаемая общечеловеческая тенденция к сохранению групповой идентичности, которая заставляет народ и культуру акцентировать свое внимание именно на своем отличии от «чужих», что иногда даже принимает уродливые формы ксенофобии. Но столь же заметно, что при контакте культур многие люди добровольно и с удовольствием воспринимают чужие обычаи, моды и даже чудачества. Известно, что человеческие языки развиваются и дифференцируются благодаря почти неизбежному процессу случайного накопления небольших изменений — этот процесс в чем-то эквивалентен роли случайных мутаций в дарвиновском естественном отборе. Лингвистическая и технологическая совместимость разных культур является мощным фактором обмена идей, в то время как географическая изоляция подавляет его.

Обмен культурными ценностями, естественно, во многом зависит от того, насколько общи и похожи исходные, уже существующие позиции и представления сторон. Например, разница в языках всегда считалась огромным препятствием к взаимному культурному общению, но и почти полное совпадение языков вовсе не гарантирует слияния культур. Последнее утверждение заставит любого англоязычного читателя вспомнить апокрифическое высказывание Джорджа Бернарда Шоу о том, что Америку и Англию «разделяет лишь общий язык»[125].

Роберт Аксельрод разработал модель взаимодействующих агентов, описывающую общую картину распространения культур и обычаев. Основной идеей модели вновь выступает стремление сходных структур к дальнейшему усилению сходства, т. е. Аксельрода не интересуют конкретные механизмы культурного обмена, он лишь постулирует стремление схожих элементов структуры к дальнейшему слиянию. Другими словами, при культурном обмене доминирующим является механизм положительной обратной связи.