Королевский убийца - Робин Хобб

– От вашего будущего короля Верити и от меня, – сказала она тихо. Я почувствовал побуждение Верити в моем сознании броситься к ногам этой женщины и заявить, что она слишком царственна для его простой любви. Браунди изумленно бормотал слова благодарности и клялся ей, что ни пенни из этого состояния не будет истрачено напрасно. Прочные дома снова поднимутся в Ферри, и народ будет благословлять королеву. Я внезапно понял, почему она выбрала Сад Королевы, чтобы сделать этот подарок. Это был дар королевы, и он не зависел от слов Шрюда или Регала. Место, выбранное Кетриккен, и манера, в которой она преподнесла Браунди драгоценности, все разъяснили ему. Она не просила его сохранить их разговор в тайне, ей этого не требовалось. Я думал об изумрудах, спрятанных в моем сундуке с одеждой, но в моей душе Верити молчал. Я не сделал никакого движения, чтобы достать их. Я надеялся увидеть однажды, как Верити сам застегнет эти изумруды на шее своей королевы. Кроме того, я не хотел принизить значительность ее дара, прибавив еще один от бастарда. Нет, решил я, пусть это останется в его памяти как дар королевы.

Браунди отвернулся от Кетриккен и задумчиво посмотрел на меня.

– Моя королева, вы, по-видимому, очень уважаете этого молодого человека, если делаете его свидетелем ваших личных разговоров.

– Именно так. Он никогда не предавал моего доверия.

Браунди кивнул, как бы утвердившись в чем-то. Он позволил себе легкую улыбку.

– Моя младшая дочь Целерити была несколько огорчена официальным письмом от лорда Фитца Чивэла. Особенно потому, что ее старшие сестры открыли его для нее и нашли там много такого, чем дразнили ее потом. Но когда она пришла ко мне со своими горестями, я утешил ее. Редкий человек может так чистосердечно признать то, что люди считают недостатками. Только хвастун будет утверждать, что бесстрашно отправляется в бой. И я не стал бы доверять человеку, который убивает и потом не чувствует себя безжалостным. Что же до вашего физического здоровья, – он неожиданно хлопнул меня по плечу, – я бы сказал, что целое лето работы топором и веслами принесло вам пользу – Его ястребиные глаза взглянули в мои. – Я не изменил моего мнения о вас, Фитц Чивэл. Как и Целерити. Я хочу, чтобы вы не сомневались в этом. Я сказал то, что должен был сказать.

– Благодарю вас, сир.

Он повернулся. Его взгляд устремился сквозь хлещущий дождь к тому месту, откуда Целерити смотрела на нас. Отец слегка кивнул ей, и ее улыбка засияла, как солнце, выглянувшее из-за туч. Вера сказала что-то, глядя на нее, и Целерити вспыхнула и толкнула сестру. Я похолодел, когда Браунди сказал мне:

– Можете попрощаться с моей дочерью, если желаете.

Мало было вещей, которых я желал бы меньше. Но я не мог испортить того, что с таким трудом создала Кетриккен. Не мог. Так что я поклонился, попросил разрешения уйти и заставил себя перейти в другой конец сада и предстать перед Целерити. Вера и Шелле немедленно отошли на достаточное расстояние, чтобы наблюдать за нами. Я вежливо поклонился ей.

– Леди Целерити, я должен еще раз поблагодарить вас за свиток, который вы мне послали, – неловко сказал я. Сердце мое колотилось, как и ее, но, я уверен, по совершенно противоположной причине.

Она улыбнулась:

– Я была рада послать его и еще больше рада получить ответ. Мой отец объяснил его мне. Я надеюсь, вы не рассердитесь, что я показала письмо ему. Я не понимала, почему вы так принижаете себя. Он сказал: “Человек, который восхваляет сам себя, знает, что никто другой его не похвалит”. Потом он сказал, что нет лучшего способа узнать море, чем поработать гребцом на корабле, и что в его юные годы его оружием тоже всегда был топор. Он обещал моим сестрам и мне, что на будущее лето у нас будет лодка, чтобы в хорошие дни мы могли выходить в море... – внезапно она осеклась. – Я глупости болтаю, правда?

