Последнее падение - Дориана Кац

Владимировна? У меня на эту шпиголицу серьёзные планы.

— А у неё серьёзные планы на большой спорт и золотые медали. Так что не мешай ей, стой в сторонке и жди своей очереди.

— Да я же умру раньше, чем она бросит ваше фигурное катание.

— Нарываешь, Сань, — заметил Денис, проходящий мимо нас. — Ирина Владимировна такие шутки не одобряет.

— Не подлизывайся, Разнов. — Славянская забрала с борта все вещи и направилась в тренерскую. — Если вы изуродуете нам лёд, я буду ругаться с начальством. Не хватало мне ещё глубоких прорезей после ваших коньков, чтоб у меня вся группа попадала.

— Так все вопросы как раз именно к начальству, Ириш, — ответил ей тренер хоккейной команды. — Я уже сказал им пару ласковых.

— Дим, — она хотела что-то добавить, но так и не решилась. По её эмоциям стало понятно, что что-то всё-таки не так. — Хорошей вам тренировки.

— Я чего-то не знаю об их отношениях? — тихо спросила я у Кирилла, надеясь, что он обладает большей информацией.

— Видимо я сам чего-то не знаю, — пожав плечами, ответил Трубецкой.

Таня неслась по коридорам мужского общежития, когда узнала, что ребята вернулись с соревнований и уже раскладывают вещи.

Девушка понимала, что пришло время посмотреть страху в глаза и вернуть всё на свои места. Как бы партнёр не уговаривал её, она, так и не смогла выйти на лёд в обычное время и встать с ним в пару.

Не стуча, она резко открыла дверь и зашла в комнату.

Марк сидел на постели, держа в руках стакан с тёмной жидкостью, от которой несло алкоголем, и что-то искал в телефоне.

— Добро пожаловать, Татьяна, — он посмотрел на девушку совсем отрешённо, будто бы между ними не было нескольких лет отношений. — А я-то гадал, когда ты явишься на мой порог. Только вот вопрос — зачем ты тут?

— Надеялась услышать пару слов, которые объяснят мне происходящее.

— Уверена, что пары слов здесь будет достаточно?

— Я просто хочу знать правду.

— А ты уверена, что она тебе нужна? — скучающе переспросил Кауфман. — Я боюсь, что она окончательно разобьёт тебя на куски.

— Когда это ты начал переживать за меня? — Татьяна села на кровать рядом с парнем. — Мне казалось, тебя всё это время мало волновали мои чувства.

— И то верно, — ответил парень, пожав плечами и протягивая девушке стакан. — Выпьешь?

— Не стоит.

— Как хочешь. Так было бы намного проще, — он дотронулся до её щеки. — Когда ты спала последний раз? Синяки под глазами просто огромные.

— Тот же вопрос могу задать и тебе. Алиса предупреждала, что ты в запое, но я думала, что он уже закончился. Вообще-то, в Академии запрещен алкоголь и табачные изделия.

— Мне можно, милая. А Ким всех всегда предупреждает. Такая она у меня умничка. Эх, Тань… что ты хочешь?

— Скажи, как всё было на самом деле.

— Ты и так знаешь, тебя ведь предупреждали.

Правда. Татьяна знала абсолютно всё. Сразу же после своего похода к партнёру, Алиса рассказала ей суть их разговора. Она была склонна верить девушке, но всё же хотела услышать эти слова от первоисточника.

— Ты ведь говорил, что любишь меня, Марк… Что я тебе нравлюсь! Что произошло? Я ведь делала всё так, как хотел ты.

— О нет, милая. Ты делала всё общим счётом наоборот. И вообще, когда это я говорил, что ты мне нравишься? А уж тем более, что я тебя люблю? Что-то я не могу этого припомнить.

Шок, который испытала девушка не передать словами. Её уверенность в этом человеке сыпалась на глазах, а маска, что он носил долгие годы перед ней, наконец-то упала. Теперь она видела его таким, каким описывала Ким. Жестоким и чёрствым. Человеком, которого интересовал лишь сам он, а не окружающие.

— Вспомни тот день, — продолжил парень. — Я никогда не говорил, что ТЫ мне нравишься. Тогда я сказал, что Я нравлюсь тебе, дурочка. В этом и вся разница. Я просто дал тебе то, чего ты так желала. Кирилл не мог подарить тебе всех этих эмоций, поскольку был увлечённым идиотом, выбравшим мою партнёршу, а я мог. Это была игра, Тань. Игра, которую начала ты. Я всего лишь исполнял твоё желание. А сейчас, — он встал с кровати и потянул девушку за собой. — Эта игра мне наскучила. Ты перестала быть интересной. Кирилл разрушил мою игрушку, мою Алису. А я в отместку испортил тебя. Мы с ним квиты. А ты лишь средство достижения желаемого и не больше. Вы были разменными монетами, которые уже сослужили свою службу. Я с самого начала говорил тебе, что это всего лишь слова, которые ничего не значат. А ты велась на мои рассказы, как последняя влюблённая дурочка. Этого тебе достаточно или мне продолжить?

— Всё это было иллюзией, — тихо констатировала девушка. — Даже наша дружба?

— В спорте нет места любви и дружбе, даже когда мы катаемся в разных направлениях, даже когда мы стоим в одной паре. Так я когда-то сказал Алисе, так же скажу и тебе. Вы слишком глупые и наивные. Дурочки, что верят в счастливое будущее. Его не существует, Тань. Есть только работа и результат. И места любви и дружбе в этом уравнении нет.

Хотелось бы ей сейчас расплакаться и исчезнуть. Навсегда. Но девушка лишь натянула на лицо довольную улыбку и отошла к двери.

— Ну и шоу же ты устроил, Кауфман. А ты никогда не задумывался, что это ты был лишь заменой Трубецкого? Я с самого начала знала, что он будет принадлежать мне. А ты — лишь временный способ скинуть лишнее напряжение. Мне хотелось его злить и вызывать ревность. Хотелось, чтобы он в один прекрасный день приполз ко мне и зализывал мои раны. И как видишь — я добилась желаемого. Это ты был моим средством достижения желаемого. Так что спасибо за то, что подарил мне Кирилла.

— А знаешь, Совинькова, — подметил парень. — Мы с тобой похожи. Две грани одной медали.

— Поверь мне, ты ошибаешься, — она открыла дверь, подавляя порывы разреветься прямо здесь, и бросила напоследок: — Я намного хуже тебя, Марк. Не зря же меня всю жизнь называли двуличной. А ты был глупым мальчишкой, который не слышал никого, кроме меня и своих фантазий, специально созданных моей персоной.

— Вставай и собирайся, — прошептала Совинькова, сдёргивая с меня одеяло. — Каролина Мороз, я вообще-то к тебе обращаюсь.

— Тань? — Я сонно посмотрела на часы, а потом вновь на девушку. — Ты рехнулась? Время видела? Почти час ночи, куда ты намылилась?

— Вставай говорю, — она поправила выпрямленные