– Вовсе нет, моя леди, – тихо заверил я ее. Было предпочтительнее, чтобы говорила она.

– Моя леди, – повторила она и вспыхнула так, словно я поцеловал ее. Я отвел взгляд только для того, чтобы увидеть, как Вера смотрит на нас широко открытыми глазами, а рот ее сложился в виде буквы “о”. Она была в восторге. Я подумал о том, что, по ее мнению, я сказал ее сестре, и тоже залился краской. После этого Вера и Шелле захихикали. Казалось, прошла вечность, прежде чем мы покинули исхлестанный бурей Сад Королевы. Наши гости разошлись по комнатам, чтобы переменить промокшую одежду и приготовиться к путешествию. Не желая пропустить их отъезд, я вышел из замка и смотрел, как Браунди и его отряд садятся на лошадей. Там же была и королева Кетриккен в своем уже ставшем знакомым пурпурном и белом. С ней вышла ее почетная стража. Королева стояла у лошади Браунди и желала ему счастливого пути, и, прежде чем вскочить на коня, он опустился на одно колено и поцеловал ее руку. Были произнесены несколько коротких слов, я не знаю каких, но королева улыбалась, а ветер играл ее волосами. Браунди и его отряд двинулись прямо навстречу буре. В осанке Браунди по-прежнему читался гнев, но его почтение к королеве сказало мне, что еще не все потеряно. Целерити и Вера обернулись, а Целерити осмелилась поднять руку в прощальном жесте. Я ответил тем же. Я стоял и смотрел, как они скачут, и мне было холодно не только от дождя. В этот день я поддержал Верити и Кетриккен, но какой ценой? Что я сделал с Целерити? Может быть, Молли была во всем права?

Позже в этот вечер я пошел выразить почтение своему королю. Он не звал меня. Я не собирался обсуждать с ним Целерити. Я пошел, не зная, хочет ли этого Верити во мне, или это мое собственное сердце умоляет не покидать его. Волзед неохотно впустил меня, строго предупредив, что король все еще не совсем здоров и я не должен утомлять его.

Король Шрюд сидел перед камином. В воздухе клубился дым. Шут, лицо которого все еще покрывали синяки, расположился у ног короля. На свое счастье, он разместился так, что не вдыхал самый едкий дым. Мне повезло меньше, потому что я сел на табуретке, которую Волзед заботливо подал мне. Через несколько минут король повернулся ко мне. Некоторое время он смотрел на меня туманным взглядом, голова его покачивалась.

– А, Фитц! – приветствовал он меня наконец. – Как твои уроки? Доволен ли мастер Федврен твоими успехами?

Я бросил взгляд на шута, но он не оглянулся на меня и угрюмо тыкал кочергой в камин.

– Да, – сказал я тихо, – он говорит, что доволен моим письмом.

– Это хорошо. Хороший почерк – это то, чем человек может гордиться. А что с нашей сделкой? Сдержал ли я свое слово?

Это была старая песня. Я снова подумал об условиях, которые он предложил мне. Он будет кормить меня, одевать и учить, а взамен получит мою полную преданность. Я улыбнулся старым словам, но горло у меня сжалось при мысли о том, как изменился произносивший их человек и чего все это стоило мне.

– Да, мой король, сдержали, – тихо ответил я.

– Хорошо. Тогда смотри, чтобы ты тоже держал свое слово. – Он тяжело откинулся в кресле.

– Сдержу, ваше величество, – сказал я, и глаза шута, снова ставшего свидетелем этого обещания, встретились с моими. Несколько мгновений в комнате было тихо, не считая потрескивания огня. Потом король сел, словно испуганный каким-то звуком. Он смущенно огляделся.